и танцами развлекали Тиграна, наполняя его новой энергией и погружая в мир грез и желаний. Гости царя отмечали, что такой приподнятой атмосферы праздника не было ни при дворе Митридата, который имел самый крупный гарем на Востоке, ни при дворе парфянского царя Фраата, где все пляски и пение походили на боевой клич к победным баталиям.
…Вино в кубке изменило цвет. Егия, понюхав его, поставил сосуд на столик:
– Вино отравлено, государь!
Вздох отчаяния вырвался из груди Аревик. Тигран посмотрел на нее, напуганную до смерти и тихо рыдающую. Рядом стояла Седа, сосредоточенная, смущенная и переживающая трагедию; но взгляд черных глаз был недобрым. Она подняла взгляд на Тиграна, как бы говоря: «Ты меня совсем забыл, а ведь когда-то я была твоей любимой женщиной…». Царь залюбовался ею: осанка безупречная, черты лица точеные, фигура идеальная, мягкие черные волосы уложены в аккуратную прическу. Даже одежда этой женственной, уверенной в своей красоте наложницы подчеркивала ее достоинства. Прекрасна и неповторима! Но холодна и больше не вызывала у Тиграна глубоких, радостных эмоций. Любил он по-настоящему лишь одну – прекрасную Аревик.
Мужчины ушли, и уже в покоях Егия сообщил:
– Это яд болиголов, парализует мгновенно. Вино в кубке под воздействием кристалла истины изменило цвет, появилось зловоние, похожее на запах кошачьей мочи, глаза и язык жертвы покрыты сыпью.
– Отравитель наделен коварством и жестокостью! – воскликнул Мард.
– Кто совершил злодейство? – Тигран, все еще не справившийся с тягостным чувством, смотрел на Кухбаци.
– Отравительница, несомненно, в гареме: либо наложница, либо служанка… – ответил тот.
– Мард, твоя главная задача беречь Аревик, а твоя, Кухбаци, – найти убийцу! – Царь сурово посмотрел на сановников. – Пусть Аревик придет ко мне! Вы свободны!
Тигран опустился на пуф, опустошенный и подавленный, и не поднимал головы, пока в зал в сопровождении евнуха не вошла его любимица. Царь видел, что она, столкнувшись с опасностью, переживает страх и, чувствуя себя незащищенной, вся сжалась в комочек; он встал, подошел, обнял Аревик и поцеловал в губы.
– Этот яд предназначался мне… – Она дрожала, в глазах были слезы. – Я сидела у столика, слушая изумительное пение Шогер, и не заметила, кто поставил рядом кубок с вином. Шогер, допев песню, взяла этот кубок, сказала: «Я пью за красоту, прекрасную и опасную!» и выпила…
– Нас хотят разлучить, милая, – Тигран увлажненными глазами смотрел на возлюбленную.
– Я не мыслю своей жизни без тебя, – тихо говорила Аревик, заглядывая в его бездонные глаза.
– Милая, я не допущу, чтобы тебе причинили вред. Коварство, подобно кинжалу, наносит смертельный удар в сердце самых беззащитных. Будем сильными, зло не должно торжествовать!..
В покои Седы вбежал Аршам:
– Мама, отравили Шогер, во дворце стало опасно!
Она неподвижным взглядом посмотрела на него:
– Не думай о смерти, не бойся ее, не призывай раньше времени!
– И все же история трагическая…
– Сынок, в Армении происходит много любопытных историй…
Аршам внимательно посмотрел на мать:
– Как-то ты мне сказала, что каждое слово и дело становятся известным высшим силам…
– Что ж, тайна жизни и смерти рано или поздно раскрывается… Важнее другое: ты – сын царя и достоин быть царем, а я та, кто сделал Тиграна таким, каким он стал – великим! Роза расцвела, и все восторгаются ее дивной красотой и ее разящими шипами.
Аршам невольно выпрямился, его взгляд стал ледяным, он оценивающе посмотрел на мать и сказал:
– Всех, кто заблуждается насчет меня, я заставлю сомневаться…
В сарае куда приволокли пушку после неудачного показа царю вокруг орудия колдовали Артавазд и Вараж.
