Форма входа
Читем онлайн Тщеславие - Виктор Лысенков
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Следующим утром он решил не выходить к этому месту на пляже, и вообще не выходить до обеда - детей ведь понесут назад, кормить, и решил выйти прогуляться к вечеру, когда солнце уже почти коснулось турецкой стороны. И вздрогнул: под шорох небольшой волны родители несли с пляжа домой потрясающе! - своих довольных детей, с некоторыми из них, что были поменьше и их было не так тяжело нести, матери (с улыбкой!) разговаривали, ожидая нечленораздельной реакции детей. Привычка к мужеству? Привычка вообще? Что будет с этими несчастными детьми, если что-то случится с родителями? Закрытый санаторий на всю жизнь, как тот, где живут другие обреченные?
Вечером он пошел к медсестре и попросил какой-нибудь транквилизатор, сказал: "От увиденного у вас - свихнешься". Медсестра вытащила какую-то таблетку и предупредила: "Сразу в постель. А то уснете на дороге". И действительно: таблетка вырубила его до обеда следующего дня и он не сумел спросить медсестру, что за таблетку она ему дала - она сменилась и ее смена была только через три дня и они послезавтра ехали посмотреть Артек и потом домой через Симферополь. Он потом долго размышлял: что, вот если взять и еще раз поехать в Крым, в отпуск. Дикарем. Пообщаться с этими женщинами и хотя бы с одним мужчиной (мужики лучше оформляют мысль, могут четко сформулировать, что ими движет), потом написать хотя бы один глубокий рассказ об этой своей ноше - не кресте, нет - ноше. И не Сизифов это труд там - просто наказание пустым, а здесь - свое, родное, беспомощное. Почти беспомощное. А если пойти глубже и подробнее по тайникам души, то можно написать и повесть о героизме родительской души. Только Сергей чувствовал это никому не надо. Человек ведь почти автоматом считает: горя и своего хватает. А искусство должно быть красивым. Вот тот же балет - квинтэссенция этой заповеди. Ни безруких, ни, тем более - одноногих. Даже кривых. И кордебалет комиссия отбирает- девочки - чуть ли не дети одной матери получаются. Значит, искусство - только красота? А сострадание в нем - это сострадание к неразделенной любви или к прочей чепухе. А где подлинная трагедия - этого нам не надо? Что же тогда этот катарсис? Где этот мудрый грек - он бы спросил у него о границах тем, дозволенных искусству. Или у них таких драм? Или сбрасывали со скалы ущербных детей? Так это в Спарте. Великий грек сам же считал, что поэзия - низший вид искусства по сравнению с трагедией. А там герой - только тот, кто сталкивается с интересами государства? Привез бы он сюда этого мудрого, и пусть бы он решил, предмет ли это для искусства и можно ли высечь катарсис из многовариантности судеб детей и родителей. Еще раз мелькнуло, что в жизни много сложного и труднообъяснимого, что не случайно разные там мудрецы сидят десятками лет в своих монастырях и снегах, скитах и кельях, бочках и черт знает где еще, пытаясь постичь высшую мудрость. Наверное, постигали. Но где же среди них великие поэты и писатели? Литература - молчаливый сговор между творцом и читателем? Это - нам нужно, а это - нет? И всякие измы пытаются взломать этот сговор? Может, всех этих модернистов надо поддерживать, а не крыть? Может, они найдут другой язык, другую правду? А сейчас, если постиг мудрость, можно только безысходностью рассуждений отразить вот этот безумный-безумный мир? И ему в стихах не хватало тяжести мысли и Липкинд это легко уловил? Впрочем, с этим давно выяснено.
Он все чаще задумывался над тем, что с их сыном, вполне здоровым ребенком, Надя занимается без особого желания. И первое слово "мама" было адресовано не Наде, а теще. И когда сын уже прилично разговаривал, мама так и была для него Надей, и много позже, когда уже все рухнуло, и сын уже ходил в школу, он называл родную мать Надей, и это, как он понял по случайно пойманному отношению к этому уже бывшей жены, ей это было приятно, и удобно. Но объяснять все это ему было не нужно.
Становление жены в женщину шло стремительно: от что-то слышавшей девочки об отношениях мужчины и женщины она быстро прошла путь до опытной женщины. Причем, Сергей удивлялся, что хотя он мало чему ему ее учил (а научить мог чему - в его прошлом колонна прелестниц - от шестнадцати и старше, застенчивых и не очень, и совсем не застенчивых, оттягивающих миг близости и торопивших его, от тех, кто стеснялся даже поцелуев с ним до тех, кто осыпал ласками, в просторечье которые можно назвать бесстыдными), жена быстро осваивала все тонкости интимных отношений, не стыдилась никаких ласк и ему казалось, что она хочет даже чего-то большего, но не уверена, знает ли ЭТО он? Наверное, кто-то дал ей прочесть "Камасутру", ходившую в фотокопиях по различным городским компашкам. Он сам целый день читал ее в редакцию, отброс в правку очередной маматы и удивлялся изобретательности в любви индусов, хотя сам вроде знал немало.
