Главное — внимание!
Христиане должны общаться. Времена сейчас таковы, что скажи банальность — и прослывешь пророком, настолько естественное стало непонятным. Мужья не разговаривают с женами и жены — с мужьями. Некогда. Да и не о чем (как ни жутко это звучит). Дети и родители не делятся новостями. Священники редко говорят между собой на темы молитвы, служения, заповедей. И в этом царстве увеличивающегося взаимного отчуждения и погружения в ненужность стоит сказать банальность, как она загремит громом среди ясного неба. Нужно общаться! Но общаться не в смысле «трепать языками», или «болтать о том о сем». И не в смысле «мыть кости отсутствующему ближнему». Общаться так, как написал апостол Павел евреям: «Будем внимательны друг ко другу, поощряя к любви и к добрым делам. Не будем оставлять собрания своего, как есть у некоторых обычай; но будем увещевать друг друга, и тем более, чем более усматриваете наступление дня оного» (Евр. 10,24-25).
Наблюдаем ли мы наступление оного дня? Перечтем посмертные вещания святого Нила Мироточивого. Тот говорит, что сребролюбие есть предтеча антихриста. Сребролюбие — это дух, тонко разливающийся и проникающий глубоко в помыслы. Проникнув, он формирует мировоззрение и весь образ жизни. Нет сомнения, что такая антидуховная работа кропотливо проводится во множестве душ. Ее не видно по причине грубой завесы плоти, но она обнаруживает себя в разговорах и поведении. Бояться электронных печатей просто глупо в ситуации, когда на духовном уровне печати ставятся ежедневно, а мы бесчувственны к этому. Простота быта, бескорыстие, умение отдавать и делиться — вот дети противоположного сребролюбию духа. Пока эти качества есть, можно жить. Если же исчезнут, то хлеб станет невкусен и вода перестанет утолять жажду.
Итак, день оный приближается, и христианам стоит увещевать друг друга, поощряя к любви и добрым делам. Сейчас люди стали хлопотливы и беспокойны, как падшие духи. Те покоя не имеют, и у людей смятение внутри и беготня снаружи. Суета мешает людям жить, но они же сами и добровольно погружаются в нее, чтобы не слышать голоса совести. Суетой люди «спасаются», как ни абсурдно это звучит. «Спасаются» от единого на потребу. И нужна суета грешнику, как холодный рассол наутро тому, кто вчера забыл меру в застолье. Ради суеты людской стихии напряглись, говорит преподобный Нил, и год бежит, словно месяц. Месяц бежит, словно неделя; неделя, как день, а день, как час. Ускорение времени заметно всем, следовательно, христианам необходимо усматривать наступление оного дня и увещевать друг друга.
Простота быта, бескорыстие, умение отдавать и делиться - вот дети противоположного сребролюбию духа. Пока эти качества есть, можно жить. Если же исчезнут, то хлеб станет невкусен и вода перестанет утолять жажду.
Еще говорит Нил, что зависть есть печать антихриста на сердце человека. Зависть глупцов наводняет площади мятежными толпами. Холодная зависть отпетых негодяев руководит глупой завистью «демократических» толп: «Там целая страна наводнена убийствами и мятежами, пожарами и грабежами» (Крылов. Сочинитель и разбойник). Этот пожар безумия назван «пиршеством свободы». Его хотят щедро распространять, как и бессовестный сифилитик не стыдится делиться болезнью со здоровыми людьми посредством блуда. И если однажды придут глашатаи бесовской «правды и справедливости», придут, чтоб разжечь в сердцах зависть и недовольство, нужно помнить: в случае согласия с «проповедниками» согласившийся тотчас окажется в расстрельных списках. Бесы не любят тех, кто им поддается. Они их используют, презирая. Перед наступлением оного дня безумие зависти и недовольства, быть может, охватит целые континенты, но уже и сегодня, и вчера звучали и звучат голоса: «Хочу вот это, как у него», «Почему у них есть, а у нас нет...» и прочее. Следует поэтому остужать друг друга словами истины и здравого смысла.
