рыкнул:
- В жопу этот этикет старорусский, терпеть его не могу. - Затем спросил, - Не расскажешь, Рассказов, чем это вы таким интересным занимались?
Что-то в его облике казалось не таким как обычно, пока я не заметил повязку на глазу, которая магическим образом поменяла своё местоположение справа налево.
- Понимаете, Юпитер Фёдорович, - продолжая разглядывать повязку, ответил я, - так уж вышло, что мы в группе оказались друг-другу близки по интересам и взглядам на жизнь. Поэтому мы так сдружились коллективом, что любим после занятий собираться вместе, где не прочь поболтать за жизнь, обсудить преподавателей, дисциплины и новые знания, ну, сами понимаете. Как и любые другие студенты.
Я пожал плечами, открыто улыбнувшись.
- Ну-ну, - пробормотал мужчина, - ну-ну.
Мы поигрались в гляделки с минуту, а затем мужчина снова изогнул губы в том, что с большой натяжкой должно было походить на улыбку, и, развернувшись, побрёл обратно к академии.
- Юпитер Фёдорович, - окликнул я его, решив, всё-таки, прояснить один вопрос.
- Что? - полуобернулся он.
- У вас повязка не на том глазу.
- Ах да, - Угрюмый приостановился, дёрнул руками к голове, подцепляя полоску чёрной ткани, после чего, ловким движением повернул, закрыв опять правый глаз.
- Спасибо, - буркнул он напоследок, оставляя меня думать, что это было, и действительно ли он забыл где повязка должна была быть.
Глава 16
После ужина студенты в крепости разбредались кто куда. Официально разрешалось гулять по коридорам до десяти вечера, но старшекурсники, понятное дело, это требование соблюдали не особо ответственно. Правда, в основном, движуха ощущалась во дворе, на арене, где дуэлились между собой, и в большом зале.
В тех коридорах, по которым любил перемещаться я, было почти всегда тихо и пусто.
Вот и сейчас лёгкий стук моих сапог по камню пола был единственным звуком нарушающим окружающую тишину.
Хотя нет, проходя мимо одной из безымянных дверей, я услышал за ней странную возню.
На миг приостановился, оглядев потемневшее от времени дерево и, пожав плечами, пошел дальше. Возятся и возятся, не особо интересно.
Но стоило отойти буквально метров на двадцать как дверь с грохотом распахнулась и с диким визгом и топотом оттуда что-то понеслось в мою сторону.
Я сначала отпрянул в сторону, разумно уходя с траектории движения этого неизвестного нечто, а затем обернулся.
Как оказалось, я ошибся, это было не что-то, а кто-то. Троица из Иванова, Горшкова и безымянной некрасивой девочки, побросав мётла и веники, где-то потеряв кокошник и сапог шлёпающего по каменному полу босой ногой Иванова, вопя на три голоса, что есть мочи улепётывали от распахнутой двери по коридору.
Поморщившись от не слишком музыкального трио, я на секунду удивился, что могло испугать трёх почти восемнадцатилетних болдар, но затем, увидев, что выползло из двери вслед за ними, резко стартанул вслед за ними.
Потому что первое правило любого волшебника - видишь что-то непонятное - держи дистанцию. Пока оно не схарчит парочку неосторожных идиотов, никогда не угадаешь как далеко и больно оно бьёт.
Физическая подготовка у меня была неплоха, поэтому я быстро догнал тройку с красного факультета, присоединяясь к забегу.
- Ты?! - выпучил глаза Такаюки.
Говорить ему, с языком на плече, было не очень сподручно, хоть он и пытался опять мне что-то высказать. Помешал ему Гаврила, обернувшийся и крикнувший с нотками паники:
- Оно догоняет!
Тоже обернувшись, я увидел как переливающаяся всеми цветами радуги субстанция хлещет по коридору, словно морская волна, сокращая расстояние между нами. А ещё заметил, что девчонка за нами не поспевает и уже отстала метра на три.
- Эма! - вновь крикнул Горшков, - быстрее!
- С точки зрения физиологии, - ответил я ему на бегу, - средний мужчина будет всегда быстрее средней женщины.
Тот как-то странно на меня покосился, словно я сказал, что-то не то.
Вот только, как по мне, глупостью было как раз просить эту Эму бежать быстрее. Наоборот, надо было попросить бежать медленнее, тогда она бы отвлекла неизвестную субстанцию на себя и пока её съедали, это дало бы время всем остальным спастись. Что ни говори, но на мой взгляд, в их тройке она самое слабое звено. Впрочем, ждать подобного альтруизма от неё тоже глупо, женщины те ещё эгоистки, совсем не думают о других.
- Я больше не могу! - задыхаясь прокричала та, споткнулась, растянувшись на полу, истошно завопила, вытягивая руку в нашу сторону, - помогите!
Я было обрадовался, что она сейчас благородно пожертвует собой, а мы потом походатайствуем, чтобы её наградили чем-нибудь посмертно, но Гаврила, вместо того, чтобы спокойно принять героизм подруги, выругался и остановился. За ним остановился и Иванов, вот честно, не думал, что он такой ведомый, а потом и я.
Зачем я это сделал? Сам не знаю. Мне эта троица была вот вообще никак не интересна. Скорее сработало какое-то подсознательное ощущение, что гонящееся за нами нечто так просто не остановится и не успокоится пока не догонит всех. А значит, единственным шансом спастись, было попробовать победить её всем вместе, сообща.
Мгновенно прокрутив в голове все эти соображения, я тормознул и тут же принялся распоряжаться, командуя обречённо ждущей надвигающуюся волну троице:
- Живо, все, по субстанции магией!
- Её магия не берёт, - с отчаянием произнёс Горшков
- Тогда хотя бы задержите её, мне нужна минута! - рявкнул я, тут же в бешенном темпе ища, чем таким неизвестную хрень ошарашить.
То, что её не берёт магия, означало, что тварь эволюционировала или под естественным или искусственным воздействием магии. Знать бы ещё, на чём был построен механизм её защиты. В моём прошлом мире таких механизмов было три - пассивный, активный и комбинированный. Активный означал, что существо генерирует какой-то магический щит отражающий магию, пассивный - что само тело существа обладает механизмом по поглощению магической энергии, комбинированный совмещал оба предыдущих типа.
Здесь, вероятнее всего, был пассивный вариант, каким-то образом молекулярная структура текучей субстанции направленную на неё магию поглощала.
Собственно, когда все трое жахнули по ней магией, это подтвердилось. У Горшкова, кстати, оказалась земля, а у Эмы - воздух.
Ударившие по ней струи плазмы, шквал воздуха, и каменная шрапнель никакого вреда не причинили, но, правда, замедлили. Причём, больше, по ощущению - ветер и камень, в месте попадания плазмы, субстанция наоборот забурлила быстрей. А я лихорадочно вспоминал всё,
