Ревенга и Эчеверриа 24 января 1821 г. получили подробнейшие инструкции Боливара. На 17 страницах излагалось 21 предписание относительно задач миссии и путей их осуществления. Указывалась даже точная сумма выделенных им денег — 8 тыс. золотых песо. Документ подписали Боливар и военный министр Брисеньо-Мендес. Столь тщательная подготовка миссии говорила о серьезности намерений Боливара. Несомненно, он учел также не совсем удачный эксперимент с предоставлением Cea неограниченных полномочий.
Главная задача, поставленная перед Ревенгой и Эчеверриа, была сформулирована Боливаром столь точно и категорично, что не оставляла никакого простора для «фантазий» или независимого «творчества». Посланцам Колумбии предписывалось добиваться заключения мирного договора на основе «признания Испанией абсолютной независимости, свободы и суверенитета республики Колумбия и ее полного равенства со всеми другими независимыми и суверенными государствами мира». Такое признание означало «четко зафиксированный отказ со стороны Испании, ее народа и правительства, а также со стороны всех титулованных наследников от прав, претензий собственности и суверенитета в отношении республики Колумбия как целого, так и каждой из составляющих ее частей…, которые ранее образовывали генерал-капитанство Венесуэлу, вице-королевство Новую Гранаду и аудиенсию Кито».[158]
В инструкциях указывалось на необходимость отстаивать права Колумбии на Панамский перешеек ввиду его важного стратегического значения. Известно, что Боливара увлекала идея сооружения в будущем межокеанского канала.
В случае если на переговорах Испания поставит вопрос о создании федерации метрополии и ее колоний или предложит Колумбии принять в качестве суверена какого-либо бурбонского принца, Ревенга и Эчеверриа должны были безусловно отвергнуть эти проекты. Не забыл Боливар определить и роль Cea в связи с посылкой новой миссии. Согласно инструкциям, ему надлежало оказывать помощь колумбийским посланцам и действовать только совместно с ними.
Ревенга и Эчеверриа прибыли в Мадрид раньше Cea и в мае 1821 года получили аудиенцию у министра иностранных дел Бардакси. Однако дальше дело застопорилось. Министр иностранных дел Испании уклонился от переговоров о заключении мира под тем предлогом, что следует дождаться приезда Cea. Возможно, Бардакси предчувствовал свою скорую отставку и не хотел неосторожными действиями ускорить развязку. Он, конечно, хорошо знал настроения Фердинанда VII и дворцовой камарильи. Его руки были связаны в силу еще одного обстоятельства. Кортесы, созванные королем, при участии представителей Мексики занимались в это время изысканием средств спасения испанских интересов в колониях, и Бардакси ждал исхода этих дебатов. Кортесы создали специальную комиссию. Видимо, не без влияния проекта создания федерации Испании и ее колоний эта комиссия выдвинула предложение разделить испанскую Америку на три части. Каждая часть должна была управляться одним из отпрысков бурбонского королевского дома и платить финансовую дань «матери-родине». Получив в свои руки копию документа об этом плане, посланцы Колумбии могли убедиться, что не только Фердинанд VII, но и буржуазные либералы продолжали мыслить категориями испанского колониального величия. К тому же они не могли противостоять королю. Стоило Фердинанду VII выразить свое отрицательное отношение к предложениям кортесов, как они поспешили заявить, что испанское общество не готово к переменам в колониальном вопросе.
Три месяца миссия Колумбии добивалась в Мадриде начала переговоров о мире. Однако министерство иностранных дел Испании не отвечало на ее ноты и обращения. За это время колумбийским дипломатам не удалось ни разу встретиться с министром иностранных дел в официальной обстановке. Не приносили существенных результатов также их настойчивые попытки воздействовать на испанское правительство через депутатов кортесов, лидера конституционалистов Алкало Галиано и торговые круги Кадиса, несшие большие убытки от разрыва связей с колониями.
