- Хочешь, я скажу тебе, как ты умрёшь? - безразличным тоном проговорил Крон. - Ты не умрёшь от меча. Ты умрёшь от страха, обмаравшись за мгновение до того, как меч опустится на твою голову.
Это не произвело впечатления. Плуст находился всё в том же каталептическом состоянии. Он уже умер.
Чувство гадливой жалости шевельнулось в сенаторе и, чтобы хоть как-то заглушить его, он взял с блюда солёную сочну. И тут в зал вбежал Шекро.
- Господин! - крикнул он с порога. - Господин! К вам Кикена!
Крон не выразил удивления. Визита консула следовало ожидать. Он неторопливо прожевал сочну, выплюнул на ладонь косточку и аккуратно положил её на край столика.
- Один? - спросил он.
- С ним десять стражников...
"Начинается", - подумал Крон. Он встал с коврового тюфяка.
- Консула положено встречать лично, - назидательно проговорил он и вздохнул. - Валург где?
- Ждёт вас у выхода, мой господин.
Крон кивнул и пошёл встречать Кикену. У выхода из зала он оглянулся Плуст сидел в той же отрешённой позе. Похоже, он ничего не слышал.
В коридоре у парадного входа в виллу выстроилась шеренга стражников в полном боевом облачении. Перед ними прохаживался Валург и давал наставления. Увидев сенатора, он заспешил навстречу, придерживая меч, бряцавший о накладные медные пластины на панцире.
- Я думаю, что вы мне не понадобитесь, - предупреждая доклад начальника стражи, сказал Крон.
- Но...
- Знаю, - снова оборвал сенатор Валурга. - Если ты так уж хочешь, пусть сидят в людской и будут наготове. Чем бастурнак не шутит!
Валург кивнул, и стражники, сломав шеренгу, нестройной гурьбой, гремя латами, потянулись в людскую. Крон за локоть придержал Валурга.
- Пойдёшь со мной. - Он оглянулся. - А где управитель?
Из-за завеси выглянуло испуганное лицо.
- Ты тоже пойдёшь с нами, - бросил управителю Крон и, быстро прошагав по коридору, вышел на крыльцо.
Полуденный зной вязким плотным воздухом стекал по каменным ступеням виллы на посыпанный песком двор, расплавленной медью застывая на латах и шлемах консульского конвоя, полукругом стоявшего у входа в виллу. В центре полукруга, опёршись правой ногой о нижнюю ступеньку, ждал Кикена. Как ферзь среди пешек. Что-что, а театральные эффекты консул обожал. Нашивки листового золота на кожаном панцире, на плечах и груди, на наколенниках и даже на сандалиях слепили глаза; плюмаж дымно-фиолетовых перьев колышущимся облаком повис над золочёным шлемом; а по спине спадал чуть ли не до земли кроваво-багряный плащ. Консулу в полуденную жару в полном боевом облачении было явно несладко.
- Приветствую консула на пороге моего дома! - сдержанно наклонил голову Крон.
- Приветствую и тебя, сенатор!
Кикена смотрел на сенатора снизу вверх, исподлобья, долгим, неподвижным, недобрым взглядом.
- Проходите в дом, консул. Я вижу, вас привели ко мне государственные дела. Их лучше решать в прохладе комнат, а не на жаре под открытым небом.
Кикена кивнул и в нерешительности оглянулся на конвой. Случилась заминка. Конвой в дом не приглашали, и консул не знал, как ему поступить. То обстоятельство, что предводитель бунтовщиков в своё время был рабом в доме сенатора, не давало ему серьёзного повода для вторжения в дом силой, поскольку Крон объявил на Атрана розыск, как на сбежавшего раба.
Консул снова повернулся к сенатору, но тот молчал.
- Останьтесь здесь, - наконец решился Кикена и, махнув рукой конвою, стал подниматься по ступеням.
Крон указал глазами управителю в сторону консульского конвоя. Управитель сбежал вниз, перебросился несколькими фразами с десятником и повёл легионеров в тень деревьев.
Кикена с явным облегчением снял шлем, обнажив редкие, коротко обрезанные волосы, слипшиеся от пота. В битве Кикена, конечно, участвовать не будет, войска поведёт Тагула, но пускать зайчиков в глаза толпы блеском своего боевого облачения консул начал уже дня три назад.
- Трудная битва будет для нас по такой жаре, - проговорил Кикена, отдавая Крону шлем и проводя руками по волосам. Затем расстегнул застёжку плаща.
Крон благоразумно промолчал. Он подхватил падающий плащ и передал его вместе со шлемом Валургу.
- Проходите, консул, - снова предложил сенатор, пропуская Кикену вперёд. И уже за его спиной подозвал Шекро и шёпотом приказал:
- Смени Калецию. Пусть к столу подаёт другая рабыня.
Кикена неторопливо шагал по вилле, хмуро осматриваясь. Больше всего его внимание привлекли настенные росписи: лаково-восковые фрески мифологических сюжетов.
Постепенно их созерцание настолько увлекло его, что лицо консула разгладилось, и он завистливо цокнул языком.
- Я вижу, сенатор, - наконец сказал он, - что вы ценитель не только поэтического слова, но и живописи. Очень сожалею, что ранее мне не приходилось бывать у вас. И если между нами частенько случались расхождения по политическим вопросам, то в живописи, надеюсь, мы бы нашли общий язык.
- Я прекрасно отношусь к живописи, - сказал Крон, - но это не моё увлечение. Стены расписаны ещё при моём дяде, Аурелике.
- А кто художник?
Крон пожал плечами.
- Жаль... Я бы заказал ему под роспись несколько комнат.
Крон снова промолчал.
"Неужели консул настолько туп, - подумал он, - что не предвидит своего конца и продолжает хвататься за ускользающее благополучие? Или привычка играть свою роль для толпы настолько укоренилась в нём, что он не может её оставить даже в столь трагический для Пата момент? А может, он верит в победу? Тогда он ещё более туп. Просто удивительно, как этот напыщенный ханжа мог занять консульское место".
Они вошли в гостиную, где всё в той же позе, тупо уставившись в обеденный столик, сидел Плуст.
- Ба! - удивлённо воскликнул Кикена. - Парламентарий Плуст! Давненько я вас не встречал, а вы вот где прячетесь!
При звуке голоса Кикены Плуст вскочил.
- П-приветствую консула... - промямлил он. Появление Кикены в доме Крона оказалось для него полной неожиданностью.
Консул подошёл к столику и опустился на подушку.
- Садись, - милостиво разрешил он Плусту.
Плуст рухнул на своё место. Глаза его наконец остановились - их намертво приковал к себе кулон Осики Асилонского, висевший на шее Кикены.
Крон сел слева от Кикены и хлопнул в ладоши. Из-за завеси быстро просеменила рабыня с большой глиняной чашей воды. Опустившись на колени перед столиком, она протянула чашу консулу. Кикена неторопливо омыл руки, внимательным взглядом осматривая рабыню. Затем, так ничего и не сказав, отвернулся.
- Картретское или иларнское? - спросил Крон.
- Что похолоднее.
- Картрет, - приказал Крон рабыне.
Она молча подхватила чашу с водой, исчезла за завесью и вскоре появилась с подносом, на котором стояли кувшины с вином и кубки. Когда она наливала вино, низко нагнувшись над столиком, Кикена не преминул заглянуть ей за вырез хиторны.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
