– Что? – повернулся к нему Нойман.
– А? Не знаю. Что-то сказал?
– Ты выдал афоризм.
– Да-да-да… сейчас. Померещилось такое…
Но тут в дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, всунулся секретарь.
– Хайль Гит… лер!.. Обер-фюрер, нападение на нашу группу в Женеве. Двое убиты и, кажется, один в плену…
Магриб, 25 февраля 1945. 07 часов (время местное)
– Ты посмотри, какие красавцы!
Волков медленно, с брюзгливой миной шел вдоль стойл. Драконы, заклятые двойной печатью Аль-Хаши, провожали его завораживающими желтыми глазами. Говорят, если долго смотреть в глаза дракону, увидишь себя таким, каков ты есть… Вертикальные кошачьи зрачки подергивались.
Торговец драконами, толстенький благоухающий дыней магрибец, степенно шел на полшага позади гостя. Полы его бледно-сиреневой галабии изящно волочились по мозаике пола; высоконосые туфли, расшитые золотом, издавали благородный сдержанный шорох. Волхов ощущал себя грубым толстокожим варваром.
– Они действительно красавцы, Мустафа, – сказал Волков наконец. – Но сейчас я тебя огорчу. Мне нужны не красавцы. Мне нужны серые рабочие лошадки. Такие, каких у тебя покупали для армии или для полиции. Вряд ли они покупали именно красавцев.
– Бывало всяко, – протянул Мустафа. – Для полиции, случалось, покупали таких, какие не снились королям. Но я тебя понял, брат. Рабочих лошадок. Да, такие тоже есть. Перейдем вон к той конюшне…
Было жарко, и стоял легкий желтый сухой восковой дурманящий запах – как на пасеке.
Стамбул, 27 февраля 1945. 14 часов (время местное)
– У вас что, был проговорен и этот вариант? – недоверчиво спросил Гуго.
Штурмфогель кивнул.
– Ты предусмотрителен.
– Еще ни один из моих агентов не сгорел, – сказал Штурмфогель. – До сих пор.
– Так ты уверен или не уверен в Ортвине?
– Не знаю, – сказал Штурмфогель. – Иногда да. Иногда нет. Не могу свести взгляд. Понимаешь?
– Кажется, понимаю…
Сегодня утром Мерри зашел в кофейню «Метин» и оставил там зашифрованный номер телефона. В каждом крупном городе каждой страны Европы у них со Штурмфогелем были обусловленные почтовые ящики. И только что Штурмфогель позвонил по этому номеру и договорился о встрече.
– Что-то не так? – спросил Гуго, помедлив.
– Не знаю, – повторил Штурмфогель. – Вроде бы все как надо…
Ему не понравился голос Мерри. Он доносился сквозь шорох, шум и чужие голоса – и тем не менее в нем что-то ощущалось: то ли обреченность, то ли предел усталости, то ли та тихая злобность, которая возникает у человека, перешагнувшего границу смерти.
Опять же у Мерри все это могло быть по естественным причинам… и тем не менее Штурмфогель беспокоился. Он сам был в некотором недоумении от этого своего беспокойства.
Будто он вновь летел по извилистому ущелью, а впереди ждала прочная липкая паутина, из которой не уйти…
Но не было времени размышлять над собственными ощущениями.
– Сверим часы… – ритуальная фраза.
Встреча с Мерри была назначена в тихом полуподвальном ресторанчике на берегу бухты. За два часа до назначенного времени в ту сторону выдвинулись прикомандированные оперативники гестапо, совершенно неотличимые от турок. Когда от них пришло сообщение, что сторонней слежки не замечено, Гуго дал сигнал на выдвижение.
Штурмфогель на извозчике переехал Новый мост и, не доехав немного до вокзала, пошел пешком – сначала от берега, а потом в обход таможни к Египетскому базару. Сзади и по сторонам к назначенному месту шли остальные. Гуго и помощник военного атташе должны были приехать в последний момент…
Дул низкий сырой ветер. Слышно было, как лупят в берег короткие волны. Из низколетящих туч сыпалась серая водяная пыль. Не прошло и пяти минут, как с полей шляпы стали свисать и падать вниз студенистые, похожие на перевернутых медуз капли.
На европейца в длинном черном кожаном пальто здесь оглядывались.
Назначенный Штурмфогелем для встречи с агентом Ортвином ресторанчик – неприметный, спрятанный где-то в глубине квартала, – был, как ни показалось бы странно стороннему наблюдателю, пуст лишь наполовину. Но Штурмфогель знал, что здесь традиционно обедают многие таможенные, железнодорожные и почтовые чиновники средней руки… Когда-то, по оставшимся от Канариса данным, это был известный русский эмигрантский ресторан, назывался он «Полковник» и славился борщом и биточками в сметане. Теперь от старого остались лишь красные рубахи официантов да название, хотя и переведенное на турецкий.
Божественно пахло пловом.
Он повесил пальто и шляпу на огромные гвозди, вбитые прямо в стену зала, и пошел к свободному столику в углу. Столик был, разумеется, забронирован для кого-то другого, но десять скомканных рейхсмарок немедленно решили дело в пользу Штурмфогеля.
– Нас будет трое или четверо, – медленно сказал он по-турецки. – Мои друзья придут позже. Принесите мне плов, большую чашку кофе и лимонную воду. И я буду платить за всех.
Сев так, чтобы видеть вход, он медленно и осторожно скользнул наверх.
Наверху была вечная весна. Белые столы стояли под цветущими яблонями. Аромат стоял одуряющий. За столом рядом со Штурмфогелем уже расположился Гуго в белом костюме с орхидеей в петлице; пиджак его вызывающе топорщился под мышкой. В руке Гуго держал высокий бокал.
– Все тихо, – сказал он.
– Хорошо. Я вниз.
Штурмфогель вдруг почувствовал, что его колотит дрожь. Все было неправильно…
Чтобы успокоиться, он принялся было за плов – и вдруг обнаружил, что все уже съедено. Тело постаралось… Он достал из внутреннего кармана стальную фляжку с коньячным спиртом и отхлебнул глоток. Правилами операции это возбранялось, но на правила он часто плевал.
Сейчас ему тоже хотелось плюнуть, все отменить… Если бы не тот факт, что под подозрением находится он сам, то так бы и сделал. Увы, руки связаны…
В дверях появился Гуго в сопровождении незнакомого высокого мужчины лет тридцати пяти. Гуго двигался и смотрел совершенно обычно, и никто не догадался бы, что на самом деле он сейчас наверху. В руках его был толстый коричневый портфель. Гонорар для Ортвина, подумал Штурмфогель. Они разделись и направились к столу.
Штурмфогель встал, приветствуя подошедших.
– Полковник Менцель, – назвался высокий.
– Майор Штурмфогель…
Последовал обмен рукопожатиями. Ладонь полковника была суха и тверда.
– Что вам заказать? – спросил Штурмфогель. – Рекомендую здешний плов.
– Я вегетарианец, – гордо сказал Менцель.
– Тогда салат?
Официант уже стоял рядом.
– Нет, только кофе и печенье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
