Беременность не добавляла ей хорошего настроения. Да и кто бы радовался на ее месте? Носить неизвестно чьего ребенка - не самая захватывающая перспектива. Безусловно, она сама виновата, что так получилось. Само признание этого факта свидетельствовало о том, насколько сильно она изменилась за последнее время. Но это Вику совсем не окрыляло, лишь еще больше погружало в уныние. Скука, прежняя "подружка", надоевшая ей до тошноты, теперь казалась благодатью. Хотя, она ни за что не променяла бы на нее постоянное противостояние с Эдом.
Если бы не он, она избавилась бы от ребенка в тот же день, как узнала о его существовании. Виктория и сейчас сомневалась, правильно ли - не то слово - рационально ли она поступила, не настаивая на аборте. Она не могла не думать о том, что с ней станет, если Эд уйдет.
Одинокое материнство могло оказаться бременем для любой женщины, а для Вики это ночной кошмар. Она знала о нем не понаслышке. Ее мать испытала на себе все прелести такого состояния, но ей хотя бы помогал настоящий отец Виктории. Во всяком случае, материально.
А на что может рассчитывать она? На презрение отца? Его отказ обеспечивать ее? Что самое страшное, он может заставить ее отдать ребенка в приют. Эта мысль оказалась для Вики особенно болезненной. Несмотря на то, что отцом малыша точно не являлся Эд - чего бы ей хотелось больше всего, ребенок уже принадлежит ей. Пожалуй, это ее единственная настоящая собственность. Странное для нее чувство.
Итак, к чему она пришла?
Все очень просто и одновременно сложно. Ей нужно удержать Эда любой ценой. Несмотря на то, что он никогда не объяснял свои решения и поступки, Виктория подсознательно чувствовала, что Эд поможет ей заботиться о малыше, как-то поддержит ее. Иначе, зачем ему настаивать на том, чтобы она отказалась от мыслей об аборте? Не из мести же?
Вика еще раз обдумала эту причину и отбросила ее, решив, что Эд не стал бы мстить. Во всяком случае, не ей. Даже он понимает, что Вике очень повезло, что после первого аборта она снова сумела забеременеть. Ее вдохновило это предположение, и она слегка повеселела.
На пятиминутку она сознательно опоздала. Ей вовсе не хотелось, чтобы кто-то заметил синяки вокруг ее глаз. Она, конечно, приложила максимум усилий, чтобы выглядеть сногсшибательно, но вблизи при желании можно было рассмотреть следы постоянной усталости. Вика боялась думать о том, во что превратиться ее фигура через три-четыре месяца. Сейчас она надеялась лишь на то, что токсикоз не станет досаждать ей слишком долго.
Издалека заметив неизменную троицу, вызывающую оскомину на ее зубах, Виктория почти забыла о своих проблемах. Она замедлила шаги, а потом и вовсе остановилась - у окна в десяти шагах, пытаясь разобрать обрывки фраз довольно бурного выяснения отношений. Когда Синичка растолкала мужчин и устремилась прочь, Вика почти дошла до точки кипения.
Неужели все ее усилия скомпрометировать до противности приличную докторшу, а заодно и Виталика, ни к чему не привели? Вчера вся больница судачила только о них, а сегодня эти двое снова беседуют - пусть даже ссорятся - на глазах у всех и даже не смущаются! Она-то думала, что Синичка от стыда если не уволится, то забьется в самый дальний угол или в отпуск уйдет. Так нет же, бесстыдница, как ни в чем не бывало, фигурирует перед всем персоналом рядом с двумя красавчиками и выглядит при этом лучше, чем обычно.
Скрипнув от злости зубами, Вика заставила себя подождать, пока парни двинуться прочь. Она пошла за ними, пытаясь догадаться, куда они направляются. Мужчины свернули в хирургическое отделение. Виктория уже подумала, что ничего интересного больше не произойдет, когда парочка остановилась рядом с иностранцем - еще одной ее неудачей. С решительными лицами защитники Синички начали наскакивать на него, словно петухи. Особенно Виталик. Остап же по большей части молчал.
Неужели, все эти страсти из-за мисс Невзрачности? Невиданная несправедливость! Она должна положить этому конец.
Решив, что они сами напросились, Вика пошла в наступление. Она подплыла к троице с самой соблазнительной улыбкой из своего арсенала.
- Здравствуйте!
Мужчины поздоровались и замолчали, явно желая, чтобы она ушла. А зря. Вика еще не все сказала.
- Чудесный день, не правда ли?
Остап кивнул, Вороной нахмурился, а Виталик спросил прямо:
- Ты что-то хотела, Виктория? Если нет, извини, но у нас мужской разговор.
"Значит, мужской? Ладно".
- Не имею ни малейших сомнений, что все вы - мужчины. - Вика сосредоточила свое внимание на Остапе. Что-то ей подсказывало, что именно он должен услышать то, что она придумала. - Да и как можно? - На несколько мгновений она перевела взгляд на Виталика, а затем снова посмотрела на Остапа. - Ведь один из вас скоро станет отцом.
Заметив, как вытянулись мужские лица, Вика со злорадным удовольствием развернулась и ушла. Она предвкушала бурный разговор, возможно, даже драку, когда каждый из них начнет выяснять, от кого может быть беременной Синичка. И не важно, что Виктория все это сочинила. Она уже убедилась, что ложь порой вызывает более бурный эффект, чем правда. Вика сожалела только об одном - что не может при этом присутствовать.
- Привет.
Услышав знакомый голос, задумчиво шедшая по коридору Яна подняла голову.
Перед ней стоял рыжеволосый мужчина. Засунув руки в карманы джинсов, он привалился плечом к стене рядом с ординаторской и наблюдал за ней слегка насмешливым взглядом. Синичка тотчас вспомнила предыдущее дежурство, начавшееся со скандала в приемном отделении.
- Здравствуйте. Ну, как? На это раз удалось проведать знакомую?
- Запомнила, значит.
- Это у меня профессиональное. Да и встреча произошла... неординарно.
Не каждый день ее прижимают к стенам незнакомые посетители. Да и знакомые тоже.
Мужчина улыбнулся краешком губ.
- Наверное. Вот, послушался совета одной маленькой докторши и пришел пораньше. В общем, проведал.
- Понятно. Ждете кого-то?
- Тебя. - Он заметил ее недоуменный взгляд и продолжил. - Не пугайся. Просто шел мимо и увидел, как ты летаешь по больнице. Дай, думаю, поговорю, расспрошу кое о ком.
- Спрашивайте.
- Тереза Вацлавна. Что с ней?
Вот теперь Яна по-настоящему удивилась. До сих пор пожилой женщиной никто не интересовался и даже не навещал.