У него нет никакой уверенности, как бы он повел себя в возникшей в дальнейшем ситуации, если бы во время гастролей жены он не познакомился на новом поприще сразу с несколькими женщинами. "Ангелы в белых халатах" называл он их про себя. С одной, Людмилой, контакт установился в один день и оказался самым полезным. Он приехал на ЦАС с запиской получить знакомым липазу и среди беленьких халатов самый ладный оказался на Лиде. Она словно сразу признала в нем своего мужчину, разговаривала с ним по-свойски и с чуть заметной улыбкой. Надя была на гастролях и дома должна была появиться не раньше чем через неделю. А потом он задал Люде простой вопрос: "Не кажется ли вам, что тут, в рабочее время, нам просто не хватит времени поговорить? Что, если после работы я встречу вас и мы прогуляемся?". Лида согласилась, но попросила прогулку перенести назавтра. Он позвонил ей в конце дня и когда уже смеркалось, встретил ее возле своего дома (ей было удобно подъехать именно сюда троллейбусом). Она знала правила конспирации и прошла за ним в дом, чтобы соседи не засекли их вдвоем. Оглядевшись, отметила вкус, уют и чистоту. "Это все богатство - лично твое?". Он ответил: "Ну, вообще-то я живу не один. Половина - в длительной командировке. Но все здесь, за исключением некоторых мелочей, куплено мною лично. А шкура медведя - не мой трофей. Убил один знакомый. Я ему за это поставил только пузырь". - "Кстати, о пузыре. Возьми на столе завернутую бутылку. Я не знала, что у тебя будет, но я вина не пью. "Сергей развернул бутылку - это был медицинский спирт". Не пугайся. Он - не ворованный. У нас есть нормы для разных наших служб. Остается и лишний. Стоит он для нас - сущие копейки. А в пол-литре - больше двух бутылок водки. "Люда быстро выяснила, что есть у него в доме, чем можно облагородить чистый спирт. Остановились на кофе и редком чешском ликере, что он купил по случаю каких-то очередных крупных праздников. Люда развела все, попробовала и сказала: "Ну почти Принц Шатло. Уже можно пить". - И улыбнулась: "Мы же не алкаши, чтобы хлестать чистый спирт, верно?".
Пока пили помаленьку спирт с кофе (то есть почти Принц Шатло), Люда дала ряд советов, на чем и как настаивать спирт. Сколько на пол-литра нужно "Золотого корня, сколько ореховых перегородок, сколько можно добавлять для облагораживания настоянного спирта.
Когда он потянул ее к себе, она легко остановила его: "Стоп, стоп! Я люблю сама раздеваться", - и легко и быстро скинула с себя все и поймала его в объятья, когда он еще только садился на кровать, чтобы лечь рядом с ней. Все было легко и замечательно: медички хороши еще и тем, что знают и свое, и мужское тело, знают, что надо и ей, и партнеру в пастели. "Повторим, когда захочешь", - сказала она, когда они ждали в полночь такси. Это был удобный вариант у не1 была мама и сынишка четырех лет, которого, она, видимо, и отправила сегодня к маме, перенеся вчера встречу.
С зав.аптекой, неподалеку от министерства, где он брал себе разные препараты и кое-что из не очень дефицитного для знакомых, знакомство вышло месяца через полтора после знакомства с Людой. Он попросил Марину Георгиевну дать ему что-нибудь успокаивающее на ночь. (Года тридцать два-а Марина Георгиевна). Она заметила "Боже! Разве такому цветущему мужчине на ночь такое успокаивающее нужно?". Он попер напрямик: "Да вот жена на гастролях уже полмесяца. Волнуюсь, понимаете, успокоить некому". - "А вы поищите рядом - вдруг кто-то согласится вам помочь?".
