опасались, что в случае военных неудач «ненадежные элементы» либо перейдут на сторону неприятеля, либо дезертируют. А в случае победы Сталин опасался, что бывшие офицеры и троцкисты могут поддержать нового победоносного Бонапарта, который захочет захватить власть.
Отношения Климента Ефремовича Ворошилова и Михаила Николаевича Тухачевского были весьма напряженными. Ворошилов возглавлял так называемую «конармейскую группировку» в руководстве Красной Армии, представленную С. М. Буденным, преемником Ворошилова на посту наркома обороны С. К. Тимошенко и рядом других командиров – выходцев из рядов Первой Конной. Тухачевский же был самым видным представителем противостоявшей «конармейцам» группировки, которую условно можно назвать «офицерской», или пехотной. Большинство ее членов командовали пехотными соединениями и еще в царской армии заслужили офицерские чины, хотя и стали с первых дней революции на сторону Советской власти. До поры до времени Сталина устраивало противостояние двух группировок в руководстве вооруженных сил. Борьба между ними гарантировала, что ни одна из них не будет играть самостоятельную политическую роль и угрожать партийной диктатуре. Были здесь и профессиональные революционеры вроде Я. Б. Гамарника. Но когда в 1937 году подготовка к новой мировой войне вступила в заключительную фазу и мощь вооруженных сил должна была значительно возрасти, Иосифу Виссарионовичу потребовалось единое военное руководство, и он без колебания сделал выбор в пользу лично преданных ему «конармейцев», воевавших вместе с ним под Царицыном, на Северном Кавказе и на польском фронте.
Во второй половине 1936 года Сталин посчитал, что пора уничтожить Тухачевского и его соратников. В качестве непосредственного повода обычно упоминают ссору во время банкета после парада 1 мая 1936 года. Тогда после изрядной дозы спиртного Ворошилов, Буденный и Тухачевский заспорили о делах давних: кто же был виновником поражения под Варшавой, а затем очень скоро перешли на современность. Тухачевский обвинил «конармейцев», что они на ответственные посты расставляют лично преданных себе командиров, создают собственную группировку в Красной Армии. Ворошилов раздраженно бросил: «А вокруг вас разве не группируются?»
О том, что было на банкете, а потом на Политбюро, Ворошилов рассказал в начале июня 1937-го на расширенном заседании Военного совета, целиком посвященном «контрреволюционному заговору в РККА»: «В прошлом году, в мае месяце, у меня на квартире Тухачевский бросил обвинение мне и Буденному, в присутствии т.т. Сталина, Молотова и многих других, в том, что я якобы группирую вокруг себя небольшую кучку людей, с ними веду, направляю всю политику и т. д. Потом на второй день Тухачевский отказался от всего сказанного… тов. Сталин тогда же сказал, что надо перестать препираться частным образом, нужно устроить заседание Политбюро и на этом заседании подробно разобрать, в чем дело. И вот на этом заседании мы разбирали все эти вопросы и опять-таки пришли к прежнему результату». Тут подал реплику Сталин: «Он отказался от своих обвинений».
«Да, – повторил Ворошилов, – отказался, хотя группа Якира и Уборевича на заседании вела себя в отношении меня очень скверно. Но все это было в рамках обычной склоки и неприятных столкновений людей, которые долго друг с другом работали, могли надоесть»[68]. Из этих слов следует, что сам Ворошилов, в отличие от Сталина, майский инцидент тогда, по горячим следам событий, еще не считал заговором, а рассматривал его как обычный «производственный конфликт».
Можно сказать, Тухачевский сам ускорил свой конец. На следствии и суде он и другие обвиняемые признались, что хотели всего лишь добиться смещения Ворошилова с поста наркома обороны. В преемники ему прочили Тухачевского, хотя на следствии Примаков говорил о Якире в качестве кандидата в наркомы, поскольку тот якобы был близок с Троцким. Но это скорее выглядит подсказкой следствия, стремившегося покрепче привязать участников военно-фашистского заговора к Троцкому (к которому Тухачевский, в отличие от Якира, никогда не был близок). Из единомышленников Тухачевского только начальник Политуправления РККА Гамарник и командующий Киевским военным округом Якир были полноправными членами ЦК. Поэтому именно Гамарнику, второму лицу в военной иерархии, руководителю всех армейских политработников, доверили главную роль в критике Ворошилова на Политбюро. Намерение сместить Ворошилова Специальное судебное присутствие расценило как умысел на теракт. На самом деле речь не могла идти ни о каком заговоре, поскольку Тухачевский, Якир и Гамарник собирались открыто поставить вопрос о смещении Ворошилова с поста наркома обороны перед правительством, т. е. перед Сталиным. Если бы Сталин действительно решил сместить Ворошилова, Тухачевский рассчитывал стать наркомом обороны. В случае же если Сталин сохранит Ворошилова, Тухачевский и его товарищи думали, что все останется по-прежнему и они сохранят свои высокие посты.
Но Сталин явно так не думал. Он считал недопустимым уже один тот факт, что высокопоставленные военные смеют указывать ему, кого именно надо снимать и кого назначать на ключевой не только в военном, но и в политическом отношении пост наркома обороны. Уже одно это обстоятельство делало шансы на успех Тухачевского, Якира и прочих близкими к нулю. Если бы Сталин действительно решил предпочесть Тухачевского Ворошилову, он бы Ворошилова сместил, но без всяких просьб об этом со стороны Тухачевского, Гамарника или Якира.
Именно Тухачевский был одним из тех, кто добивался смещения А. И. Корка с поста начальника Московского военного округа, что и произошло 5 сентября 1935 г. Среди прочего, ему инкриминировали и инцидент с Нахаевым. Выступая на итоговом заседании Военного совета при наркоме обороны СССР 9 декабря 1935 года, Тухачевский стремился доказать, что Корка сняли правильно: «Из всех округов, которые я видел, Московский округ самый худший, это совершенно бесспорно и безоговорочно. Московский округ несравненно хуже Украинского округа и Ленинградского округа. Так как Август Иванович Корк и т. Кулик находятся здесь, то при них можно говорить и неприятные вещи»[69].
Не приходится сомневаться, что, если бы Тухачевский действительно замышлял военный переворот, он постарался бы любой ценой сохранить близкого себе Корка во главе столичного округа. Тем более что сменил Корка Б. С. Горбачев, из «конармейцев» (последнее обстоятельство не спасло Горбачева от ареста и казни в 1937 году). Заметим также, что в момент ареста и казни Тухачевского Московским военным округом командовал И. П. Белов, который, хотя и не был «конармейцем», но от Тухачевского был весьма далек и никогда не служил под его началом. Так что, если Тухачевский действительно готовил заговор в 1937 году, он почему-то не озаботился тем, чтобы иметь во главе МВО своего человека, а для успеха любого переворота этот пост играл ключевую роль.
Наличие же под командованием тех или иных военачальников значительных контингентов войск само по себе в 30-е годы не могло рассматриваться в качестве бонапартистской угрозы. В стране уже был очень сильно развит
