Собственно, на весь этот беспредел и пожаловалась сейчас Свете, за неимением рядом свободных ушей мамы сестёр, Галины Викторовны, Ирина. Разумеется, даже в страшном сне, рукодельница не могла вообразить, какого джинна она только что выпустила на волю. Зато это прекрасно понимала старшая сестра, внимательно, в фоновом режиме с кивками и поддакиванием, разглядывавшая Дарью. Рыжая даже отвернулась, чтобы «онейе сама» не увидела полыхнувших глаз и прикушенного кончика языка, но родную кровь не обманешь. Дарья уже пару раз отмечалась в мелких каверзах «слизню», как называли вороватого самодура местные подростки. Но сейчас было понятно, что феечка намылилась взяться за дело всерьёз, а у Светки, в свою очередь, не было ни малейшего желания спасать Снобкова от её волшебной силы. Даже наоборот, хотелось посмотреть, что за фокусы измыслит на этот раз младшая. Поэтому аспирантка не сказала сестре ни слова по поводу ДК, и только расхвалила супергеройскую уборку. И осведомилась, не забыла ли сестрёнка, случаем, что завтра экзамен.
— Помню я всё, — проворчала недовольная возвращением сестры к педагогизму Дарья.
— Це-восемь-аш-восемнадцать?
— Октан.
— Пэ-аш?
— Мера активности ионов водорода… отстань уже, а?
* * *
Сто три вопроса Чекана, на самом деле, были чисто случайным совпадением, с числом из текста песни старых немецких металлистов. Мысль, которая пришла в голову профессору, не имела номера. Строго говоря, это была даже не мысль, а испуг. И ушёл старый учёный так спешно, потому, что собирался проверить его обоснованность. Еще два дня назад Борис Викентьевич расценил бы такую догадку, как следствие переутомления, или просто бессонницы — иногда сны, особенно кошмары, не прочь навестить не выспавшегося человека прямо во время работы, или активного отдыха. Но сейчас… Чекан просто хотел проверить один расчёт, сделанный им, опираясь на своё видеовоображение, в случае малоизученности явления обычно работавшее куда лучше любых математических моделей. Ошибка МОГЛА БЫТЬ действительно в устройстве… накопителе. STORE. Но вся ирония состояла в том, что чёртов накопитель в «золотом» фильтре отлично работал, выдавая эффективность, близкую к теоретическому пределу. Если бы профессор ошибся в знаке, как он сейчас панически предполагал, фильтр бы просто не функционировал. Никак, просто и тупо перекрывая перед анионом нанотрубку. Но фильтр работал, работал надёжно, даже когда над ним издевалась волшебная внучка. А значит, расчёт был верен. Если верна теория, но она была подтверждена тысячами опытов, и не только в его лаборатории… и это была ЕГО теория.
Через полтора часа после догадки в лаборатории Борис Викентьевич Чекан стоял посреди большой комнаты своей квартиры и обессилено, задрав голову, смотрел на мерцающие блики от заходящего солнца на хрустальных висюльках люстры. Так страшно ему не было уже… сорок четыре года. Да, с той памятной киевской ночи, когда он сам загнал себя в тупик. Безупречный математический тупик, идеальную гильотину, с любовью выстроенную для себя совсем другим человеком…
… Листки А4 с расчётами огромными снежинками устлали пол, но это были «полуфабрикаты». Важно было лишь то, что он держал в руках. Два листка. На первом, со всей зубодробительной алгебраической очевидностью значилось, что золотой фильтр работать не мог. Эта ошибка была студенческой, почти детской — перепутанный знак в обратной матрице, частая причина бессильного отчаяния невнимательного студента-первокурсника. Если бы фильтр не заработал, всё бы стало ясно. Было бы обидно, досадно… но ладно. Такое бывает, хотя не выловить «жука» на стадии проектирования — несомненная потеря авторитета. Но проклятый фильтр работал, и вот это уже было страшно. А особенно страшно было смотреть на второй листок. Там был просто английский текст. Глупые, пафосные стихи для волосатых подростков…
* * *
Рыжая сидела на какой-то странной конструкции, установленной на детской площадке во дворе жилого дома, стоящего недалеко от платформы «Новодачная». Удобно расположившись на пластиковых эрзац-брёвнах, Дарья выполняла тесты по управлению молекулами, находящимися на самой границе её ноосферы — от детской лазалки до центра лаборатории было ровно семьсот пятнадцать метров. Впрочем, этот радиус, да и точную форму её волшебного шарика экспериментаторам ещё предстояло уточнить, для этих целей Мыш уже одолжил, у соседей-оптиков, точный лазерный дальномер, но полевые опыты решили отложить на завтра — Светлана надеялась, что дед прояснит ситуацию с загадочным сто третьим накопителем. Впрочем, пока Чекан не подавал признаков жизни, даже телефон отключил. Такое с ним редко, но случалось, обычно предвещая серьёзный прогресс в исследованиях и новые идеи. Теперь Света, находящаяся со своим рабочим местом внутри ноосферы, отдавала сестре распоряжения — что проделать с молекулами газов, содержащихся в тестовой ёмкости, оснащенной кучей приборов, и уточняла, чувствует ли феечка объект при перемещении внутрь или наружу проходящей через стеклянную колбу границы. Результаты были интересны — ноосфера имела идеально точную грань, за пределами которой Дарья полностью утрачивала власть над микромиром, равно как и способность его видеть. Если некий переходной слой и наличествовал, то его толщина была меньше размаха непроизвольных перемещений самой неподвижно сидящей девушки, откинувшейся на венчавший шедевр дворового абстракционизма жёлтый конус.
Экзамен Дарья сдала на пять, с зачётами тоже проблем не возникло, и теперь ей осталось только два учебных дня, точнее, даже полтора, с учётом праздника последнего звонка. По этому случаю, волшебница пребывала в прекрасном настроении и строила радужные планы на отдых. Впрочем, начать веселье рыжее чудовище планировало уже сегодняшним вечером, не дожидаясь каникул, и первым объектом приложения волшебной силы, естественно, оказывался господин Снобков. Вчерашний рассказ анькиной бабушки, конечно, не прошёл мимо ушей юной супергероини, и начать спасать мир она собиралась с курощения вороватого директора.
Дашкина практика официально тоже подходила к концу, завтра профессор должен был поставить ей в зачётную книжку оценку, но волшебница отлично понимала, что родственники и друзья, по совместительству маньяки-учёные, спокойного житья ей не дадут. Рыжая с этим смирилась, воспринимая происходящее как интересную и забавную ролевую игру. Ещё один такой «модуль» Дарья играла в школе, девочка-волшебница на занятиях. Единственное, что омрачало удовольствие от этих игр, это невозможность поделиться впечатлениями с подругами, особенно с самой близкой, Юлей Музалевской, жившей в Москве, недалеко от дедовой квартиры, рядом с университетом, у своей тётки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