Она пришла к нему в тот же вечер, принесла с собой роскошный пирог ("то-то должен вас побаловать"), и оказалась на редкость нежной и женственной, с довольно крупными формами, но не от полноты, а от той стати, что даровала ей природа. Тоже оказалась разведенкой, и как понял Сергей, мужа она просто выставила из-за общей серятины (ни в гости не пойти с таким в приличное общество, ни к себе пригласить. Да как вышла? Учились вместе. Я за него по дури еще на втором курсе вышла. Дочери уже четырнадцать). Он потом назовет этот период в три года медицинским, хотя про себя называл точнее: спиртово-медицинским. Но пока события развивались совершенно неожиданно для него. Один из его приятелей, тренировавший команду "Динамо", встретил его и сказал: "Слушай, Сергей! Нам просто за тебя обидно. Уже раза три наши ребята, да и я сам, видели твою с разными хахелями. Тут на сборах команда из Казахстана. Так она с ними мотается. Извини, старик. Дело, конечно, не наше. Но полгорода видит". Сергей знал, когда жена может сорваться - идеальный день - понедельник. От министерства до главпочты десять минут пешком. Он сел на лавочку внутри почты, понимая, что ей заходить во внутрь - незачем. И не успел просмотреть полгазеты, как увидел, что к его жене подрулил здоровый амбал (точно - мастер спорта), нагло поцеловал ее в щечку и, развернув, повел на противоположный конец улицы. Он видел, как они сели в машину, как покатили вниз, в сторону его министерства, но он то знал - они обогнут стадион "Динамо" и поедут в гостиницу "Спорт". Торопиться ему было некуда: до "Спорта" прекрасно можно было доехать на троллейбусе. Он доехал. Попил пива в кафе на озере рядом с гостиницей, выбрал "укрытие" и стал ждать. Хорошо, что подъезд гостиницы - в ярком свете. Но ждать ему пришлось долго. Надя появилась часа через три. Она явно была в самом лучшем расположении духа от вина и любви (или от вина любви?), висла на амбале, целовала его взасос, тот прижимал ее до визга, потом они наобнимались, что решили еще раз уединиться в гостинице и вышли минут через тридцать - жена была уже спокойнее, хотя льнула к амбалу и лезла зачем-то ему в карман брюк (идиот - разве ЗАЧЕМ-ТО?). Ехать в город им надо было перейти на ту сторону улицы, где сидел он в глубине аллеи. "Вот это да! как шпион на задании!". Они встали на краю дороги, метрах в шести от него и ему было хорошо слышно их мурлыканье. Надя прижималась к нему и шептала: "Молодцы, что мы вернулись. Было так здорово - лучше, чем в прошлый раз!". Амбал притянул ее к себе и засосал. Сергей потом ругал себя, что не сдержался. Зачем он вышел? И зачем сказал: "Ты, мужик, а ну отпусти девушку!". Амбал, если был не под шафе, наверное, сообразил бы, что Сергей муж. Но он прилично принял и тугие мускулы подсказывали ему другие мысли: "А тебе что? - Завидно? Вали отсюда, пока не схлопотал". Сергей резко ударил его в челюсть - амбал почти наотмашь упал на асфальт. Через несколько мгновений он попытался подняться, но тут (Сергей сильно ударил его ногой в живот и тот снова рухнул, не подавая признаков жизни. Сергей знал, что обычного человека легко убить таким вот ударом в солнечное сплетение, но этот - должен оклематься - не менее ста килограммов тренированного веса. Со стороны, если бы кто объявился в этот поздний час здесь можно было бы подумать, что молодая пара стоит рядом с алкашом на асфальте и не знает, что делать. Одинокое такси тормознуло рядом с ним. "Садись, поехали!" скомандовал он Наде. "Никуда я с тобой не поеду! Идиот! Ты человека убил! Он сел в машину и назвал адрес. Водитель спросил участливо: "Разборка?". - "Да какая там разборка! Тот хмырь просто нарвался. Собирался спьяну проучить меня. Но есть же русская пословица: не зная броду, не лезь в воду". Водитель покивал согласно головой: он понял, что Сергей - боксер. Простой человек какого с катушек не свалит.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Тщеславие - Виктор Лысенков бесплатно.
Похожие на Тщеславие - Виктор Лысенков книги
- What If - Elizabeth - Русская классическая проза / Эротика
- Верхом на звезде - Павел Александрович Антипов - Русская классическая проза
- Побеждённые - Ирина Головкина (Римская-Корсакова) - Русская классическая проза
- Палата No 7 - Виктор Лысенков - Русская классическая проза
- Истории психотерапии - Алексей Сергеевич Вилков - Биографии и Мемуары / Психология / Русская классическая проза
- Мещанское гнездо - Михаил Борисович Бару - Русская классическая проза
- Трясина - Павел Заякин-Уральский - Русская классическая проза
- Репост #0 от 29.06.18 - Александр Сих - Газеты и журналы / Русская классическая проза
- Камни поют - Александра Шалашова - Альтернативная история / Русская классическая проза
- Записки эмигранта - Александр Семёнович Кашлер - Русская классическая проза