После того как в Колумбии возобновились военные действия между испанцами и патриотами, положение миссии стало крайне трудным. Местная пресса по указанию испанских властей развернула яростную пропагандистскую кампанию, разжигая в стране шовинистические настроения и обвиняя Боливара в коварстве и преднамеренном нарушении перемирия. Ревенга направил министру иностранных дел ноту протеста. На этот раз ответ последовал незамедлительно. Утром 2 сентября 1821 г. министерство иностранных дел Испании вручило всем трем колумбийским дипломатам паспорта вместе с требованием покинуть Мадрид в течение 24 часов. Так обычно правительства поступали в случаях, когда официально объявлялась война. Ревенга через Францию вернулся в Колумбию, a Cea и Эчеверриа задержались в Париже.
Итак, попытки заключить мир с Испанией оказались безрезультатными. Но это не означало, что дипломатия Боливара потерпела поражение. Затраченные усилия не пропали даром. Новое независимое государство — республика Колумбия продемонстрировала свое миролюбие. Такой шаг помогал завоевать на свою сторону либеральное общественное мнение в Европе. Возрос международный авторитет Боливара: известный до этого в Европе как вождь повстанцев, теперь он предстал в облике государственного деятеля, осуществляющего активную внешнюю политику в целях прекращения войны, затрагивавшей так или иначе интересы многих государств.
Провал мирных переговоров рассеял иллюзии о возможности примирения с Испанией Фердинанда VII и вызвал консолидацию сил патриотов Колумбии. Они понимали, что только полный военный разгром испанцев на американской земле может расчистить путь к миру. Правильность этого вывода, сделанного патриотами, подтвердили дальнейшие действия Фердинанда VII. Пока буржуазные либералы вели нескончаемые дебаты в кортесах, в Эскуриале, величественно-мрачном замке короля под Мадридом, зрел заговор против испанского народа. Фердинанд VII обратился к своему августейшему собрату — французскому королю Людовику XVIII со слезной мольбой помочь ему удушить испанскую революцию. В 1823 году с санкции «Священного союза» 100-тысячная французская армия оккупировала Испанию. При поддержке иностранных штыков Фердинанду VII удалось восстановить абсолютистские порядки в стране. Анализируя последствия краха буржуазных либералов в Испании, Боливар предсказывал: «Война против нас будет продолжаться с еще большим упорством».[159] Дверь для примирения окончательно захлопнулась. Дипломаты умолкли, в полный голос вновь заговорили пушки.
БЕЗУЧАСТНЫЕ НАБЛЮДАТЕЛИ
В дискуссиях относительно идейного наследия Симона Боливара, пожалуй, одним из самых острых вопросов является отношение Боливара к США. В обеих частях Америки, как и в других районах мира, публикуются монографии, сборники документов, публицистические работы и биографические очерки, авторы которых обращаются к этой теме в свете новых материалов или же с позиций исторического опыта современной эпохи, что нередко позволяет увидеть скрытое от взора представителей предшествующих поколений.
Конечно, за два столетия мир коренным образом изменился. Другими стали США, другой стала и Латинская Америка. Одни противоречия между ними исчезли, обнаружились новые. Не иссякает, однако, интерес к взглядам Боливара, что вполне закономерно. Речь идет о выдающемся деятеле мировой истории первой четверти XIX века — полководце, мыслителе и дипломате, который стоял у истоков отношений между двумя Америками, а эти отношения складывались не просто.
Как Боливар расценивал политику США в отношении южных соседей, вынужденных на протяжении полутора десятилетий вести вооруженную борьбу за завоевание национальной независимости? Почему не пришла столь необходимая им помощь с Севера? Какими принципами должны были руководствоваться молодые латиноамериканские государства в своих отношениях с США? Каково было мнение Боливара о государственных и политических институтах североамериканской буржуазной демократии и возможностях их использования при государственном строительстве в специфических условиях Латинской Америки? Аргументированный, научно доказательный ответ на эти вопросы не только представляет сегодня познавательную ценность, но и имеет актуальное значение.
