— Сам знаю. Невозможно.
Датчик внешней температуры показывал сто двенадцать градусов: на четыре градуса больше, чем в момент высадки. Пока Росс смотрел, температура подскочила до ста четырнадцати.
Радарная башня не начнет плавиться при температуре менее пятисот градусов. На экране краулер стремительно приближался: Лиэллин и Фалбридж, слава богам, живы. Если и сварились, то пока не до готовности. Корабельный датчик показывает сто шестнадцать; когда вернутся, будет, наверное, двести.
— Ты вроде бы посадил корабль в безопасном месте! — рявкнул капитан. — Рассчитывай заново, я хочу знать, где мы на самом деле! И маневр уклонения: вон там, если не понял, Солнце восходит!
Температура достигла ста двадцати градусов. Бортовая система охлаждения справляется без проблем примерно до двухсот пятидесяти, потом возникает опасность перегрузки.
Краулер приближается; внутри, наверное, адское пекло.
Непростой выбор. Если система охлаждения выйдет из строя, тогда погибнут все. Росс принял решение: терпеть до двухсот семидесяти пяти градусов. Если краулер не успеет — что ж, он спасет остальных.
Датчик уже показывал сто тридцать, и цифры в окошечке сменялись все быстрее.
Понимая, что происходит, экипаж готовил корабль к экстренному взлету, не дожидаясь приказа.
Краулеру оставалось проехать немногим более десяти миль; при средней скорости сорок миль в час потребуется пятнадцать минут.
Сто тридцать три градуса, и длинные пальцы солнечных лучей уже тянутся через горизонт.
— Не выходит — Брейнард оторвался от вычислений. — Концы с концами не сходятся.
— Это как?
— В голове туман. Координаты не получаются.
Какого черта?.. Да, ради таких вот моментов капитану и платят жалование. Отстранив Брейнарда, Росс взялся за дело сам. На штурманском столе было полно бессвязных записей: можно подумать, старший штурман забыл, чему его много лет учили.
Хорошо! Если мы здесь… то ничего не получается. Мысли путались. Подняв голову, Росс сказал, ни к кому не обращаясь:
— Скажи Крински, чтоб спускался. Пусть поможет ребятам выйти из краулера.
Сто сорок шесть градусов. Росс глянул в блокнот. Обычная тригонометрия, ничего такого. Должно быть просто.
— Я выпустил Кертиса из кокона, — сообщил Спенглер, появляясь в рубке. — На старте ему там нельзя. Опасно.
— Дайте мне умереть… Просто дайте мне умереть… — послышалось монотонное бормотание.
— Скажите ему, док: он скоро получит свое. Если я не вычислю траекторию экстренного старта.
— А почему вы, капитан? Что с Брейнардом?
— Выдохся. Не соображает. Все забыл. Да и мне как-то… странно…
Мысли расползались, как тараканы.
Что там? Сто пятьдесят два градуса. Итого ребятам в краулере осталось сто двадцать три градуса. Или триста двадцать один? Росс внутренне осел, цепенея.
Спенглер тоже выглядел не лучшим образом.
— Спать хочется, — объявил он, старательно морща брови. — Мне надо обратно к Кертису, я знаю, но…
Сумасшедший продолжал бормотать. Той частью рассудка; что еще действовала, Росс понимал: Кертиса нельзя оставлял без присмотра. Может натворить всякого…
Сто пятьдесят восемь градусов. Краулер увеличился в размеpax; от радарной башни на горизонте осталась кучка мусора,
Раздался пронзительный крик.
— Кертис! — сообразил Росс.
Усилием воли оторвав себя от штурманского столика, капитан побежал на корму, опередив Спенглера. Успеть вовремя^ однако, не удалось: Кертис валялся на полу в луже крови. Раздобыл где-то ножницы.
— Мертв, — заключил Спенглер, склоняясь над телом.
— Само собой. Мертв, — согласился Росс.
Туман в голове рассеялся, судя по всему, в момент смерти Кертиса. Оставив Спенглера заниматься трупом, капитан вернулся к вычислениям.
Ну вот, проще простого: промахнулись на триста миль в сторону Солнца. Нет, приборы не соврали — кого-то обманули собственные глаза. Траектория, торжественно заявленная Брейнардом как «безопасная», оказалась немногим лучше рассчитанной Кертисом.
Росс глянул на обзорный экран. Краулер почти дома, температура сто шестьдесят семь градусов. Успеют. С запасом в несколько минут успеют, спасибо вовремя расплавившейся башне.
Но что это могло быть?
С трудом поворачиваясь в термозащитном комплекте, Крин-? ски втащил на борт Лиэллина и Фалбриджа. Выбравшись кое-как из скафандров, они рухнули на пол, обессиленные. С виду астронавты больше всего напоминали недоваренных омаров.
— Тепловой удар, — кивнул Росс. — Крински, им надо в стартовые коконы. Займись. Доминик? Ты еще в скафандре?
Переступив через порог шлюзовой камеры, Доминик кивнул.
— Очень хорошо. Спускайся: загонишь краулер в трюм, бросать не годится. Бегом! Брейнард, траектория готова?
— Так точно, сэр!
Двести градусов ровно. Система охлаждения уже чувствует нагрузку, но это ненадолго. Через несколько минут «Леверье», поднявшись с поверхности Меркурия, займет временную планетарную орбиту. Тогда-то и можно будет перевести дыхание и подумать.
Почему? Как вышло, что расчеты Брейнарда не привели их в безопасное место? Почему ни Брейнард, ни Росс не могли потом рассчитать стартовую траекторию — простейший из элементарных маневров? Отчего перестал соображать Спенглер, давая время Кертису покончить с собой?
Что произошло? Капитан ясно читал этот вопрос на лицах своих людей.
Внезапно Росс ощутил странный зуд где-то в основании черепа: пришел ответ, ясный и зримый.
На солнечной стороне, между двух зазубренных хребтов от начала времен сверкало озеро расплавленного цинка. Оно так и будет сверкать там спустя тысячелетия, возможно, миллионы лет.
На поверхности возникла рябь, ослепительная, даже если смотришь на нее через закрытые веки.
Жесткое излучение Солнца отразилось и преломилось, порождая осмысленное сообщение:
«Я хочу умереть».
Цинковое озеро продолжало волноваться… желая помочь?
Видение померкло.
Ошеломленный, Росс огляделся. Шесть лиц сказали ему все, что нужно.
— Вы тоже видели.
Первым кивнул Спенглер, потом Крински, за ним — остальные.
— Что это было? — спросил аккумуляторщик.
— У нас крыша поехала, док? — поинтересовался Брейнард.
— Массовая галлюцинация… Может, коллективный самогипноз.
— Нет, док, — покачал головой капитан. — Вы это знаете не хуже меня. Оно там, на солнечной стороне.
— Что вы имеете в вицу?
— Никакая это не галлюцинация. Жизнь — или то, что можно назвать жизнью на Меркурии. — Росс усилием воли подавил дрожь в руках. — Мы нашли куда больше, чем планировалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
