Таким образом, нарушение Вашингтоном баланса многовекторности на постсоветском пространстве в первой половине 2000-х привело к тому, что после вытеснения отсюда США, многовекторность перестала устраивать и Россию. Режимы, изъявившие готовность стать американскими клиентами, теперь не могут рассчитывать на равноправные взаимоотношения с Москвой и должны выбирать между согласием на мягкий (пока) протекторат России и неизбежным быстрым экономическим крахом, столь же неизбежно ведущим и к краху политическому. Практически все постсоветские режимы (в том числе и успевшие вступить в НАТО и ЕС), не согласные отчетливо признать российское лидерство, находятся в той или иной степени системного кризиса, который не может кончиться иначе, чем более или менее быстрый крах государственности. Гарантии территориальной целостности и условной государственной независимости на территории СНГ сегодня исходят только из России. Это уже, кстати, начали понимать и в окрестностях бывшего СССР. В частности, в Финляндии недавно депутат финского парламента от партии «Истинных финнов» Юхо Эерола предлагал создать между Финляндией и Россией стратегический военный союз, как гарантию финской независимости. Русофильские тенденции начинают нарастать в обществах бывших прибалтийских республик СССР. В общем, на постсоветском пространстве русофильство — восходящий тренд (хоть пока и недостаточно устойчивый, но в целом на сегодня безальтернативный, поскольку евроатлантический тренд теперь нисходящий, а иных на сегодня нет).
Таким образом, трехлетние попытки правительства Януковича реанимировать политику многовекторности, эпохи Кучмы, позволявшую Украине получать преференции и на Западе, и на Востоке, не беря на себя никаких обязательств, предпринимались в условиях отказа всех главных партнеров Украины на мировой арене данную политику воспринимать. Как было отмечено выше, США сочли украинскую многовекторность невыгодной для себя уже в начале 2000-х. Отсюда и «дело Гонгадзе», и «пленки Мельниченко», и акция «Украина без Кучмы», и перевороты 2004 и 2007 годов, обеспечившие пятилетку проамериканского русофобского правления Ющенко. В свою очередь, после того, как США, вынужденные концентрировать остатки своих ресурсов в более важных для них точках глобального противостояния (в АТР, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке) эвакуировали свои проекты в СНГ, а Евросоюз оказался не в состоянии проводить здесь активную политику (главное — финансировать потенциальных клиентов), усилившаяся Россия также сочла для себя возвращение к столь легко нарушаемому status quo многовекторности абсолютно неприемлемым. Государственные интересы Москвы могли быть защищены только в результате гарантированного доминирования, то есть признания постсоветскими режимами России, в качестве старшего партнера. На этих условиях Москва была согласна временно стабилизировать существующие элиты (с одновременным началом их медленной эволюционной замены), гарантировать сохранность приобретенных капиталов (с возможным выкупом стратегических активов по рыночной цене, как в случае с Абрамовичем), а также обеспечить внешнеполитический и военный зонтик. Взамен Россия требовала полной политической лояльности, выражавшейся в безусловном вступлении во все интеграционные объединения, созданные или планируемые к созданию в будущем Москвой, а также добровольной передачи права на принятие стратегических решений в рамках этих объединений коллективным органам, по факту контролируемым Москвой.
В России значительно лучше, чем в странах ближнего зарубежья понимали, что постсоветским режимам приходится выбирать между признанием своего замаскированного вассалитета в отношении Москвы и быстрым и полным крахом. И российское руководство не собиралось и не собирается идти в данном вопросе на уступки.
На сегодня ни Запад, ни Россия не согласны играть с Украиной в многовекторность. Запад на основании былого могущества, а Россия на основании своего постоянно растущего влияния требуют однозначно определиться. Отказ украинского руководства от выполнения данного требования ведет к его изоляции, как со стороны России, так и со стороны Запада. В конечном итоге, Москва, Брюссель и Вашингтон, потеряв надежду на то, что действующего украинского президента удастся убедить сделать выбор, заняли позицию ожидания смены власти.
