— Хороший мальчик, — тихо сказала бабушка. — Ты вот что… если уж так по сердцу, начинай встречаться.
— Он оборотень. Ты же их недолюбливаешь.
— И есть за что, — строго сказала ба. — Но любовь убирает границы.
— У меня есть что скрывать, не уверена, что я готова к отношениям.
— Чушь!
Она привстала и тут же рухнула обратно, тяжело дыша и отпихивая мои руки.
— Хватить прятаться, Ева! Нас же не просто так перепутали! Взгляни на себя — не должна девушка одеваться как старуха. Родная моя, это я, старая дура виновата, совсем тебя зашугала.
— Ба…
— Не бамкай! Слушай, что говорю, я не вечная, старая уже! А ты должна жить полной жизнью, поняла? Встречаться с парнями, влюбляться, ошибаться. Да, пусть это будут ошибки, но твои собственные, чтобы сердце стучало! Ты давно плакала?
— Менталист должен сдерживать эмоции. Сама знаешь, плакала я в детстве.
— Кричала давно?
— Над трупом вчера вскрикнула. Как только увидела.
— А потом?
Я никак не могла вникнуть в суть расспросов.
— Потом ловила преступника и общалась с коллегами.
— Вот! — она подняла палец. — Ты ахнула и все! Молодая девчонка, увидев первую смерть, ты убрала все эмоции, как обычно делаешь. Ева, не замечала, что даже дома сидишь под щитами, всегда? Закрываешься как в консервную банку и носа оттуда не показываешь? Немедленно прекращай замыкаться на работе и коллегах, смотри по сторонам, на парней, да хоть на того же Алекса! Не сдерживай постоянно эмоции!
Но мы же обсуждали, что я должна быть осторожна. Я тренируюсь постоянно, держу контроль, скрываю мысли.
Когда дверь палаты открылась и вошел Диего, мы с бабушкой продолжали смотреть друг на друга. Она — лихорадочно пылая глазами, я — растерянно.
— Ладно, я подумаю, только, пожалуйста, не волнуйся. Тебе нельзя волноваться, — пробормотала я. — Привет, Диего. Ба, это мой командир, познакомься. А это моя бабулечка — Эннет Нитарока.
Бабушка повернула голову. Ее брови резко подскочили вверх, а взгляд пробежал по мощной фигуре, плечам, рельефность которых не могла скрыть легкая ткань одежды, по жестко сжатой массивной челюсти, посылавшей сигналы женской душе любого возраста: «Внимание! Вы находитесь в области влияния доминантного самца!».
— Ева, — хрипло сказала бабушка, убрав руку с груди и поправляя прическу, — помнишь, я там тебе про коллег наговорила всякого? Забудь эту ерунду. Ты права, работе надо уделить время. Ой, надо!
Хмурый оборотень поднял бровь. Лицо его разгладилось, озарившись мягкой доброжелательной улыбкой, свет которой мог запросто подсветить вечером улицу.
Зверь спрятал когти, заливая палату харизмой, даже я чуть не захлебнулась.
— Миссис Нитарока, вы удивительно мудрая женщина. Ева, я тебе уже говорил, что старших надо слушаться?
Не раз. Правда обычно командир добавлял «по званию». Не хочу бабушке рассказывать, что мне на работе грозит опасность, но, если эти двое споются, я буду отбиваться до последнего.
— На мою бабушку напали, — твердо напомнила я.
— Мы их найдем. Рассказывайте, что произошло.
В голосе Диего лязгнул металл. Под слоем активно демонстрируемой пушистости пряталась чистая сталь, такая же милая как притаившаяся гюрза. Не думаю, что он долго выдержит джентльменские танцы с ба. Суть оборотня, циничная и прямая, обязательно проявится во всей красе.
Но, к моему удивлению, командир и дальше чинно сидел на стуле, кивал, слушая историю о странном нападении, обещал бабушке Эннет ее навещать и очень вежливо спросил ее разрешения «осмотреть одежду там, где коснулся преступник. Вы не отдавали ее врачам? Здесь на стуле? Отлично».
Нюхающий платье старший Фаворра каким-то чудом ухитрился сохранить мужественность, может быть потому, что не смущался, не отворачивался, а плавно повел носом, глубоко вдыхая и закрывая глаза.
— Перец с чесноком, как и в остальных случаях. Охотник еще не знает, что у нас уже есть след и он сам стал добычей.
