– Недолюбливала? – удивилась Джулия. – Но ты всегда была так мила со мной!
«Мила? Джулия, неужто ты не понимаешь, что это было просто уловкой? Как ты не замечала, что я ненавижу тебя?»
– Да, я недолюбливала тебя, – повторила Кейси. – Это бывает у школьниц… Но ты была так чертовски умна!
И она стала говорить о Джулии, о ее уме, а не о собственной зависти. И, восхваляя ее, Кейси призналась, что Джулия была лучшей в их классе.
Это было… великолепно. Все, кто слушал Кейси, не могли даже заподозрить, какие чувства ее обуревают. Старые воспоминания, восторги… Никакой зависти.
Сумела ли она побороть себя? – задавалась Кейси вопросом. Может, ее действительно терзала девичья жажда соперничества? Не пора ли забыть прошлое, просто посмеяться над ним? Может, стоит полюбить Джулию? Подружиться?
Разве это не стало бы ее победой?
Эдмунд и Пейдж с улыбками слушали рассказ Кейси. Он ничуть не удивил их, они уже знали, что их робкая приятельница обладает недюжинным умом. Кейси не преминула заметить, что лучшие университеты страны – Йель, Стэнфорд, Гарвард – зазывали Джулию к себе в студенты.
– Ты прославила нашу школу! – заявила Кейси.
При этих словах Джеффри налил себе третий бокал, подошел к перилам и стал смотреть на море.
– Все думали, что ты будешь писательницей, Джулия. Ты пишешь что-нибудь? – спросила Кейси, закончив свою историю.
Джулия не сразу поняла, что вопрос был обращен к ней. Она с тревогой смотрела на напряженную фигуру мужа, но потом все же рассеянно ответила:
– А?.. Нет.
– Да, – с улыбкой поправила ее Пейдж. – Вот уже несколько лет Джулия развлекает детишек Саутгемптона замечательными историями. К счастью, она записала их.
– Только для Мерри, Аманды и других детей, – смущенно заметила Джулия.
– Нет, они могут, скорее должны, стать известны всем. Джулии нужно только найти хорошего художника.
* * *
За обедом Джеффри и Джулия вели себя непринужденно, но сердце Джулии ныло от тоски. «Почему ты сердишься, Джеффри?» А Джеффри казалось, что кто-то вонзил в его сердце нож и поворачивал его там, загоняя с каждым поворотом все глубже и глубже.
– Сколько времени ты проживешь в Сиклиффе? – вежливо поинтересовалась Джулия у Кейси.
– До Дня труда. Последнюю неделю августа я проведу в своей городской квартире – мне надо обустроиться и вступить в коллегию адвокатов, но к уик-энду я вернусь на вечер в клубе.
– Этот вечер, – с ясной улыбкой пояснила Пейдж, – будет устроен в честь Кейси.
– Это очень мило с вашей стороны, – отозвалась Кейси. Она знала, что роскошный вечер, который Пейдж с Эдмундом готовили в саутгемптонском клубе, станет настоящим событием. Ее, талантливейшего адвоката, нового члена самой престижной адвокатской конторы, принадлежавшей Эдмунду, представят самым могущественным обитателям Саутгемптона и Манхэттена.
– А когда ты получишь решение о вступлении в местную коллегию адвокатов?
– В начале октября.
– Но работать она начнет сразу после Дня труда, – заметил Эдмунд. По его уверенному виду все сразу поняли: у Кейси не возникнет проблем с оформлением права на адвокатскую практику. – Кроме прочих дел, Кейси будет вести дело Элиота Барнса против государства.
– Правда? – В первый раз за весь обед Джеффри всерьез заинтересовался разговором.
Дело штата Нью-Йорк против Элиота Барнса могло занять все первые полосы газет. Впрочем, оно было весьма противоречивым. Элиот Барнс был адвокатом, который успешно выиграл дело по обвинению одного из самых влиятельных политиков Нью-Йорка во взяточничестве и рэкете. Не успел Барнс почувствовать себя героем, как вдруг неожиданно все переменилось, и он был обвинен в уклонении от уплаты налогов и в мошенничестве. Все ждали, что обвинения будут сняты, однако прокурор округа решил завести дело.
Фирма «Спенсер и Куин», уверенная в невиновности Элиота Барнса, собиралась взять на себя его защиту. А Кейси Инглиш должна была раскопать все необходимые детали и факты, чтобы выиграть в этом серьезном процессе.
– Да, – ответил Эдмунд на вопрос Джеффри, – это большое дело.
– Разумеется. – Джеффри повернулся к Кейси. – Подумать только, ты целых три года работала в офисе окружного прокурора в Сан-Франциско, а здесь у тебя первым будет дело по обвинению окружного прокурора Манхэттена.
– Может, я и буду сидеть в другой половине зала, Джеффри, – проговорила Кейси с обворожительной улыбкой, – но я все равно окажусь на той же стороне, что и раньше. На той, которая выигрывает. На стороне закона, – добавила она.
– Сколько еще тайн ты скрываешь, Джулия?
Они сидели в своей романтичной спальне в Бельведере, но все получилось не так, как она ждала. Джеффри и не подумал снять с нее платье, как обещал.
Да, все изменилось. Он говорил спокойным, пугающе спокойным тоном.
– Тайн?
– Лжи.
– Джеффри, я не понимаю тебя.
– Да что ты? – язвительно переспросил Джеффри. – Странно, что такая умная женщина – и вдруг чего-то не понимает.
– Пожалуйста, скажи мне!
– Ты получила полную стипендию в одной из самых привилегированных, дающих лучшее образование частных школ страны. Да что там страны, всего мира! И после этого у тебя повернулся язык сказать мне, что для тебя не важно, окончишь ты ее или нет, поступишь в колледж или нет?!
– Но я не лгала, Джеффри! Для меня это было действительно не важно! Я перешла в Карлтон лишь потому, что мне дали стипендию.
– Ты была лучшей ученицей в классе!
– Я старалась. Я была перед ними в долгу, потому что они были так внимательны ко мне, – оправдывалась Джулия.
– А как ты умудрилась окончить школу, Джулия? По переписке? Заочно? Ты получила диплом и скрывала его от меня?
– Нет, Джеффри, нет! За несколько недель до нашей свадьбы мне устроили устные экзамены. Возможно, они отправили диплом моей тетке, во всяком случае, я его никогда не видела.
– Но ты не сказала мне, что окончила школу.
– Ты же сам говорил, что тебя это не волнует! Выходит, это неправда? Ты бы хотел, чтобы я была такой же, как Пейдж или Кейси.
– Нет! Нет, я хотел лишь, чтобы ты сказала мне правду.
– Но это и есть правда. Джеффри, почему ты мне не веришь?
– Из-за того нагромождения лжи, которым ты заполонила нашу жизнь.
– О какой лжи ты говоришь?
– Скажи мне, Джулия. Ты ведь все время лжешь. Скажи же!
Она молча смотрела на него своими лавандовыми глазами – такими невинными и испуганными. Однако Джеффри знал, какими невинными они могут быть, когда она обманывает его, поэтому он настаивал на честном ответе. И вдруг волна ярости захлестнула Джеффри, он даже испугался. Испугался он внезапного желания причинить Джулии те же страдания, которые мучили его самого. Он чувствовал себя огромным животным – сильным, но обезумевшим от боли, способным сделать больно даже тому, кого любил.
