Речной путь в Мангазею из Тобольска и Березова был совсем непростым. В те времена плавание от Тобольска в Мангазею протяженностью немногим более 3000 км было трудным и опасным предприятием. Продолжительность такого плавания была от двух до четырех с лишним месяцев. Все зависело от погоды и благоприятных ветров. Особо сложным был участок пути от Березова до устья р. Таз, особенно в осеннее время, до наступления морозов, когда часты в устье Оби и в Обской губе бури, во время которых нередки были посадки судов на мель, повреждение их при ударе о подводные камни. Еще хуже было в том случае, когда суда уносило бурей в северные районы губы, протянувшейся в меридиональном направлении на 760 км.
В «островах» дельты торговцы, промышленники и служилые люди иногда подолгу ожидали благоприятных ветров и затем выплывали в «голомя», то есть в Обскую губу. Шли суда, по-видимому, по бурной Обской губе вдоль берегов, укрываясь от непогоды в устьях рек, сперва на север до «Русского заворота», отделяющего собственно Обскую губу от Тазовской, затем поворачивали к юго-востоку. За Заворотом часто упоминаются, как места стоянки судов, Черные горы и Столбовая река, несколько ниже которой лежала Черная коса, или «Черная кошка». Затем проходили Япанчин Шар, соответствующий, вероятно, проливу между материком и островом, называемым в настоящее время Находкой. Далее оставляли справа Пуровский остров у входа в глубокую Пуровскую губу и добирались до устья р. Таз. Оттуда до Мангазеи при попутных ветрах шли под парусом четверо суток, а при противных ветрах продвигались вверх по течению Таза «бечевым ходом» (6, с.115, 116).
До наших дней сохранились некоторые сведения о плаваниях поморских мореходов по Мангазейскому морскому ходу. В 1601 г. Матрена Афанасьевна Кузьмина подала на имя царя Бориса Годунова «явку» — челобитную, в которой просила оказать ей помощь, так как ее отец и брат — черносошные крестьяне Двинского уезда, в 1597 г. потратили все свои наличные средства на снаряжение коча для плавания в Мангазею. Очевидно, на обратном пути Кузьмины попали в бурю и потерпели крушение («побило их море»). А поморы пинежанин Иван Угрюмов и мезенец Федул Наумов получили от царя Бориса хвалу за «частые поезди в Мангазею» (10, с.110).
Выдающимся полярным мореходом был промышленник пи-нежанин Леонтий Иванов Шубин, по прозвищу Плехан. Одно из плаваний на р. Таз он описал сам. Летом 1601 г. он вышел из устья Северной Двины на четырех кочах с командой из 35 мореходов. Они плыли «пособным морем с западу на восток… влево море, вправо земля, и шли до устья Печоры реки». Из-за встречных ветров и неблагоприятной ледовой обстановки Шубину пришлось там в Пустозерске зазимовать. Оттуда часть мореходов по зимней дороге отправилась через «Камень» на восток.
С наступлением новой навигации Шубин продолжил плавание. Теперь с ним шли москвитин Первый Тарутин, пустозерцы Семен Исаков Серебряник и Архип Баженик, волочанин (житель Волока Пинежского) Михаил Дурасов, а также 40 других торговцев и промышленников.
«Вышед на устье Печеры, — сообщил Шубин, — и пошли в Мангазею великим же морем-окияном, на урочище на Югорский Шар; бежали парусом до Югорского Шара (примерно 150 миль. — М. Ц.) два дни и две ночи, а шли на прямо большим морем, пересекая через губы морские». Он сообщил и некоторые гидрографические сведения о районе плавания. По его мнению, от устья Печоры до Югорского Шара морское дно очень неровное, «местами глубоко, а в иных местах мелко, в сажень, а в иных местех и суда вставают». Значит, суда шли у самого берега, так как мористее в восточной части Баренцева моря глубины почти везде равны 7–8 саженям.
Такой же характер дна («местами глубоко, а инде мелко») наблюдал Шубин и в проливе Югорский Шар. Значит, и здесь кочи шли у самого берега. Описал он о. Вайгач, заметив, что остров каменный, леса на нем нет и «около его русские люди в Мангазею не ходят, потому что отошел далеко в море, да и льды великие стоят».
Пройдя пролив, кочи прошли в Карскую (Байдарацкую) губу, а затем к р. Мутной, которая «пала в Нярзомское (Карское. — М. Ц.) море с полуденной стороны. А река Мутная невелика, через мошно перебросить камнем, а река мелка». Затем мореходам предстояла трудная работа по разгрузке кочей, перетаскиванию грузов и самих кочей по волоку в р. Зеленую. Шубин рассказал об этом так: «А дошед до озера, до вершины Мутной реки, учали меж озерцами волочить запасы в павозках (небольшие плоскодонные лодки для перевозки грузов. — М. Ц.), а в павозок клали четвертей до десяти и больше, в четыре пуда четверть (64 кг. — М. Ц.), а проводили павозки от озера до озера паточинами, тянули по воде бродячи, один павозок тянут два человека, а те между озерцами паточины тож в дву местех от озера до озера по версте и меньше, а кочи тянули канаты после запасов порожние по тем паточинам всеми людьми». Затем по р. Зеленой вышли в Обскую губу и направились в Тазовскую губу. Только 1 октября мореходы добрались до Мангазеи.