Диего посмотрел на нас поверх светлой ткани и медленно, хищно улыбнулся, блеснув белоснежным рядом зубов.
Когда я наклонилась перед уходом поцеловать «мудрую родственницу», та прошептала прямо в ухо: «а он горяч». Похоже, нападение плохо повлияло — ба задумалась о здоровье и решила срочно меня пристроить.
— Это что было? — спросила я, выйдя из палаты.
— Разговор со свидетелем. Она у тебя милая, — хмыкнул он и сразу посерьезнел. — Похоже наш неизвестный любитель менталистов вас перепутал, но понял ошибку и успел скрыться. Я направил Вито проверить след на улице. Есть шанс, что вы слишком быстро появились и не дали преступнику полностью замести следы.
— Так у нас сегодня выходной.
Он счастливо ощерился.
— Из-за нового происшествия квестор разрешил заполнить бумаги завтра, а сейчас продолжить расследование. Так что мы покрутимся у дома, посмотрим, что еще успеем сделать, а тебе разрешаю отдохнуть.
— Ну уж нет, — я резко остановилась. — Кто бы ни был нападающий, я хочу лично участвовать в его поимке.
Вокруг реяли ленты решимости, они отрывались от меня, выныривали из-за впервые за долгие годы приоткрытого без причины щита. Бабушка права, пора понемногу давать выход чувствам, но не потому, что я жалею о своем образе жизни. Скорее моя замкнутость становится подозрительной.
И… контроля у меня стало больше, так что справлюсь.
— Ух, какая боевая мисс Недотрога. Такая ты мне нравишься!
Мурлыканье в голосе. Опять играет, лестно ему, когда замираю от комплиментов. Ходит кругами, изматывая меня и себя. Может быть пора поговорить честно?
— Я и раньше нравилась, насколько помню.
— Не принимай на свой счет. Обычный рефлекс на всех хорошеньких девушек.
— Ха. Вокруг Мирабеллы так не вьешься. И женихов ее не отваживаешь. Ты на меня запал!
Миг. И две руки, опирающиеся на стену, заперли меня в крошечном пространстве. Его тело… чтоб его, и на расстоянии было полной провокацией, а вблизи и вовсе ощущалось неприлично.
Как и голос.
— Повтори…
19 2
— А что повторять? Если мы попадем в сложную ситуацию, я могу на тебя рассчитывать? Сконцентрироваться на себе дашь?
Оборотень побелел желваками.
— Конечно. Нужно будет по делу, заходи, Недотрога, располагайся. Топчись ножками.
— Отлично! Договорились! С Алексом тоже драться не будешь? И меня к стенке прижимать перестанешь, а, командир?
Он зарычал, едва слышно, чуть подрагивая верхней губой.
Как же мне надоели эти игры мускулов, расстегивание ширинок и размахивание линейками. Я вообще не твоей боевой категории, парень! Ты со мной силами хочешь помериться?
Пока тот, кто ударил мою бабушку и довел ее до сердечного приступа бегает на свободе?
— Ничего у тебя не выйдет, командир. Пойдешь лесом со всеми своими закидонами. Мне не нужен парень, который давит вместо ухаживаний, понятно? Я выбираю того, кто меня понимает!
Подхватив его витающую надо мной ярость, я дернула на себя и укуталась силой, сама пылая как альфа-оборотень.
Мы стояли, сблизившись глаза в глаза, едва касаясь носами и шипели как разъяренные кошки. Удивительно, но при всей своей злости, диком раздражении от внезапного бунта, он так меня и не коснулся, даже не пытался притронуться.
— Эй, что у вас происходит?
Недоуменный Алекс с пакетами и коробками стоял в коридоре. Несмотря на то, что врачи сразу сняли бабушке приступ, дальнейшее лечение могло обойтись в изрядную сумму, и младший Фаворра решил поддержать нас чем мог.
— Лекс, я тебе писал, чтобы ты был осторожен? — резко развернулся Диего, меняя объект давления. — Ты понимал, что Ева в опасности?
— Так вот же она, — его брат ткнул в меня пальцем. — Цела и здорова, я присматривал.
— Плохо присматривал! На тебе теперь не Ева, а ее бабушка, — сообщил старший.
И уже мне.
— Недотрога, работать!
Он пошел к выходу, буквально выключая себя. Я не «видела» сейчас его ауру, не настолько была открыта, но точно знала — он волевым решением погружается в свое белое безмолвие.
