Давай-ка о перспективах.
– Другие страны встревожены, главы предлагают нам переговоры.
– Что они знают о случившемся?
– Забавно, но очень мало. Спутники мы нейтрализовали заранее…
– Самодеятельность?
– Народ перепуган и строит кучу версий. Ты бы знал, что сейчас на телевидении и в интернете творится!
– Да я представляю. Они в мирное время всякую ахинею несут.
– А управление стран, возможно, о чём-то догадывается. Ну, скорее всего, они считают, что было использовано климатическое оружие в целях теракта.
– А я про спутники и не вспомнил. Допустим. А что они знают о нас?
– Практически ничего. То, что мы можем использовать климатическое оружие. Понятия не имею, знают ли они о водяных, йети и нас, микролюдях.
– Будет странно, если не знают. Не, реально всё как-то просто.
– Просто всё хорошо спланированно. Ещё всё впереди.
***
А ради чего
Это всё происходит?
Вот ради кого эти жизни уходят?
Увы, всегда будут жертвы,
Всегда будет смерть, но будет и мир.
Всегда будут ветры,
Поющие тысячью лир.
Ради перемен.
Неважно чего – главное менять!
И в пульсации наших вен
ДНК заложено: «менять»!
***
Средних размеров светлая комната. Стены персикового цвета с множеством картин. В центре круглый стол. За ним сидели российский президент Владимир Павлов, лысый мужчина хорошего телосложения и с приятными чертами лица, американский президент Джон Смитсон, худой человек среднего возраста с немного комичным лицом и со светлыми волосами, французский президент (а он тут что забыл?) Станислас Друэн (серьёзно? Вот это совпадение!), смуглый лопоухий низкорослый мужчина, и человек в чёрном костюме (ну, вы догадываетесь, кто это). Причём размещены они так, что президенты сидели почти напротив предводителя революционеров.
Каргин положил левую руку на стол, постукивая пальцами поочерёдно, опуская их волной. Когти при этом поблёскивали. Правая рука же лежала на рукоятке меча, находившегося в ножнах. Павлов сцепил руки в замок и положил их на стол, Смитсон поглаживал короткие волосы, а Друэн скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
– Так и будем молчать? – немного взволнованным голосом начал Ярослав. Всё-таки, дипломатией и политикой он сильно не увлекался. – Для начала, здравствуйте.
Президенты кинули приветствия.
– Вы меня позвали, так будьте добры начать. А, или можно вопрос? Причём здесь Франция?
– Учёные Франции одни из лучших в мире. Франция даёт возможность развиваться учёным из других стран. И все эти исследования военной направленности, – гордо заявил Друэн.
– Поздравляю. Так зачем позвали меня?
– Собственно, Станислас всё сказал. Мы предлагаем вам развитие, – спокойно заявил Павлов.
– То есть, по-вашему, без вас мы развития не получим?
– А как вы хотите развиваться? Стать врагами всего народа? Гении должны работать во благо.
– Знаю-знаю, потом твои разработки отнимут, а на тебя все грехи повесят.
– Немного людей знают о том, что на самом деле произошло в Азии. Нам будет легко это скрыть.
– Так что же произошло в Азии? – Каргин покрутился на стуле.
– Было использовано мощное климатическое оружие, – не сменив тона и не смутившись, возможно, наигранно легкомысленного поведения собеседника.
– Верно только частично. Вы не такие всесильные.
– А что тогда произошло?
– Я прям так и сказал!
– Неважно. Мы можем сказать, что это стихийное бедствие. Приведём нужные доказательства, нам поверят. А вы будете заниматься своими разработками.
– Знаете… А зачем мне это? Мне это не нужно, потому что я не боюсь правды, а развиваться я могу и так. А ещё я сначала не понял, зачем это вам. Зачем вам мощное оружие, если нет больше мощного соперника. А потом понял: вы просто боитесь. Боитесь, что это оружие будет применено против вас. Кто-то, может, боится за людей, а кто-то за себя. Вот вы и пытаетесь меня переманить к себе. Только страх не уйдёт. Вы уничтожите меня и всё, что мной достигнуто. Это политика, по-другому не сделать. Я вас прекрасно понимаю.
– Если понимаешь, то зачем всё это?
– Рассказать про мою миссию, так сказать? Это не тайна. Вот вы стремитесь к повышению демографии, а я её понижаю. Я хочу сократить численность населения планеты. Ей тяжело, я хочу ей помочь. И я делаю это не один, это делаем мы. А вот кто «мы», это секрет. Но знайте, что я не успокоюсь, пока не достигну цели.
– И что дальше? – подал голос молчавший до этого Смитсон и достал пистолет, который наставил на Каргина.
– Дальше? Ну, во-первых, если хотите, я могу объявить вам войну. Во-вторых, стреляйте сколько хотите, только жизнь ваша окажется коротка. В-третьих, если вам дороги свои шкуры, то прячьтесь по бункерам, авось повезёт, хотя я в этом сомневаюсь.
Ярослав Каргин встал, слегка поклонился и вышел. Джон Смитсон так и не выстрелил – струсил. У Станисласа Друэна покраснели уши, а Владимир Павлов нервно сглотнул, но больше ничего не выдало волнения.
***
– Вместо тепла – зелень стекла,
Вместо огня – дым,
Из сетки календаря выхвачен день, – вокруг синее, чистое (!) море, посреди этого моря покачивалось на маленьких волнах что-то вроде плота, а на нём сидел человек в чёрном костюме, шлем лежал рядом. Он слегка напевал знаменитую песню Виктора Цоя «Перемен!». Голос слегка скрипуч, немного хрипел, но в целом пение не сильно и плохое. – Красное Солнце сгорает дотла,
День догорает с ним,
На пылающий город падает тень.
Подъехал гидроцикл, человек на нём снял шлем.
– Них*ера: тебя в море занесло! – прикрикнул Марк. – С какой это стати? И чего такой вялый?
– А ты знаешь, где мы? – Ярослав посмотрел другу в лицо тяжёлым взглядом.
– Где-то в море.
– В Китае. Да, некоторые места теперь больше не принадлежат суше…
– И? Ты грустишь из-за того, что какой-то кусок земли ушёл под воду? Так может, это и к лучшему: больше мест для водных обитателей. Ты в них решил записаться? Потонешь.
– Да не… Рельеф в любом случае будет меняться… Просто… время пришло.
– Время… Я правильно понял?
– Да, чёрное солнце взорвалось…
– Если взорвётся чёрное солнце, всё в этой жизни перевернётся… – пропел Марк. А потом добавил резко: – Да иди ты со своими аллегориями!
– Война! – тихо, но твёрдо сказал Каргин и встал, но не удержал равновесие и упал в воду.
Лавров залился смехом и сам чуть не свалился со скутера:
– Война у него! На ногах ещё стоять не можешь, а уже воевать!
– Завидую я тебе: можешь смеяться. А мне уже не до смеха… Обратной дороги нет и не будет, и не нужна. Просто теперь сильно ответственные моменты, как-то от этой ответственности не по себе, точнее, от её осознания…
– А когда ты полматерика под