ЕС и США удовлетворены такой позицией, поскольку пока что на следующем политическом витке к власти вновь должны прийти русофобы. Янукович и ПР на глазах слабеют, а альтернативы им на русском фланге нет и они сделают все, чтобы не появилась. Со своей стороны Россию ожидание также устраивает, поскольку, отказываясь от выбора в пользу Таможенного союза, украинская власть настолько быстро и эффективно разрушает экономический потенциал Украины, что гарантированно оставит преемникам коллапсирующее неэффективное государство, находящееся в состоянии перманентного банкротства. Гипотетически пришедшие к власти «после Януковича» русофобы окажутся в состоянии того же выбора: либо в Таможенный союз, либо в гражданскую войну. Только у них уже не будет нескольких лет на раздумья. Шанс на то, что, придя к власти, действующая оппозиция осознает все глубину кризиса и единственную возможность спасения в ТС и резко сменит свои «евроинтеграционные» приоритеты, ничтожен, исчезающе мал. Но, с того момента, как оппозиция придет к власти, состояние продолжающегося кризиса будет компрометировать уже не пророссийские силы (к которым без должных на то оснований относят Партию регионов), а русофобские. Поскольку же очередной политический виток будет коротким (продолжительность не в годы, а в месяцы), возможность перехода власти на всей территории страны или на ее большей части в руки реально пророссийских сил в течение краткого промежутка времени «после Януковича» будет высока. Русофобское правление может продлиться не более года, а в его фашистском варианте и того меньше. Более того, Украину после русофобов, скорее всего, нужно будет принимать уже не в Таможенный союз, а прямо в Россию. Степень экономического краха просто не позволит ей восстановиться в качестве самостоятельного государства, а разрыв на фашистский Запад и пророссийский Восток ликвидирует возможность установления в Киеве без внешней поддержки, какой бы то ни было суверенной власти, признаваемой на всей территории страны.
Из изложенного следует, что единственный способ спасения украинской государственности — прорыв внешнеполитической изоляции ценой отказа от многовекторности. Только такой прорыв может дать необходимые ресурсы для стабилизации и начала поэтапного реформирования изжившей себя системы. При этом надо понимать, что прорыв на западном направлении невозможен. Эта невозможность объясняется тем, что в Брюсселе и Вашингтоне давно принято решение относительно нецелесообразности иметь дело с Партией регионов и о необходимости делать ставку на приход к власти оппозиции. При этом не важно сумеет ли оппозиция надолго удержаться у власти (чудом) или быстро потеряет ее. Поскольку Европа не может интегрировать Украину, последняя будет рано или поздно интегрирована Россией. Поэтому чем слабее и разрушеннее будет украинское государство, тем больше российских ресурсов окажется связанным при восстановлении на этих территориях нормальной среды обитания миллионов людей, тем меньше немедленных бонусов получит Россия от такой интеграции, тем выше будут ее финансовые, экономические, политические, дипломатические и военные издержки. Поэтому Запад не заинтересован в достижении взаимопонимания с Януковичем. Если украинская власть выполнит все требования Брюсселя — будут выдвинуты новые, и так до бесконечности. Кроме того, зачем подписывать соглашения, если требования и так выполняются.
Очевидно, что прорыв возможен только на российском направлении внешней политики и достигается он простым стартом процедуры вступления в Таможенный союз. Более того, этот прорыв, как это ни парадоксально, обеспечивает одновременный прорыв и на европейском направлении. Европейским союзом руководят реалисты и они понимают, что Россия достаточно сильна, чтобы не допустить падения украинской власти, принявшей на себя обязательство ввести страну в Таможенный союз и давшей старт этому процессу.
Начало процедуры вступления в ТС продемонстрирует европейской бюрократии, что, при минимальной технологичности, Янукович гарантированно будет переизбран Президентом Украины в 2015 году. А значит с ним придется иметь дело еще, как минимум, пять лет. То есть, надо будет выстраивать полуразрушенные отношения заново.
Таким образом, Таможенный союз является тем полем, занятие которого обеспечивает украинскому государству достаточно быстрое и относительно безболезненное решение всех проблем, включая эволюционную смены элиты, восстанавливает позиции Киева, как второстепенного, но существенного игрока в европейской партии. Все это происходит за счет некоторого ограничения суверенитета, особенно в вопросах внешнеполитических, а также за счет блокирования для элиты возможности дальнейшего бесконтрольного грабежа страны. Но надо признать, что грабить уже почти нечего, а альтернативой добровольному ограничению суверенитета является его полная утрата.
