Ноги Симпкинса коснулись дна корабля, и стоячая вода сомкнулась над его головой. Симпкинс стал лихорадочно снимать с себя мешок с золотом и выбрасывать золото из карманов. За тридцать секунд он опорожнил груз на две трети и страшным усилием поднялся на поверхность. Ему удалось возобновить дыхание, но груз был еще слишком тяжел, и он вновь погрузился в воду. Спрут приближался, протягивая колеблющиеся щупальца. Симпкинс поспешно стал выбрасывать золото — все до последнего куска. Свет фонаря привлекал морских обитателей, рыб и осьминогов, и они начали собираться отовсюду. Выбросив последний кусок золота, облегченный Симпкинс вынырнул вновь. На этот раз ему удалось зацепиться за обломки и вскарабкаться на пол. И тут, в животном страхе, он неистово закричал.
Где-то далеко, на другом конце корабля, послышался голос. Симпкинс уже хотел повторить крик, но нервная спазма сдавила горло. Он узнал голос капитана Слейтона, хотя и не мог разобрать слов. Слейтону что-то отвечал китаец. Если Слейтон найдет его здесь, Симпкинс погиб. Симпкинс неслышно, как уж, прополз по полу и спрятался между бочек. Голоса замолкли. Так он пролежал до утра.
Когда слабый луч света проник сверху, Симпкинс тихо пополз вверх, никем не замеченный вылез наружу и, весь мокрый, подавленный, разбитый, пробрался к себе.
X. ТАЙНА КАПИТАНА СЛЕЙТОНА
На палубе «Елизаветы» в плетеных креслах сидели Мэгги и Вивиана. На коленях Вивиана держала корзину с апельсинами, а вокруг ее кресла суетились четверорукие обитатели Острова — обезьяны. Одна из них сидела на спинке кресла и с упоением грызла большой апельсин. Другая, подсев к Вивиане, копалась в корзине, выбирая самый сочный и зрелый плод. Три другие, уморительно гримасничая, вертелись вокруг молодой женщины в ожидании новой подачки.
— Уйди отсюда, Джилли, — сказала Мэгги обезьяне, сидевшей на спинке кресла, и, обращаясь к Вивиане, добавила: — Он обрызгает вас соком апельсина. Иди ко мне, малыш! — И Мэгги сняла обезьяну и усадила к себе на колени.
— Что же было дальше, Мэгги? — спросила Вивиана.
Мэгги продолжала рассказ о своей жизни на Острове после отъезда Гатлингов. Вивиана внимательно слушала, продолжая кормить обезьян.
Вдруг, прервав Мэгги, Вивиана испуганно спросила:
— Кто это?
Мэгги посмотрела в направлении взгляда Вивианы. К «Елизавете» приближался человек в парусиновом костюме, с длинными волосами до плеч и большой бородой.
— Это новый? Я не видала этого человека.
— Это «дикий человек», — ответила Мэгги. — Так прозвали его островитяне. Я хотела и о нем рассказать вам, но он сам напомнил о себе. Мы нашли его на новом Острове. С «диким человеком» было много хлопот. Он всех боялся, забивался в угол и сидел там, как волчонок. Он ел только сырую рыбу, глотая, как зверь, целыми кусками. Он был грязен, зол, угрюм, недоверчив. За все время, пока он на Острове, от него никто не услыхал слова. Он немой. Почему-то только к старику Бокко он относился доверчиво. Бокко уговорил его помыться и надеть этот костюм. Но остричь ему волосы и ногти так и не удалось.
— Он не опасен? — спросила Вивиана, следя за приближающимся к ним незнакомцем.
— Нет, он очень тихий. Удивительно, что он идет сюда. Вероятно, ваш костюм, необычный на Острове, привлек его внимание.
«Дикий человек» взошел на палубу, приблизился к сидящим женщинам и стал внимательно, в упор смотреть в глаза Вивианы. Она не могла выдержать этого пристального взгляда. Ей стало жутко.
— Идем в каюту, — сказала она Мэгги. И, оставив обезьянам корзину с апельсинами, на которую те набросились шумной, крикливой гурьбой, Вивиана спустилась в каюту. Мэгги последовала за ней.
— Какое странное впечатление оставляет этот туземец!.. Да нет… у него белый цвет кожи и черты лица европейца. Это скорее одичавший человек. Почему он так странно посмотрел на меня?
Вивиана взволнованно ходила по большой кают-компании.
— Он похож на один из этих погибших кораблей, — продолжала она. — Может быть, и он, как эти обветшалые развалины, блистал когда-то молодостью, жил полной жизнью…
— Стоит ли так волноваться! Успокойтесь. Сыграйте мне что-нибудь. Я так соскучилась по музыке! — предложила Мэгги, желая отвлечь Вивиану.
— Да, это хорошо, я буду играть, — согласилась Вивиана.
Она быстро подошла к роялю, склонив голову, немного подумала и начала играть «Патетическую» сонату Бетховена.
Вдруг кто-то вошел, и Вивиана, прервав игру, откинулась назад и увидала перед собой лицо незнакомца. Это лицо со всклокоченными волосами было страшно. Глаза незнакомца широко раскрылись, он тяжело дышал, нижняя челюсть судорожно тряслась.
Как вошел он сюда? Мэгги сидела спиной к двери и не слыхала его шагов, заглушенных музыкой.
Вивиана быстро поднялась, оперлась на рояль и, еле владея собой, смотрела на незнакомца. А он, не спуская с нее напряженного взгляда, пытался что-то сказать.
— Бе-бее-ее…ххо!.. — Его хриплая речь была похожа на блеяние.
И вдруг, словно забыв о Вивиане, незнакомец, весь согнувшись, раскрыв длинные скрюченные пальцы, стал жадно осматривать клавиши рояля — как коршун, готовый впустить когти в добычу. Дальше произошло нечто еще более странное и неожиданное. Незнакомец сел за рояль и стал играть.
Это была жуткая музыка, такая же нечленораздельная, как его речь. Длинные ногти мешали ему играть. Незнакомец нетерпеливо рычал, прерывал на мгновение игру, отгрызал мешавший ноготь зубами и опять продолжал играть.
И как ни была чудовищна его игра, все же в ней можно было узнать «Патетическую» сонату Бетховена. Не могло быть сомнения в том, что этот человек когда-то изучал музыку.
Ошеломленная Вивиана отошла в сторону, опустилась в кресло и стала слушать. И — удивительное дело — музыка скоро увлекла ее… На ее глазах совершалось просветление человеческого сознания. Чем больше играл неизвестный, тем правильнее становилась его игра, тем более четко выделялись музыкальные фразы. Правда, огрубевшие пальцы и теперь плохо слушались его, но он все больше овладевал инструментом. И наряду с грубыми ошибками неповинующихся рук вырывались места необычайной выразительности.
Был обеденный час. Гатлинг, услышав звуки рояля, зашел в каюту позвать Вивиану и как вкопанный остановился у двери. Вивиана сделала мужу знак, чтобы он не нарушал игры.
Не дождавшись к обеду Гатлингов, в каюту пришли одни за другим Томсон, его ассистенты, Флорес, Людерс и, наконец, Симпкинс. Сыщик был грустен, почти подавлен. Но тем не менее и он с большим интересом, даже с большим, чем другие, наблюдал за игрой незнакомца. Все молчали и затаив дыхание слушали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