– Не понимаю, как мог стопор отсоединиться сам по себе! Вроде все исправно, – недоумевал Вараж.
– Сила пара огромна! Вараж, нам придется в корне менять механизм ограничения движения, – произнес Артавазд. – Возможно, нужно сделать два гнезда для надежного удержания трубы стопорами: не сработает один – удержит второй…
В сарай вошел Аршам:
– Гром над Араратом еще прогремит! Только следует зарядить наше орудие головой азарапета Гнуни, который не дал достаточно денег для постройки орудия.
– Не шути так, Аршам. Скажи, как случилось, что стопор не удержал трубу?
– Полагаю, стопор ненадежный.
– Мог погибнуть царь…
– Ну, тогда трон занял бы ты… – Аршам насмешливо посмотрел на царевича.
Артавазд поднял взгляд: казалось, этого человека он совсем не знает. За дерзкой улыбкой скрывалась злая натура. Мысли, тайны, желания, характер, нрав Аршама – все, что обычно составляет натуру человека, вызывало протест. Он находил радость в чьей-то смерти! «Вряд ли мне удастся понять мотивы его поведения и поступков. Странное восприятие жизни! – думал царевич. – Что это – гордость, жадность или мальчишеская беспечность?». Судить не хотелось. Вслух Артавазд сказал:
– Я еще не готов к правлению. Чтобы стать первым, надо пройти много испытаний, в том числе – научиться не слушать советов друзей!
Он отвернулся и стал сосредоточенно рассматривать стопор орудия. Аршам, смутившись, потрясенный словами царевича, опустил голову и больше не произнес ни слова.
Глава 14
В столице Понтийского царства городе Амасии – резиденции царей и главном средоточии мудрости государства – Митридат VI Евпатор прохаживался взад-вперед в покоях дворца, обдумывая, как разжечь новый костер войны со своим главным соперником Римом в борьбе за господство на Востоке. Совсем недавно из Амасии был изгнан враг – римский гарнизон, возглавляемый легатом Сорнатием, и теперь все вернулось на круги своя: понтийский царь вновь правил своей державой из столицы.
Город, возвышавшийся на левом берегу реки Ирис, известный как дом мыслителей, поэтов и писателей (Митридат коллекционировал, кроме рукописей, изящных вещей, драгоценных камней и всевозможных ядов, еще и ученых), был разграблен, но не разрушен, и его население, приняв римские порядки, не слишком пострадало. Теперь, вернув благодаря Тиграну II царство, владыка Черного моря вновь пробуждал в себе дух воинственности и агрессивности, помышляя об освободительном походе, новом вызове Риму, очередной схватке с ненавистным противником. К нему вернулась прежняя дерзость. Единственное, чего не хватало Митридату, – это отборных войск. Когда доложили, что с тайным визитом прибыл его внук, царевич Великой Армении Тигран-младший, он встрепенулся, просчитывая возможности пополнения своей армии.
– Мой любимый внук! – Митридат встречал его, сидя в кресле, но встал, чтобы подчеркнуть особое расположение к юноше и радушно поприветствовать. – Мне тебя не хватало. Возмужал!.. Но в этом парфянском наряде смотришься как павлин, которому необходимы восхищенные зрители: много блеска, мало смысла.
– Демонстрировать лучшие качества и во всем добиваться совершенства! Ты сам меня учил…
Они обнялись. Дед улыбался:
– Да-да, я всегда говорил: «Совершенство – это когда предназначение человека совпадает с его способностями, и этого достаточно для изменения мира по своей прихоти». У тебя есть все: эффектная внешность, хорошее образование, высокая самооценка и, несомненно, ты – сердцеед.
Тигран‑младший, высокий, бледный, утонченный юноша двадцати четырех лет, эмоциональный, одаренный, умный, но высокомерный, самонадеянный и дерзкий, часто бывал нерешителен, а в острой ситуации отступал и закрывался.
– Государь… Дедушка! Во