О чем же христианам говорить, сходясь и собираясь? О Господе: у каждого из вас есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование — все сие да будет к назиданию (1 Кор. 14, 26). Нужно пытаться научить себя говорить о Господе, не фальшивя и не съезжая в сентиментальность. У каждого есть духовный опыт. Не может быть, чтобы у христианина не было такого опыта. Этим опытом нужно делиться с осторожностью, подбирая слова. Вот Серафимы в видении Исаии боятся Господа и покрывают крылами лица и ноги (см.: Ис. 6,1-7). Но они любят Его, и им сладко говорить о Нем. Поэтому Серафимы взывают друг ко другу: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!» Они даже не Богу поют, но «взывают друг ко другу», то есть говорят один другому о Господе. Так нужно поступать и людям. Люди, говорящие о Господе, в день страха и гибели будут укрыты Богом, Тем, о Ком беседовали со страхом во время мира.
Зависть есть печать антихриста на сердце человека. Зависть глупцов наводняет площади мятежными толпами. Холодная зависть отпетых негодяев руководит глупой завистью «демократических» толп. Этот пожар безумия назван «пиршеством свободы».
Посему, отвергнув ложь, говорите истину каждый ближнему своему (Еф. 4, 25). Говорить ложь не значит лишь расхваливать залежалый товар или с корыстной целью подставлять ближнего. Говорить ложь означает хвалить мнимые ценности: возвеличивать хитрость, превозносить грубую силу, воспевать безнаказанный разврат, поклоняться деньгам и успеху. Все это и многое другое — подлинная ложь, в которой плавает человечество, словно рыба в соленой воде. Говорящие о мнимом и ускользающем лгут друг другу, убеждая себя в силе того, что уготовано огню, и в красоте того, что, по сути, безобразно. Поэтому говорит апостол: отвергнув ложь, говорите истину А если человек не может говорить истину, не может прославить Бога без примеси фальши чистыми устами, пусть молчит. Это тоже великое занятие, ценность которого многим из нас незнакома.
7. В сетях уныния
«Сбит с ног — сражайся на коленях. Идти не можешь — лежа наступай!»
У павшего, опустившегося человека можно и нужно жалеть и миловать. Вместе с тем крайне опасно внушать этому человеку, что мы всем миром обязаны его жалеть, а он имеет полное право требовать к себе любви и уважения. Так, чего доброго, получится некий собирательный персонаж из произведений Достоевского. Это будет нищий с апломбом или калека с претензией. Это будет грешник, не желающий каяться, но вооружившийся христианской риторикой. Если хотите — Мармеладов, который гордо скажет: «Да, господа, я падший. И вы не лучше, просто вы одеты чище. Да-с. Однако извольте меня любить таким, каков я есть, да поискренней любите и посострадательней. И права никакого нет у вас не любить меня, ибо я существо глубоко страдающее». И прочее, и прочее. Нет. Жить и думать надо иначе. Упал — вставай. Болит — терпи. И не называй грех нормой, а болезнь — необходимостью. Милость — это именно милость, то есть не заслуженная любовь, а неофициально заслуженная пенсия.
В том, что человек устает, нет никакого сомнения. В том, что человек может упасть, да так, что не поднимется, — тоже сомнений нет. Но в том, что сознание должно мягко сдвинуться в сторону падения как неизбежности, уверенности нет. Люди придумали слово «выгорание» и согнали в категорию «выгоревших» всех подряд. Кто-то трижды женился, кто-то зело осквернился, кто-то просто устал служить и решил переквалифицироваться, как Остап, в управдомы. А люди всю эту разношерстную армию дезертиров пометили добрым словом «выгоревшие» и дружно их жалеют. Что-то здесь не так. Во времена оные некоторые фронтовики протягивали руку к прохожим со словами: «Я в танке горел. Дай рубль на водку!» Ужасно увидеть расстриг, гордящихся своим выгоранием «на производстве». Мол: «Я Богу служил и перенапрягся. Теперь за скобки выпал, но вы уважать меня обязаны, ибо я жертва». А жертвы ведь бывают разные. Вот попутал монашку бес, и она замуж вышла. А теперь живет в вечном страхе и с мыслью: что она Богу на Суде скажет? Или свалил с ног хитрый сатана какого-нибудь доброго игумена, подбил его влюбиться и детей наплодить. Но теперь тот тихо и со стыдом живет, и только Бог знает, какие молитвы из его сердца временами рвутся. Это одно. Здесь есть место и страху, и жалости. Но если такая же монашка, такой же игумен скажут, подбоче- нясь: «Ну и что? Выгорели мы. Понятно? Нас жалеть надо!». А люди ответят: «Да-да, мы вас жалеем, бедненькие вы!» — это будет ложью и подменой смыслов, о которых и подумать стыдно.
