Я получил строгий приказ оставаться в аэропорту целый день и ни в коем случае не приземляться на ипподроме в Висбадене ранее шести вечера. Затем я ждал Гитлера в отеле «Кох», однако он все не приходил. Наконец, он появился в девять вечера, совершенно обессилевший. Везде были подняты флаги, а вдоль всего маршрута стояли густые толпы людей. Его автомобиль полз со скоростью улитки. Некоторые люди бежали рядом с автомобилем в течение довольно долгого времени. Полиция охраняла трассу, следя, чтобы дети не попали под колеса. Крестьяне перекрыли дорогу своими телегами, чтобы заставить Гитлера остановиться.
Впоследствии он выяснил, как стал известен маршрут его движения. Находчивый мэр позвонил на радиостанцию во Франкфурте, а та сообщала своим слушателям все подробности передвижений Гитлера. Когда Гитлер узнал об этом, он пришел в ярость и немедленно вызвал к себе радиорепортера, который прибыл в отель около полуночи. Брукнер, адъютант Гитлера, принял его и сказал, что Гитлер очень разочарован этим репортажем, который затронул его личную жизнь и нарушил крайне необходимый ему отдых. Когда репортер предстал перед ним, Гитлер встретил его сильной бранью, но вскоре понял, что за всем этим происшествием не стоят дурные намерения, и отпустил его, предупредив, чтобы в следующий раз он не проявлял такого легкомыслия. Репортер был сурово пристыжен.
Во время пребывания в Висбадене Гитлер по нескольку часов ежедневно прогуливался по парку, который на время его посещения закрывался для публики. Только тем людям, которые там уже находились, разрешалось остаться, но служители парка их предупреждали, чтобы они не отвлекали Гитлера от его размышлений. Каждый полдень он также отправлялся в горы.
Вместе с рейхсминистром Гессом в Швеции
13 мая 1935 года рейхсминистр Гесс получил разрешение полететь вместе со мной в Стокгольм. Мы вылетели в утренние часы, сделали промежуточную посадку в Мальмё и в конце концов совершили посадку в Ваазерёсе, военной авиабазе недалеко от Стокгольма. В плохих погодных условиях мы полетели на юг, в направлении Норркёппинга, чтобы встретиться с графом фон Розеном. У него был прекрасный замок. Это очень древнее сооружение располагалось на берегу озера примерно в 20 километров длиной, окруженного со всех сторон лесом, который специально не вырубался и не облагораживался, оставаясь настоящим девственным лесом. Там все еще водилось много лосей, свободно бродивших в чаще.
Здесь Геринг встретил свою первую жену, урожденную графиню фон Розен. Граф рассказал нам, как Геринг совершил экскурсию на старой амфибии еще времен мировой войны. Мы были встречены с исключительным гостеприимством, и казалось, что попали в совершенно чуждый нам мир. Здесь отсутствовали современный комфорт и все достижения техники. Не было даже электрического освещения. По вечерам огонь разжигался в камине, и граф с женой и детьми собирались вокруг него. Граф лично брал в руки гитару, взбирался на несколько ступенек вверх и пел английские песни. Мы ели и пили с оловянных тарелок и чашек. Достаточно странно, но туалеты были только в той части дома, которую занимала прислуга. В девственном лесу стоял бревенчатый сруб, где граф и его семья проводили две недели в году без всякой прислуги, сами обеспечивая себя всем необходимым.
Следующий визит мы нанесли знаменитому шведскому исследователю Свену Гедину, который интересовался всем происходившим в Германии и в течение многих лет был другом нашей страны. Мы возвратились в Стокгольм на машине и остановились у германского посла, принца фон Вида. В течение двух дней, которые мы провели в Стокгольме, у нас было достаточно времени, чтобы как следует осмотреть прекрасную шведскую столицу.
Отношение Гинденбурга к армии
Взаимоотношения между Гинденбургом и Гитлером, перед тем как последний пришел к власти, были довольно натянутыми, хотя Гитлер всегда глубоко уважал Гинденбурга, ласково называя его «стариком». Их взаимоотношения не улучшались вплоть до 1933 года. Затем, за полтора года до смерти Гинденбурга, они стали более сердечными. Старый генерал-фельдмаршал был очень признателен маленькому энергичному человеку, потому что Гитлер ликвидировал безработицу. Поскольку Гинденбург не вмешивался в дела Гитлера и предоставил ему свободу маневра при принятии всех политических решений, фюрер довольно часто летал в Мариенбург, а оттуда добирался до поместья Гинденбурга Нойдек.
