Ну пройти-то дай в конце концов!
Недовольно вздохнув, он отошел в сторону, впуская пассажиров внутрь. Интерьер вагона оказался гораздо приятнее, чем его вид снаружи. Хоть и выглядело все довольно старым, но зато уютным, отчасти было в этом даже что-то элегантное, как старинные роскошные поезда. Сиденья были отделены друг от друга небольшими подлокотниками, ткань на которых в некоторых местах окончательно разошлась. Между сиденьями располагались квадратные столики, около метра в ширину. Сзади был проход в другой вагон, точно такой же, а спереди находилась дверь в комнату машиниста.
Артем с Михаилом направились к машинисту вслед за мужчиной, а Роза и Шон, бросив рюкзаки на первое попавшее сиденье, уселись друг напротив друга. Через пару минут поезд снова издал тихий шипящий звук и начал медленно набирать скорость.
— Я и подумать не мог, — улыбнулся Шон. — Это все взаправду! Мы едем в поезде! Да и к тому же это чертов паровоз! Я на них с рождения не катался! Откуда они только его достали?
— Я тут задумалась, — тихо проговорила Роза, наблюдая за мелькающими за окном деревьями, — когда они говорили про город, они упомянули мародеров, что у них есть лагерь. Что, если…
— Думаешь, она там?
— Наверное, я так думаю, — девушка пожала плечами и слегка вздохнула, продолжая бессмысленно смотреть в окно.
— Я прекрасно тебя понимаю, — перешел на английский Шон, — Ты ради этого сюда и ехала, но не стоит так сильно торопиться. Я поторопился, и, как видишь, ни к чему хорошему это не привело.
— Так непривычно слышать английский, — улыбнулась Роза. Родригеса поразило то, что девушка говорила на русском гораздо увереннее, чем на родном языке. — Мне уже привычнее по-русски.
Следующие минут тридцать они ехали в полной тишине, слушая лишь глухой стук колес. Настроение Шона менялось так быстро, как никогда раньше. То он задумывался о полном провале его пути, о последней пропавшей возможности спасти мир, то вдруг просто так улыбался, потому что вспоминал что-то счастливое, то влюбленно задумывался, всматриваясь на направленные вдаль серые глаза Розы. Эта девушка стала для него некой наградой. Пусть он не смог достигнуть своей цели, но он заполучил то, о чем раньше даже и не думал, и теперь ни за что не отпустит это. Если бы ни Роза, сейчас он был бы в полном отчаянии, да что там, может быть, он уже бы покончил с собой, не справившись со всеми трудностями. Родригесу не было совсем ясно, как и когда он впервые стал ощущать это необычное чувство к Розе, эти теплые, знойные но в то же время холодные ощущения; как он стал слышать свое сердцебиение в ее присутствии, точно впервые видит ее, как его щекотало ее дыхание во время объятий в здании школы. Сейчас наступит совершенно другая жизнь, больше не будет бессмысленных(как оказалось) попыток спасения мира, больше не будет этих мистических посланий и постоянных путешествий. Настало время чего-то нового. Может быть, такая жизнь придется даже по душе. “Кто знает!” — в уме воскликнул Шон.
— Ты говорил, что называешь их как-то иначе, — нарушила затянувшуюся тишину Роза. — Как? Почему?
— Драугры. Ты знаешь, кто это?
— Я слышала о них в какой-то книге. Вроде это из чьей-то мифологии. Но я не вижу связи.
— В скандинавской мифологии говорили о них, как об оживших мертвецах, близких к вампирам. Про первый факт, думаю, пояснять ничего не нужно, мутанты, по сути, и есть ожившие мертвецы, как зомби. А вот по поводу второго я хотел тебе рассказать, но как-то забывалось, — Шон отвел взгляд от окна и заметил, как увлеченно Роза смотрит на него в ожидании рассказа. — Однажды я провел очередной эксперимент с мутантами. Ты точно замечала у них подобие жала, которое они всегда высовывают изо рта, оно же и есть их самое слабое место. Так вот я задался вопросом, что значит для них это жало. Мои наблюдения не прошли зря. Оказывается, приступая к поеданию жертвы, Драугров интересует не столько плоть человека, сколько его кровь, а этим самым жалом они пробивают кожу, высасывая кровь. Лишь после того, как они достаточно напьются, они могут приступать к поеданию. Так что они скорее вампиры, а не зомби. Но согласись, назвать их вампирами даже язык не поворачивается.
— Да и Драуграми их тоже не назовешь.
— Но все же! Я считаю, это отнюдь неплохо, да и оригинально.
— Тогда я назову их… гиены. А что? Бегают быстро, питаются всякой дрянью. Смотри, сколько совпадений, даже больше, чем с Драуграми, — девушка засмеялась, заразив смехом и Шона.
Дорога обещала быть долгой, не меньше двенадцати часов. Так что Родригес и Роза старались не потратить все темы для разговоров в первый же час, растягивая удовольствие от спокойного общения.
Поезд проезжал мимо небольшого поселка, вид которого вновь заставлял задуматься о событиях прошлого. Многие дома остались относительно целыми, но все же от их вида мороз так и пробегал по коже, дыхание замедлялось, а все мысли резко прекращались, словно все в один миг упало куда-то вниз, и только и остается, что наблюдать за всем этим, снова огорчаясь своей слабостью и бездействием. Когда ты не можешь ничего изменить — одно из ужаснейших чувств на планете.
Роза отвернулась от окна, не желая больше смотреть на это противное зрелище. Она продолжала беглым взглядом осматривать вагон, будто хотела найти что-то интересное, но каждый раз поиски заканчивались безрезультатно.
— Ты не вспомнил по поводу Орлова? — спросила девушка, оглядываясь назад.
— Нет, — вздохнул Шон, нервно постукивая пальцами по столу. — Я вспомнил лишь Орлову, она работала с нами некоторое время. Но я не думаю, что здесь есть какая-то связь. Уверен, в мире таких Орловых тысячи.
— Постарайся вспомнить что-то еще.
— Да нечего больше вспоминать. И толку от этого больше нет. Мы сейчас едем за пару сотен километров. Я уверен, мы этого Орлова больше в жизни не встретим, — Родригес замолчал где-то на минуту, о чем-то вновь задумавшись, но вскоре продолжил. — А если я его и встречу, то скорее всего убью. Только я правда не понимаю, откуда он знает меня, откуда он узнал мой адрес, мое имя, моего знакомого, как ему удавалось оставлять столько посланий. Да здесь все какое-то слишком странное! Ну, положим, все это его рук дело, но где тогда Саша Волков? — Роза вопросительно взглянула на Шона. — Ну… мой коллега. Письмо, которое я получил, написано от его имени.
— Как раз это в очередной раз подтверждает, что вы были знакомы, скорее всего все трое. Поэтому я и
