— Высокородная Антония, могу я спросить, какое срочное дело вынудило тебя оторвать меня от обеденного стола?
— Консул, прими мои глубокие извинения. Надеюсь, что мой повар приготовил сегодня такие блюда, которые восполнят твой испорченный ужин. Господа, располагайтесь. Консул, пусть твоё ложе будет по правую руку от меня, в то время как молодые люди займут те, что по левую.
С этими словами сама она расположилась на ложе во главе низкого полированного стола. Остальные тотчас поняли: это не приглашение, а приказ.
Палл хлопнул в ладоши, и в обеденный зал из соседнего помещения вошли три молодых рабыни, каждая с парой шлёпанцев в руках. Сняв с мужчин тоги и заменив сандалии на шлёпанцы, они удалились, зато вошли две других с чашами для омовения рук. Вымыв обедающим руки, они расстелили перед ними на ложах полотняные салфетки.
Веспасиан надеялся, что никто не заметил его разочарования по поводу того, что рядом с Антонией нет Ценис.
Наконец приготовления завершились. Рабыни поставили на стол блюда с угощениями. Пирующие расположились на ложах с кубками вина. Антония отослала рабынь, и Палл занял свою привычную позицию возле двери.
Антония положила себе на тарелку небольшую горку анчоусов.
— Господа, предлагаю обойдись без прислуги. Угощения перед вами. Консул, ты ждёшь от меня объяснений... — Антония выдержала паузу, давая гостям возможность набрать полные тарелки еды. — Когда ко мне в дом, в сопровождении уважаемого Корбулона, пришёл Веспасиан и попросил официальной аудиенции в присутствии свидетеля, я тотчас поняла, о чём пойдёт речь. Палл, вели Магну внести ларец.
Управляющий высунул голову за дверь, чтобы передать распоряжение дальше. Антония тем временем продолжила:
— Я также поняла его опасения и потому послала за тобой.
Веспасиану стала понятна причина столь долгого ожидания.
Дверь открылась, и на пороге возник Магн с ларцом Капеллы.
— Поставь его на стол, Магн, и ступай. Если хочешь, можешь раздобыть ужин для себя и своих спутников.
Буркнув себе под нос что-то нечленораздельное, Магн вышел. Оставшиеся уставились на ларец.
— Веспасиан, я понимаю, что ужин — это не официальная аудиенция. В данных обстоятельствах она была бы просто невозможна. Но поскольку ты докладываешь не только мне, но и старшему консулу, думаю, это послужит надёжной защитой от возможных обвинений в измене.
— Да, домина, — ответил Веспасиан, в очередной раз поразившись её прозорливости.
— Измене? — переполошился Азиатик.
— Да, консул, в измене, — подтвердила Антония, делая глоток вина. — В измене, совершенной моим никчёмным дураком-сыном, которого ты, по непонятной мне причине, считаешь своим другом. Впрочем, сейчас не об этом. Веспасиан, открой ларец.
Веспасиан поднялся с ложа, снял с шеи ключи и, вставив их в замки, открыл крышку. Азиатик и Корбулон вытянули шеи, чтобы рассмотреть, что там внутри.
— Перед тобой, консул, — произнесла Антония, даже не удосужившись заглянуть внутрь, — договоры на покупку семи крупных угодий в Египте. Все семь были приобретены в течение последних трёх лет по поручению Клавдия его вольноотпущенником по имени Нарцисс.
— Но ведь это...
— Измена, консул, я знаю. Никто, даже я, не имеет права приобретать в Египте участки таких размеров без разрешения моего деверя-императора.
Азиатик в ужасе посмотрел на Антонию и осушил кубок. Аппетита как не бывало.
— И что ты намерена с этим делать, высокородная матрона?
— Вот это я хотела бы обсудить с тобой. Палл, подлей гостям вина. Ну а пока Веспасиан расскажет консулу, как ему в руки попала эта вещь.
Когда её гость закончил свой короткий рассказ, Антония, пристально на него посмотрев, кивнула и распорядилась подать новое блюдо. Веспасиан не стал опускать даже малейших подробностей, касавшихся Капеллы и Флавии — за исключением разве что личных мотивов. Ведь Антонии эта история уже известна, иное дело — откуда? Этого он не знал.