Тем не менее между ними всегда возникали разногласия, когда обсуждение касалось армии. Президент оставался сдержанным, почти испуганным, потому что в глубине души опасался того, что Гитлер сможет взять контроль над армией, и, вероятно, очень хорошо понимал, что в таком случае он не сможет противиться действиям Гитлера. Часто он повторял фюреру: «Политика – это ваша сфера, а армия – моя. Вооруженные силы должны быть могучим защитником рейха. Забота о них, их развитие и их поддержка – мое высшее предназначение». Гитлер не вникал глубоко в эти дела. Он предпочитал выжидать, поскольку знал, что Гинденбург не проживет очень долго.
Первые «Кондоры»
В начале 1935 года мы получили первые два четырехмоторных самолета «Кондор», которые могли развивать скорость до 300 километров в час и были оснащены всеми последними достижениями авиатехники, включая втягивающиеся шасси. В двух салонах могло разместиться восемнадцать пассажиров. На самолете Гитлера только задний салон отводился для пассажиров, а передний – для него лично и оснащен такими удобствами, как стол, откидное кресло и маленький диван. Второй стол с двумя сиденьями предназначался для переговоров. Помимо всего этого в стену вмонтировали сейф, чтобы в нем хранить важные бумаги и документы. Некоторые бытовые удобства также были предусмотрены. На самолете имелись кладовая, загородка с раковиной, холодильник, отделения для всевозможных стаканов, тарелок и столового серебра. Фрау Дим из Аугсбурга стала нашей первой стюардессой и сопровождала нас вплоть до начала войны. Эта маленькая женщина умела контролировать потребление спиртных напитков на борту. Гитлер, известный своей воздержанностью к алкоголю, предпочитал ее прочим слугам и часто просил ее принести ему фрукты, пирожные или чай. Ему нравилось, что его обслуживает молодая симпатичная женщина, и не имел никаких возражений против этого: «Я не понимаю берлинцев, которым нравится, чтобы их обслуживали официанты. Для мужчины гораздо более приятно иметь рядом с собой симпатичную молодую девушку, чем угрюмого, нагловатого мужика». Нашему самолету вновь был присвоен номер D-2600, и он опять-таки получил имя «Иммельманн». На борту лежала открытой книга посещений, в которой расписывались все почетные гости. К сожалению, самолет сгорел во время бомбардировки Шляйссхайма авиацией союзников.
Полетное время значительно сокращалось за счет увеличения скорости, развиваемой оснащенным всеми удобствами самолетом. Для обычного рейса из Мюнхена в Берлин теперь требовалось всего один час и сорок пять минут. Поскольку Гитлер очень интересовался высотой полетов и придавал большое значение тому, чтобы посадка совершалась без опоздания, над его сиденьем висели спидометр, альтиметр и часы. Часы заводились на определенное время перед каждым полетом. Я докладывал ему предполагаемое время прибытия, основанное на прогнозе погоды и скорости ветра. И должен был придерживаться этих расчетов с точностью 98 процентов.
Чаепитие в «Кайзерхофе»
В течение долгого времени Гитлер был постоянным гостем в отеле «Кайзерхоф». Три или четыре раза в неделю он отдыхал там в узком кругу друзей, наслаждаясь игрой венгерского оркестра, который там выступал.
Геббельс обратил его внимание на прекрасную музыку и отметил, что это подходящий повод пообщаться с народом. Для него зарезервировали угловой столик, откуда открывался прекрасный вид на весь зал. Всего лишь через несколько дней этот зал, обычно полупустой, стал заполняться до отказа. После нескольких посещений Гитлер обратил внимание, что столики в непосредственной близости от него всегда зарезервированы официантами для одних и тех же пожилых дам. «Я не могу понять, что происходит, – сказал Гитлер. – При всем своем уважении к пожилым дамам я предпочел бы видеть возле себя более молодые лица». Он дал указание начальнику полиции выяснить причину происходящего, и было установлено, что, когда становилось известно о прибытии Гитлера, официанты сообщали об этом тем самым пожилым дамам за крупные чаевые. Восхищение и обожание, которые вызывал Гитлер у народа, администрация отеля использовала в своих корыстных целях, продавая чайные принадлежности и другие вещи, к которым он прикасался, по безбожно высоким ценам. Когда Гитлер об этом узнал, он перестал посещать «Кайзерхоф». Он сказал мне, что даже не предполагал, что администрация отеля такого класса может позволить себе столь неэтичное поведение. «К сожалению, я опять был обманут!»
