уложены, зачесаны волосок к волоску. Но это он, нет сомнений. Он, и в то же время – совсем другой человек. Лоснящийся от самодовольства.
От потрясения я замираю, вцепившись в тяжелую ткань. Гордиан, он же называл себя Гордианом! А я обращалась к нему, будто к ровне. О боги, за такую наглость меня могут казнить!
62
- Ваша Светлость, - Йерген склоняется в учтивом поклоне. Очнувшись, я тоже с суетливой поспешностью приседаю в неловком подобии реверанса.
- А ты здесь зачем? – Спрашивает у хозяина Гордиан Анэстей, таким тоном, что мне хочется втянуть голову в плечи.
- Помогаю. Так быстрее получится сделать портрет. Времени-то осталось в обрез.
- Ты эльф, что ли?
- Ну да. Это проблема?
- Нет, эльф. В тебе нет нужды. Уходи. Художница сама справится.
Мне становится страшно. А ведь я не чувствовала страха тогда, когда мы оставались наедине в подворотне. Пытаюсь себя успокоить: если бы наместников наследник хотел, он бы еще тогда сделал мне что-то дурное. Или продолжил начатое тем пьяным уродом. Или… Я бросаю затравленный взгляд на лакированный череп. Череп сочувственно скалится.
- Ваша Светлость, мы всегда работаем вместе. – С вышколенной вежливостью упрямится Йерген.
Гордиан Анэстей кивает, смерив его неприязненным взглядом:
- Понимаю. Но ты здесь не нужен.
Мне кажется, Йерген сейчас скажет, что я рабыня. И не художница даже. И что по закону если он не захочет, его никто не заставит оставить здесь свою собственность. Даже сын наместника против этого не попрет.
Или я заблуждаюсь? И в Арглтоне есть лишь одно право, - право сильнейшего?
Йерген ограничивается мелким кивком:
- Сколько у Вас в распоряжении времени?
- Пара часов.
- Я буду ждать ее.
Гордиан Анэстей ухмыляется, словно эльф сказал что-то смешное. Дождавшись, когда Йерген уйдет, он поворачивается ко мне:
- Этот малый здорово тебя опекает.
Почему я раньше не расслышала в его голосе эти противные, снисходительные нотки избалованного ребенка? Тон того, кому все само с неба валится? Даже сейчас. Гордиан Анэстей захотел любопытную игрушку, и тотчас ее получил.
«Ну да, я игрушка. Не только для него, и для Йергена тоже», - мелькает грустная мысль. Нельзя обманываться. Я только рабыня. От этого не уйти.
- Ну… Да. – Мямлю я, растерявшись.
- Я обещал, что найду тебя, помнишь? – Самодовольно хвастается наместников сын.
Нашел чем гордиться, когда в его руках армия слуг и сотни карателей. С такими силами и вошь не пропустишь…. Хотя, по правде, я мало что помню о том разговоре. Случайная встреча попросту стерлась на фоне переживаний.
А этот Гордиан Анэстей отчего-то запомнил. Просит:
- Нарисуешь меня? Только так, чтобы я на себя был похож. А то у нас половина портретов в галерее на одно лицо. И знаешь, что очень обидно? Это лицо - одутловатая физиономия моей троюродной тетушки Магды-Ветты.
Должно быть, это сказано в качестве шутки. Но я не знаю, как реагировать. Пристало ли смеяться? Мне подобает ограничиться вежливой улыбкой? Или нужно сказать, что тетушка Магда-Ветта была видной женщиной?
63
Я думаю, сейчас лучшее время, чтобы попытаться исправить ошибку. Но отчего-то мне сложно складно составить слова:
- Извините меня. Что тогда с вами так разговаривала. Я не знала, что вы… Ваша Светлость. – Вдобавок, я бестолково перекладываю с места на место баночки с краской, пытаюсь выстроить их в две ровные линии. Завернутый в тряпочку уголек падает и раскалывается на две половины. Сейчас он обо всем догадается!
Но Гордиан Анэстей меня удивляет. Он говорит:
- Знаешь, именно это мне очень понравилось. Есть прелесть в том, что с тобой общаются будто с простым человеком. В родных краях мне не хватает легкости. Так что… давай поболтаем, художница.
Значит, ему понравилось, и он хочет продолжить игру. Возможно, все так, как говорил Йерген. И мне полагается развлекать наследника легкой беседой. Я для него любопытная штучка, баба-художница. Хочет залезть мне под кожу.
Натянуто улыбаюсь:
- Давайте. Ваша Светлость.
- Ты нашла дом, который искала? Эту, фабрику?
Вопрос меня огорошивает. Я не думала, что он это запомнит. И меньше всего ждала, что он сам заведет разговор, не похожий на легкую болтовню.
Вот! Вот же он! Мой единственный шанс!
Мысленно я возношу благодарность всем богам, и даже Йергеным эльфийским. Если сын наместника не сможет помочь, то я не знаю, кто сможет. И поэтому сходу вываливаю:
- Нет. Но говорят, здесь только один дом по-настоящему черный. Дом Драконов. Вы о таком слышали?
На мгновение мне кажется, что я сморозила что-то не то. Гордиан Анэстей меняется в лице. Его взгляд становится напряженным, полным скрытого подозрения. Видимо, Дом Драконов не тема, которую дозволено поднимать во дворце. Может, такие как я вообще не должны поминать Перекрестного бога.
Гордиан Анэстей долго разминает себе переносицу. Словно пытается с мыслями собраться. Наконец, устало вздыхает:
- Да уж. Я думал, мы поговорим о чем-нибудь более легкомысленном. Например, обсудим погоду. Мерзость же… Но некоторые темы меня преследуют.
- Ваша Светлость, простите. Если я ляпнула что-то не то, это по неведению получилось. Я не знакома с придворным этикетом. И не умею общаться с такими, как Вы. Но, понимаете, для меня очень важно поскорее попасть в черный дом, вытащить оттуда сестру… - Я сразу же понимаю, что проболталась.
64
- Так у тебя сестра там?! – Гордиан Анэстей смотрит на меня округлившимися глазами.
Ну и ладно, плевать. Кто другой мне поможет? Сейчас нужно любым способом склонить его на свою сторону. Потому что перед сыном наместника открыты все двери. Может, и в Дом Драконов он вхож.
- Да. Ей три года. Габи зовут. Я должна ее найти.
- А как же твои братья, родители?
- У нас с сестрой больше никого нет. Мы сироты, одни друг у друга. Поэтому я должна, понимаете? Она одна там, меня ждет. Плачет… Ей страшно. И я боюсь, не передать словами, как сильно. Не знаю, куда биться, в какую дверь постучать. Я бы все сделала, чтобы Габи найти. Только мне есть до нее дело, понимаете?
Собственные слова звучат даже для меня неубедительно. Почему этот изнеженный богатей должен мне помогать? Я слишком тороплюсь, сбивчиво все сходу вываливаю. Неудивительно, что он пристально меня изучает, непроницаемым взглядом, от