Как только рабы оставили их наедине с двумя козлятами, жаренными в мёду и тминном соусе, Антония повернулась к Азиатику.
— Вопрос стоит так: зачем Нарциссу понадобилось идти на уловки, чтобы переправить договоры в Рим, если он мог спокойно хранить их в подземном тайнике в любом из семи недавно приобретённых поместий своего хозяина в Египте? — спросила она таким тоном, будто уже знала ответ на этот вопрос.
По крайней мере, так показалось Веспасиану.
— К чему такие усилия, не говоря уже про риск быть разоблачённым агентами Тиберия? Про потерю я вообще умолчу.
— Что, кстати, и произошло.
— Верно, что и произошло. Могу лишь предположить, что здесь они Клавдию нужнее, чем в Египте. Почему? Этого я не знаю.
— Я тоже не знала до недавнего времени. — Антония сделала паузу, чтобы отрезать несколько ломтиков нежного мяса, после чего дала сделать то же самое гостям. Наконец, удостоверившись, что тарелка у каждого полна, даже если само угощение уже с трудом умещалось в сытых желудках, она продолжила. — Возможно, тебе неизвестно, консул, что мой внук, Гай Калигула, завёл шашни с женой Макрона Эннией.
Судя по лицу Азиатика, тот действительно услышал это впервые.
— Мне казалось, что как только праздник в честь Аполлона подойдёт к концу, он женится. Более того, церемонию бракосочетания почтит своим присутствием сам император.
— Всё верно. Вот только мой Гай — не любитель сидеть без дела и, несмотря на скорую женитьбу, выкроил время и чувства на эту потаскушку. Всё началось, когда Макрон в прошлом году поселил супругу на Капри, что само по себе весьма странно. Если только он нарочно не подложил её Гаю. Я тогда не поняла, какая ему от этого выгода, и потому наблюдала и ждала. Гаю я в своих письмах ничего сообщать не стала. Он меня в последнее время почти не слушает, скорее даже, поступает с точностью до наоборот. В течение двух месяцев моё терпение было вознаграждено, когда я получила вот это. Палл, будь добр, подай письмо.
Палл подошёл к столу в дальнем конце комнаты и, вытащив из ящика свиток, протянул его хозяйке.
— Этот свиток прислал мне Клемент, капитан личной гвардии Гая. Его преданность моему внуку сравнима с его недоверием Макрону. Это копия документа, подписанного Гаем, в котором он клянётся сделать Эннию императрицей, как только сам облачится в императорский пурпур. В обмен за эту потерю, а также в качестве вознаграждения за содействие в получении императорской короны, Гай обещает сделать Макрона прокуратором Египта.
Корбулон не смог сдержать возмущение.
— Он продал жену в обмен на высокую должность! Это уму непостижимо!
— Это не продажа, Корбулон, это современная политика, — возразила Антония. — Ты согласен со мной, консул?
— О да! Похоже, наш преторианский префект вынес для себя урок из судьбы своего предшественника.
Веспасиан улыбнулся. Внезапно ему стала понятна вся красота замысла Макрона.
— Он знает, что ему никогда не стать императором. Такая попытка стоила Сеяну жизни. Вот он и согласился на более скромную награду.
— Верно, более скромную, — согласилась Антония, — однако с точки зрения богатства и власти — огромную. Впоследствии ничто не мешает Макрону использовать её как ступеньку в достижении своей заветной цели. Как и мой отец, Марк Антоний, он вполне может попытаться поделить империю пополам, захватив восточные провинции.
После этих слов в зале воцарилась гнетущая тишина. Аппетит у гостей тотчас пропал. Все трое погрузились в размышления о том, насколько такое возможно и каковы будут последствия для всего мира.
— Думаю, Палл, в данный момент нам не помешает ещё немного вина, — сказала Антония управляющему.
Как только кубки были наполнены снова, Антония продолжила свою речь перед задумчивыми гостями.
— Давайте на миг предположим, что Гай действительно даст Макрону то, о чём тот мечтает. Это не пустое предположение. У моего внука масса недостатков, и щедрость входит в их число. Он хочет, чтобы его любили, и по наивности считает, что любовь можно купить.
