меня?
При этих словах я немного приободряюсь.
— На самом деле, нет. — Я делаю паузу, беру свой чай со льдом и держу его между ладонями, ожидая, пока она уточнит.
— Один из крупнейших заёмщиков Вандербильтов… это моя семья. Они должны нам почти миллиард долларов. — У меня отвисает челюсть, а Лиззи пожимает плечами. — Мои родители не хотят, чтобы я была с ним, потому что они не хотят, чтобы его семья получала выгоду от наших денег. Ну и я думаю, они чувствовали бы себя странно, преследуя члена семьи из-за непогашенного долга. В этом-то всё и дело; всё сводится к деньгам. Но в конце концов, в конце концов, я уговорила их сделать ставку, которую могла бы выиграть. — Она улыбается, но я предполагаю, что она не собирается рассказывать мне, что это было за пари. Дело в том, что, судя по тому, что я узнала о Клубе Бесконечности, всё дело в создании макро- и микроуровня, в сжатии большого, необъятного мира денег и политики, религии и экономики и в том, чтобы заставить его работать в меньших масштабах.
В Клубе выигрываются и проигрываются состояния.
Жизни разрушаются.
Союзники выковываются.
Это палка о двух концах.
И, честно говоря, это пугает меня до чёртиков.
Я пешка в гораздо более крупной игре. Гораздо, гораздо более масштабной игре.
— Мои родители проиграли, поэтому им пришлось выслушать, как я защищаю Тристана. Они должны были принять его во внимание. У него хорошая родословная, так что… — она пожимает плечами, но я уже догадалась обо всём этом, основываясь на том, что рассказала мне Харпер. Мне больше не нужно знать. — В принципе, у нас были бы хорошенькие малыши. — Она краснеет и заправляет прядь волос за ухо, прежде чем посмотреть на меня из-под длинных ресниц. — Я ненавижу совать нос не в своё дело, но у вас с Тристаном…?
Мои щёки вспыхивают, и мой рот открывается, но не выходит ни звука. Я поджимаю губы и качаю головой.
— Пока нет. — Почему-то это звучит так, будто я сделала ударение на слове «пока», даже если я этого не хотела.
— Понятно, — говорит Лиззи, а затем встаёт, подтягивая свою плиссированную чёрную юбку к бёдрам. — Тогда, может, нам пойти поискать Тристана? Я почти уверена, что он в физической лаборатории, работает над каким-то проектом. — Я киваю и выхожу вслед за ней, хотя это звучит не лучшим образом для проведения дня.
Тристан действительно находится в лаборатории физики, когда мы приходим туда, но он почти не разговаривает ни с кем из нас. На самом деле, он выглядит немного разозлённым, когда мы входим вместе.
— Вам двоим не надоело держаться за руки, прыгать вприпрыжку и плести гирлянды из маргариток? — саркастически спрашивает он, и я замечаю, что он допускает критическую ошибку в формуле на бумаге рядом с ним. Я прикусываю губу и приподнимаюсь на носочки, отрывая каблуки своих блестящих чёрных туфель от пола.
— Вот тут в скобках, на самом деле это один плюс два, умноженные на h, умноженное на v в третьей степени. — Тристан замолкает и смотрит на меня снизу-вверх, его глаза практически светятся серебром.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной? — рычит он, когда я стискиваю зубы.
— Эм, ну, как бы нет… — я наугад показываю на его лист, пока Лиззи переводит взгляд с меня на него, заправляя тёмные волосы за ухо и заставляя себя рассмеяться. — Ты написал в четвертой степени, и…
— Убирайся нахуй из моего класса, — рычит он на меня, но мне жаль. Я не собираюсь уходить и просто позволять ему вот так испортить уравнение.
— Видишь ли, v — это наблюдаемая частота и…
— Я знаю, что v — это частота, — бросает мне Тристан в ответ, его пальцы так крепко сжимают карандаш, что они дрожат. — И я знаю, что это в третьей степени. Это опечатка.
— Как это может быть опечаткой, когда ты пишешь карандашом? — спрашиваю я, и он серьёзно смотрит на меня так, словно хочет убить.
— Я буквально понятия не имею, о чём вы, ребята, говорите, — добавляет Лиззи с очередным смешком, протягивая руку, чтобы провести пальцами по голому предплечью Тристана. Он снял пиджак и непривычно расстегнул рубашку примерно до половины. Он даже немного закатал рукава.
Он бросает на неё взгляд, но не говорит ей остановиться, поворачиваясь обратно, чтобы посмотреть на меня с явным вызовом.
— Ты мелкая всезнайка. Ты думаешь, что настолько хорошо во всём разбираешься со своим образованием государственной школы.
— Очевидно, что так и есть, — парирую я, вызывающе вздёргивая подбородок. — Потому что я вижу страницу с лихорадочно нацарапанными заметками под твоим отчётом. Всё это время ты путал формулу. Как ты собираешься опередить меня в успеваемости и выступить с прощальной речью, если ты даже не можешь получить уравнение для яркостной температуры солнца…
Тристан проводит рукой по своим бумагам и сбрасывает их все на пол, яростно дыша и оскалив на меня зубы.
— Тристан, не надо, она просто пытается быть полезной, — произносит Лиззи, пытаясь встать между нами. Взгляд, которым он одаривает её, адски холоден.
— Убирайся, — говорит он, и она изумлённо смотрит на него. Она оглядывается на меня один раз, сочувственно, прежде чем выскочить и закрыть за собой дверь. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Тристана, но я его больше не боюсь. Он просто испорченный мальчик с наклонностями жестокого человека. Я… не должна была бы хотеть прижимать его к себе и прогонять его тьму, но я хочу.
Черт меня побери, но так и есть.
Я влюбилась в стереотип: хорошая девочка, исправляет плохого парня.
Мне нужно посещать больше занятий по женским наукам в Борнстеде. Потому что я поступлю. Я буду там. Я обязательно это сделаю.
— Кем, чёрт возьми, ты себя возомнила? — шепчет Тристан, и его голос подобен ледяному туману над заливом. У него глаза такого же цвета, как грозовое небо над океаном. Он придвигается ко мне, останавливаясь так близко, что носки наших ботинок соприкасаются. — Врываешься сюда и начинаешь указывать мне.
— Кто-угодно слышал о том, что король школы — умник, хм-м? Все твои стереотипы перепутались. Ты неправильно составил уравнение, так что…
Тристан хватает меня за талию и прижимает к стойке так быстро, что у меня кружится голова, располагаясь позади меня так, чтобы он мог прижаться своей твёрдостью к изгибу моей задницы. Учитывая, что на мне самая короткая юбка из известных мужчинам, всё, что я могу сделать, это застонать, когда он протягивает руку и обхватывает мою левую грудь. Другой рукой он проводит карандашом горизонтально
