– Анатолий Иванович, ты что, – негромко сказал он, – ты разве не видел дочь Реутова? Как ты умудрился перепутать столь разных девушек? – еще тише спросил он и, кажется, развеселился. Наверное, подумал, что его друган потихоньку стареет умом.
– Молчи уж, Валентин Яковлевич, – строго посмотрел на него тот, кто пристал ко мне с таким глупым вопросом. – И не смущай девушку.
Кажется, он хотел вновь обратиться ко мне то ли с вопросом, то ли с очередным извинением, но дверь открылась, и я тут же вышла из лифта, чувствуя взгляды в спину. Последнее, что я слышала, было то, что Анатолий Иванович заметила, что «вообще-то, у Реутова несколько дочерей, и, может быть, это та, которая…».
Остального услышать мне было не суждено. Отойдя подальше от лифта, я решила, что в таких местах, где полным-полно людей, у которых одна только машина стоит, как у нас все квартиры на лестничной клетке, нужно быть осторожнее.
Из этого огромного здания, гордо возвышающегося над всеми остальными и сверкающего своими холеными прямоугольными боками под декабрьским изумительно теплым солнцем, я вышла с двойственным чувством.
С одной стороны я была рада – рада тому, что вновь встретилась с крестной, которая благородно не забывает про свой долг – долг перед подругой юности. И ее материальная поддержка меня действительно выручает. А то, что Матильда рассказывает о маме, является для меня очень ценным – никто больше никогда и ничего не рассказывал мне о ней.
Но с другой стороны, из-за встречи с Матильдой я была в смятении – новоиспеченная крестная каким-то образом внесла в мою душу сумбур, затронув самые тайные струны моей души. Почему она хочет, чтобы я была кандидатом наук? Она так пытается помочь мне продвинуться в жизни? Я сама никогда не думала о том, чтобы продолжить образование, но и отказать ей я не могу. Это не просто.
Почему? Все просто.
Она знала мою маму, была ее подругой – не зря ведь та успела сделать ее моей крестной, прежде чем отправиться туда, где никогда не бывает холодно. Она видела ее, общалась с ней, дотрагивалась до нее, слышала ее смех и голос… Матильда была единственным человеком, кто связывал меня с жизнью моей мамы. Единственным человеком из моих родных, кто не говорил о ней плохо, или вернее, вообще говорил о ней, хоть и скупо, но рассказывая кое-что о детстве и юности. Я не могла просто так взять и отказать крестной. Да еще и эти дядьки в лифте.
Я села на одну из лавочек – от обилия эмоций у меня даже слегка закружилась голова, что, впрочем, со мной не редкость. Рот у меня пересох, и пришлось достать бутылочку минеральной воды, которую я с силой сжимала, как падающий со скалы спасительную веревку. Сделав несколько больших глотков и кое-как успокоив бурю эмоций, я написала сообщение выздоровевшей уже Алене, с которой обещала погулять.
«Я свободна, когда встретимся?» – печатала я на телефоне. Он у меня был старый – раскладушка яркого синего цвета, кое-где пообтертая, и не раз бывавшая в воде, но выживающая вопреки всему. Экран в уголке был потрескавшимся, удобные кнопки поистерлись, кое-какие даже западали, поэтому приходилось давить на них с силой.
«Насть, я освобожусь только через час, у меня работа, подождешь?» – написала мне в ответ подруга.
«Подожду:) Ты крута! Работать после вчерашнего – это подвиг! Встретимся в «Венеции», – напечатала, допивая воду, я, имея в виду не город на побережье Адриатического моря, а известный во всем городе торгово-развлекательный комплекс неподалеку от бизнес-центра и Алениной работы – идеальный вариант для нас обеих.
«Заметано)))», – согласилась тотчас подруга.
«Встретимся – и я тебе кое-что расскажу», – сообщила ей я напоследок. Вставив в телефон наушники и включив музыку, я направилась к торговому комплексу, чувствуя, как подмерзают ноги. Декабрь как-никак. Холодный месяц. Такой же холодный, как мои серые, без примеси голубого, глаза – это не я так про себя выдумала, это мне так Дан сказал однажды, у него душа поэта ведь, поэтому он всякую чушь и несет.
Слушая музыку – комическую оперу «Кавалер роз» Рихарда Штрауса, я направила свои стопы к «Венеции». Друзья часто говорят мне, что я слушаю старомодную и непопулярную музыку, но что поделать, если я люблю оперы? Нет, поп-мьюзик и рэп, и рок я тоже могу послушать, и даже техно, но оперные партии я люблю больше. Наверное, в этом виновата моя няня, которая заботилась обо мне все детство. Она была поклонницей оперы, и я, будучи совсем еще мелкой, постоянно слушала вместе с ней оперы на музыкальном центре. Может быть, именно из-за няни я закончила музыкальную школу по классу фортепиано, но играю я, правда, весьма и весьма посредственно.
До «Венеции» – огромного яркого здания с колонами и стеклянной крышей, которая создавала ощущение свободного пространства, простора и даже какой-то воздушности, я добралась быстро – минут за десять. И в ожидании Алены решила походить по многочисленным магазинчикам с вывесками одна краше другой. Пока есть время, можно присмотреть подарки друзьям – Новый год меньше, чем через месяц, а выбирать подарки я любила заранее. Метаться в поисках того, чего бы кому подарить, за день или два до праздника я терпеть не могла, и вообще все стремилась сделать вовремя – не потому, что была такой правильной, нет, а чтобы сохранить нервы себе и другим. Потому что если я начинала злиться, то становилась откровенно неприятной личностью, превращаясь в этакую мегеру, которая не кричит, не хамит и не орет, а спокойным, чуть тихим от внутренней злости голосом говорит гадости и всяческие издевательские вещи. После таких приступов злости я чувствовала себя виноватой, но поделать с собой ничего не могла.
Все так же продолжая слушать оперу, я бродила из одного отдела в другой, пока не наткнулась глазами на огромную высоко висевшую ярко-малиновую вывеску, гласящую о том, что справа от меня находится недавно открытый супермаркет «Волшебство», где продается «все, что нужно для творчества, и даже больше». Я тут же вспомнила о подарочном сертификате, который торжественно вручили мне вчера друзья, и, не раздумывая, зашла в этот магазин. В нем действительно продавалось все, что нужно для творчества: начиная от наборов для скрапбукинга и инструментов для вязания заканчивая всякими штучками для мыловарения и инвентарем художника.
Я с любопытством блуждала по бесконечным рядам, с трудом сдерживая себя от ненужных, но таких заманчивых покупок. А потом… А потом судьба преподнесла мне невероятный сюрприз.
Когда я подошла к одной из касс, у которой было целое столпотворение, то поняла, что впереди меня стоит не кто иной, как вчерашний парень с комплексом прекрасного принца по имени Ярослав. От удивления в моих глазах заискрились фейерверки.
