реальность вспышками перед глазами. Отдельными кадрами, подёрнутыми мутной дымкой, и они сменяют друг друга, нечёткие.
Прочь штаны, трусы прочь. Лишь кожа к коже, рукой по стволу, до дрожи под пальцами.
– Если ты сейчас же не остановишься, я спущу и опозорюсь, – оглушает откровенностью, но я снова провожу рукой вдоль крепкого и налитого кровью члена, вверх по реке вен, к бархатистой головке, на вершине которой выступила прозрачная капля смазки. – Я так сильно тебя хочу, с ума сойти.
Он обхватывает меня за плечи, сминает мой рот в требовательном поцелуе, пьёт моё дыхание жадными глотками, рвёт мою выдержку в клочья. И я стону приглушённо и обязательно бы прокричала его имя, если бы не держал так крепко, не терзал губы так яростно.
Сергей поворачивает меня спиной к себе, я опираюсь руками на стену, ищу точку опоры, раздвигаю шире ноги. Знаю, что он большой, но я настолько сильно возбуждена, что просто свихнусь, если не почувствую его в себе. Целиком и полностью, до последнего миллиметра.
– Не могу больше терпеть, прости, – раздаётся хриплый голос у шеи, и Сергей входит одним рывком. Просто врывается в меня, и, не сбавляя скорости, выходит вновь. Почти полностью, и я разочарованно стону, подаюсь назад, но меня удерживают руками за талию. – Испугалась?
Короткий смешок и медленный плавный толчок. И снова на выход. И опять толчок. Эта пытка длится, кажется, целую вечность, меня разрывает от нетерпения, от желания.
– Не издевайся, – прошу, почти умоляю, и Сергей снова входит, впечатывает меня в себя, удерживает крепко, до следов и отметин. – Ах…
Темп нарастает с каждым движением, мои запястья немеют сладко, а член задевает все эрогенные точки разом, высекает из меня искры, разжигает пламя. Я, как наркоман, тянусь за очередной дозой, наслаждаюсь каждой фрикцией, ловлю ритм, подстраиваюсь под бешеный напор и принимаю всё, что меня уготовил этот момент.
Как сладко, мамочки, как невыносимо хорошо.
На спину капают крупные прохладные капли, моя кожа и без того покрыта испариной, а голос сорван на этот раз, кажется, окончательно. И наплевать, если кто-то слышит меня сейчас, мне просто всё равно – я разорвана на части, прошита автоматной очередью, уничтожена негой.
И оргазм бьёт электрическим разрядом, скручивает внутренности узлом, разливается острым удовольствием. Я задыхаюсь, и Сергей, хрипло зарычав, изливается в меня, но и это отходит на второй план. Всё это неважно, всё это пустое. У меня таблетки, я принимаю их давно, так что пусть. Зато как горячо и остро ощущается незащищённый латексом член во мне, как соблазнительно пульсирует, впитывая остатки моего наслаждения.
– Прости, я… никогда не было, чтобы о презервативе забывал.
В голосе вина, но я прижимаюсь к его груди спиной, закидываю руки назад, блуждаю пальцами во взмокшим на макушке волосах.
– Я чистый, честно, – пытается успокоить, а голос срывается из-за пережитого бешеного секса. – Хочешь, я анализы сдам?
– Я верю, – выдавливаю из себя и оборачиваюсь к нему. Прижимаюсь грудью, кожа влажная и скользкая, прохладная. – Но нам нужно в душ. Пойдём?
Сергей усмехается, целует меня в кончик носа и резко подхватывает на руки.
И до двери в ванную остаётся пара шагов, но кто-то звонит в дверь, и мы замираем, как два подростка, которых застукали на горячем вернувшиеся не вовремя родители.
Ещё один звонок в дверь, протяжный и заливистый, а у меня сердце в груди стучит часто-часто, трепыхается.
– Отпусти меня, – шиплю, и Сергей слушается.
Он стоит, нахмурившись, абсолютно голый, растрёпанный – впрочем, я в таком же виде. А ещё все наши вещи так и разбросаны по полу в жутком беспорядке.
– Ты ждёшь кого-то? – тихо-тихо, и в ответ получаю отрицательный кивок головы. – Надо открыть, наверное.
Я не очень уверена в правильности этого решения, но не могу же запретить человеку впускать гостей в свой собственный дом. Глупости это и детский сад, в самом деле.
– А как же конспирация? – хитрый прищур, лёгкая улыбка, а я закусываю губу и пожимаю плечами.
Пусть не думает, что я стесняюсь или боюсь наших отношений. Нет, ни в коем случае.
Чтобы не передумать, с гиперскоростью собираю наши вещи с пола, сую Сергею ворох его одежды и, пока меня никто не остановил, прячусь в ванной. Главное, привести себя в порядок, тогда можно и на люди показываться.
Или всё-таки отсидеться в безопасной тишине ванной комнаты? А если гости надолго? До утра тут сидеть? Отказываюсь быть трусливой идиоткой.
Чёрт, пуговицы. Смотрю на то безобразие, в которое превратил мою блузку Сергей, и чертыхаюсь сквозь сжатые зубы. Хорошо, хоть не все до пупка оторвал, только несколько верхних. Грудь у меня небольшая – умеренная двойка, потому, надеюсь, не вывалится в образовавшуюся дыру. Так, брюки надела, кое-как оправилась, волосы собрала в аккуратный пучок, прохладной водой на щёки, чтобы румянец бледнее стал, – кажется, всё хорошо.
Намеренно не прислушиваюсь к тому, что творится за дверью. Там точно голоса, кажется, мужские, но я не стану копаться в себе и сомневаться. Мне не за что стыдиться – у меня нет крошечных брошенных на произвол судьбы детей и ревнивого мужа с ветвистыми рогами на голове.
И если Сергей не возражает “показаться общественности”, если утверждает, что ему плевать, если кто-то узнает, то так тому и быть.
Фух, пора выходить.
Как бы я не хорохорилась, мне не по себе. Откровенно страшно! Как себя вести при других? Что говорить? Совсем разучилась быть с кем-то в отношениях, всегда избегала этого, унося ноги раньше, чем всё становилось слишком серьёзным. А тут знакома с мужчиной всего несколько дней, а в омут с головой прыгаю.
Дверь в ванную тихо скрипит, я выхожу из своего укрытия, а в коридоре никого. Лишь из большой комнаты в нескольких шагах вдоль по коридору доносятся приглушённые голоса.
Костик.
Может, ну его? Схватить пальто, всунуть ноги в ботинки и лететь отсюда на всех парах?
Об этом я думаю, входя в комнату. Всё, Алиса, поздно убегать. Разговор резко обрывается, а на меня смотрят две пары глаз.
– Костик, привет, – улыбаюсь
