Раздумывать над его мотивами сил не было. Михеевой было очень плохо. Ее мутило, голова кружилась и не соображала вовсе, и оставшееся время Света провела, бегая от кровати к унитазу. Ей так и не удалось поспать даже пару часов.
Когда в четыре утра Баринов не объявился, она пошла его искать. Но в снятом им номере никого не оказалось. Машина Руслана куда-то испарилась. Подумала, что он не дождался ее и решил поскорее добраться до границы. Свете бы сразу догадаться, что дело нечистое. Но ей было так плохо, что она могла думать лишь о том, как поскорее сделать дело и вернуться домой. Такси вызвать было невозможно. Пришлось дать денег охраннику, чтобы ее довезли.
Когда Михеева добралась, две фуры уже стояли на месте. Она не стала дожидаться Руслана, а быстро прошла к начальнику таможенного поста и предоставила ему все имеющиеся у нее документы. Он внимательно изучил бумаги, а потом громко спросил:
— Все записали?
В комнату тут же зашли три человека в черных костюмах, и Света поняла, что ее крупно подставили. Скорее всего, Феликс догадался о слежке, которая за ним велась на федеральном уровне. И провел всех. Столичный прокурор и известный бандит вместе с фурами были отвлекающим маневром. А нужный ему груз вероятно уже пересек границу совсем в другом месте. Михееву вывели под руки люди, корочки у которых были куда серьезнее, чем у нее самой. И отвезли на допрос.
— Полюбуйтесь, – сказал следователь, подвигая к ней снимки, где она запечатлена в объятиях Баринова. Глядя на фотографии можно было подумать, что их застали в момент сильной страсти. – Вашего подельника мы тоже скоро задержим. Вас скоро отвезут в столицу, где будут разбираться в случившемся, и вам предъявят обвинения. А пока… посидите в камере.
Черт! Так вот для чего Руслан штору отодвинул и повел себя как ублюдок! Их снимали. И, чтобы ни у кого не осталось сомнения в том, что незаконный груз действительно прибудет, Баринов даже свою бандитскую рожу засветил, где надо. Развели ее как последнюю дуру!
Михеева сутки просидела в вонючей камере. Ее убивали здешние запахи. Свету мутило, голова гудела. Кажется, она даже один раз потеряла сознание. Или просто заснула на холодной койке. Так и не поняла. Просила вызвать врача. Но местные представители правопорядка проигнорировали ее просьбу, посчитав, что она симулирует. А потом за ней приехал генерал полиции Михеев. Кончики его черных усов были завернуты вверх, а значит, ничего хорошего Свету не ждало. Отец хмуро посмотрел на нее исподлобья и не произнес ни слова. Даже не спросил, виновата ли дочь. Разговаривал только с представителями федеральных служб. Под свою ответственность обещал доставить задержанную в столицу. И действительно, лично посадил ее в наручниках в кузов полицейской машины, словно закоренелую преступницу. И, если до этого Света действительно испытывала вину за содеянное, и уже готова была сама написать чистосердечное признание, то теперь Михеева разозлилась. А вот хрен они ее посадят!
Когда они приехали, ее снова потащили на очередной допрос, не дав ни умыться, ни переодеться, ни поесть.
— Ваша вина не вызывает сомнения…
— Какая вина? О чем вы? – спросила она, нагло перебивая следователя.
— Вы обвиняетесь…
— У вас нет доказательств, – отрезала Света. – Все улики косвенные.
— У нас есть записи, где вы предъявляете эти бумаги и требуете показать груз…
— Научу-ка я вас работать, – стервозно улыбнулась она и вальяжно откинулась на спинку стула. – Надо было подождать и брать меня с поличным, если бы я к грузу подошла и забрала его. А вы поторопились… У кого из вас нервишки сдали? Ни черта у вас на меня нет!
— Мы докажем преступный сговор и… – все еще на что-то надеялся следователь.
— Ни на одном документе нет моей личной подписи. Близко к грузу я не подходила. Я вообще не знаю, что там, – она небрежно пожала плечами. – Как на таможенном посту оказалась, спросите? Да я мимо проезжала. Хотя нет, все же признаюсь, – она наигранно смутилась и тяжело вздохнула. – Замуж я недавно вышла, а молодой муж не удовлетворяет. Вот любовника себе завела, а он тоже женат. Пришлось аж в гостиницу на край земли ехать, чтобы потрахаться! Представляете?!
— Что вы мне здесь придуриваетесь?! – закричал следователь и стукнул по столу. – На представленных вами документах поддельные…
— Товарищ следователь, вы не слышите меня. Я же говорю… мимо проходила! Человека встретила на дороге, он попросил передать документы начальнику таможенного пункта. А я добрая душа не смогла отказать! Откуда же я знала, что они поддельные? Я вообще их не читала.
— Заканчивайте этот цирк! Если вы напишите чистосердечное признание, то я…
— Я не первый год работаю в органах, мальчик! И задницу свою прикрывать умею, – надменно произнесла Михеева. – А доказательства, что именно Я подделывала документы, у тебя есть? Записи с камер, может быть? Нет?! Экспертизу почерка делай! Только огорчу я тебя. Она тоже ничего не докажет. Немедленно сними наручники и отпусти домой! Иначе… на первом же заседании суда… хотя, стой! Меня сутки продержали в камере и не оказали нужную медицинскую помощь. Морили голодом и всячески третировали! До суда мы с тобой не дойдем.
— Послушайте, мы можем пойти на сотрудничество и не предъявлять вам обвинения. Сдайте нам Феликса. Заявите, что он угрожал вам расправой. Не мне вас учить, как отмазываться, – сменил тон следователь, пытаясь договориться.
— Единственное, куда я пойду, так это домой. И если ты не хочешь, чтобы я выдвинула против вас обвинения за неправомерное содержание задержанного в ужасных условиях, то ты меня быстренько сейчас отпустишь! Можешь, конечно, пойти на принцип. Но в таком случае, я такие заявления сделаю, закачаешься! Журналистов вызову и на камеру, громко и внятно расскажу о жестоком обращении с бедной женщиной… даже слезу пущу, если потребуется. Не глупи, нет у тебя оснований держать меня в камере.
Разозленному следователю ничего не оставалось, как отпустить ее под расписку о невыезде. Михеева набрала отца, но он не ответил. Даже