Шубин отметил, что Ямал является районом тундры: «на обе стороны место пустое… растет мелкий лес, в вышину четверть аршина (18 см. — М.Ц.), а зовут тот лес ярник». Сообщения Шубина явились, вероятно, первыми достоверными сведениями о природе о. Вайгач, Карского моря и Ямала (22, с.1088–1090).
Сибирский коч. Рис. А. Карелова
Коч. Реконструкция М.И. Белова
Совершая походы в район р. Таз, поморы основали торгово-промысловое поселение у впадении в р. Таз реки Осетровки (позже переименована в р. Мангазейка). В 1968–1970 и 1973 гг. в течение четырех летних полевых сезонов в этом районе работала историко-географическая экспедиция Арктического и Антарктического НИИ с участием ученых Института археологии Академии наук СССР, возглавляемая д. и. н. Михаилом Ивановичем Беловым. Экспедиция обнаружила деревянные остатки построек поморского торгово-промышленного поселения, возраст которых определили дендрохронологическим методом. Самая ранняя из обнаруженных построек датируется 1572 г., но ученые считают, что это поселение, вероятно, возникло значительно раньше.
По данным мангазейского воеводы И. Ф. Танеева, поморы этого поселения быстро установили довольно тесные связи с местным населением, женились на местных женщинах. Вероятно, в этом поселении стоял скит или часовня (23, с.34, 35). Другое укрепленное поморское зимовье, «зырянский городок» в верховьях Таза, существовало еще в начале XVII в. Из этих городков торговые поморские люди объясачили местных жителей и «дань с них имали воровством на себя» (6, с.142).
Царские власти стремились поставить под контроль всю торговлю пушниной в районе Нижней Оби и в Заобье. Уже в 1598 г. для разведки «Мангазейских мест» московские власти направили из Тобольска небольшой отряд под начальством дьяка приказа Казанского дворца Федора Дьякова (в ведении этого приказа находились все сибирские дела до передачи их в 1637 г. в управление вновь образованному Сибирскому приказу). Для отряда в Верхотурье было приготовлено четыре коча — палубные морские парусно-весельные суда, построенные по образцу тех, что строили в Поморье для плавания на Новую Землю и Шпицберген.
По Иртышу и Оби Дьяков добрался до Обской губы, но на р. Таз он, видимо, не попал и зазимовал в Надымском городке. К началу зимы туда же прибыл Юрий Долгушин с партией поморских промышленников. Летом 1599 г. объединенный отряд, видимо, все же добрался до р. Таз по рекам Надым и Пур и их притокам и волокам между ними. Собрав ясак, Дьяков вернулся в Москву зимой 1600 г.
После этого в Мангазею направилась более крупная русская правительственная экспедиция с задачей «в Монгазее на Тазском устье поставити острог для того, чтоб монгазейскую и енисейскую самоедь привести под государеву, царскую высокую руку и есак с них ежегод збирать» (24, с.51).
В экспедиции участвовала сотня тобольских казаков под командой воеводы князя Мирона Михайловича Шаховского и «письменного головы» (начальника воеводской канцелярии) Даниила Xрапунова. Летом 1600 г. отряд вышел из Тобольска и поплыл в Березов, где к нему присоединились 50 березовских казаков, а также местные торговые люди. Там же были построены морские суда — четыре коча. На них и на двух речных судах-коломенках, которые загрузили запасами продовольствия, экспедиция вышла в Обскую губу.
Город Старая Мангазея (чертеж XVII в.)
Там коломенки прибило к берегу. При этом были повреждены их корпуса и в них поступила вода, «муку и толокно подмочило, а крупы и соль потонули». На помощь пришли ненцы. «И они (участники экспедиции. — М. Ц.) поднялись на оленях и тем своим остальным запасом кормили самоядь, а сами до Мангазеи шли на лыжах». Известно, что отряд проследовал за р. Пур и там подвергся нападению: «Енисейская самоядь своровали, князя Мирона и Данило за рекою за Пуром в днище (в дне пути. — М. Ц.) их разгромили, и наряд, и зелье (пушки малого калибра и порох. — М. Ц.), и свинец, и запасы поимали, а князь Мирон и Данило отошел», потеряв 30 человек. Раненый Шаховской и 60 казаков на оленях в августе 1600 г. вернулись в Березов.
