Все произошло, когда Даша со товарищи вдумчиво изучала квартиру Камышана. К шантарской школе милиции подъехала черная «Волга», и двое в форме, один майор, второй – подполковник, преспокойно миновали вахту. Дежурный их не знал, но, понятно, не воспрепятствовал: уверенный вид, погоны, начальственные, по его рассказу, физиономии… Сунешься проверять документы – еще, чего доброго, себя же и выставишь на посмешище. Тем более что цивильная «Волга» была оснащена милицейскими номерами, сочетанием букв, которые известны не только каждому сотруднику органов, но и всякому постороннему водителю…
Двое поднялись в комнату, где временно обитала Нина, обладатель двух звезд на погонах представился подполковником Баулиным с Черского и объявил, что им надлежит доставить гражданку Евдокимову в областное управление. Пребывавшая там же Ксаночка то ли из-за принадлежности к прекрасному полу, то ли из-за кратковременности пребывания в рядах милицейских при виде крупнозвездных погон особенного трепета, не в пример дежурному на вахте, не испытала. И решительно потребовала:
а) предъявить документы,
б) предварительно дать ей возможность связаться с майором Шевчук, под чьим личным попечением гражданка Евдокимова находится.
Черт их знает, был ли у них заранее разработанный план на такой вот случай… Как бы там ни было, «майор» среагировал мгновенно – ловко зайдя девчонке за спину, вполне профессионально врезал ей ребром ладони, вырубив минут на десять. Когда Ксаночка очухалась и подняла тревогу, машина с визитерами и Ниной растворилась в полнейшей безвестности.
Довольно быстро выяснилось, что такого сочетания цифр не было зарегистрировано ни на одном из милицейских номеров (равно как и среди гражданских). Специалисты соответствующего профиля, разумеется, намертво прилипли к Ксаночке и дежурному на предмет составления фоторобота, но Даше в успех верилось плохо – прежде всего оттого, что эти двое могут оказаться далекими от криминального мира и останутся неизловленными не потому, что их будут искать плохо, а потому, что невозможно предъявить Ксаночке для опознания все мужское население Шантарска…
Словом, не трагедия, но и не мелкая пакость. Пользуясь спортивной терминологией – один-один. У неизвестных изъяли Камышана, а у Даши изъяли Нину. Остается утешать себя не столь уж и утешительной мыслью: мол, посмотрим еще, кому подфартило больше, цыплят по осени считают…
Сама виновата. Хотела же оставить кого-нибудь для охраны, оправдывайся теперь перед зеркалом, что не подозревала, на сколько все серьезно. Но ведь и в самом деле не подозревала! Пока ей недвусмысленно не дали понять…
– Иномарочники, – сказала Ксаночка.
– Что? – подняла голову Даша.
– Чаще всего такие физиономии в иномарках маячат. Ну, знаете – посигналят и начнут выспрашивать, что ты вечером делаешь и какой кабак предпочитаешь… Сытые, холеные рожи без неуверенности в глазах… Мне прямо сейчас рапорт писать?
– Сиди уж… героиня… – беззлобно ухмыльнулась Даша. – Еще успеешь отписаться. Паша, пойдем выйдем… – Она первой вышла из уютной девичьей комнатушки и, игнорируя кучковавшихся поодаль курсантов обоего пола, отошла к окну. – Вот что, бери-ка ты в разработку беклемишевского «Дракона», только осторожно, не мне тебя учить…
– А насчет «соседей» не понюхать осторожненько? – спросил он тихо и серьезно.
– Только этого нам не хватало… – устало сказала Даша. – С чего вдруг?
Покосившись на курсантов, Паша нагнулся к ее уху:
– Понимаешь, Рыжая, мелькало там в показаниях ближайшего окружения Марго… Если быть точным, два раза. Она в последнее время путалась с кем-то из «бело-зеленых» – а кто сейчас шумковских разрабатывает, сама знаешь. Дважды Славке вполне определенно говорили, что Марго была под колпаком.
– Только этого нам не хватало… – повторила она убито. – Ладно, напомни мне координаты этих двух, я ж сейчас начальство, от корки до корки далеко не все читаю, мне квинтэссенцию суют… А вообще, почему раньше не сказали, мать вашу?
Глава одиннадцатая
Любовница губернатора
Даша, несмотря на конфуз с похищением Ниночки, все же немного приободрилась – впервые за все время расследования появился подозреваемый, отнюдь не притянутый за уши, отягощенный косвенными уликами и серьезными показаниями надежных свидетелей. Мало того, подозреваемый уже имел время додуматься до нехитрой истины: на свободе оказаться ему гораздо опаснее, нежели пребывать за решеткой…
Она откровенно потянула носом, нагнувшись через хлипкий стол к сидящему напротив Камышану. Обшарпанный кабинетик райотдела, уступленный ей на время, отнюдь не благоухал, но даже, сквозь специфические канцелярские запахи можно было унюхать исходящее от Камышана амбре. Даша пожала плечами:
– Вы что, гражданин хороший, в камере оправлялись?
– Не валяйте дурака, – огрызнулся Камышан с тихим, тоскливым бешенством. – Вашими молитвами, поди…
– А я тут причем? – пожала она плечами. – Специфика момента, люксов тут нет…
Даша мысленно ухмылялась. Паша старательно выполнил нехитрую программу-минимум – в камеру к Камышану сунули парочку оказавшихся под рукой бичей, которых с закрытыми глазами вполне можно было принять за новую модель биологического оружия. Бичам предварительно были выданы для куража два фунфырика одеколона и обещано скорое освобождение (а также велено не применять мер физического воздействия, как безусловно запрещенных Декларацией прав человека и еще какими-то импортными эпистолярами с велеречивыми названиями). Как потом докладывал дежурный, вонючие элементы свою задачу выполнили добросовестно – лезли к Камышану с дружескими объятиями, основательно его перепачкав, делились жуткими тайнами, а заодно стращали, что ночью его непременно опетушат, но допрежь того проиграют в карты его шмотье.
– Пустяки, – сказала Даша. – В самом деле, нет тут люксов. Если бы я возмечтала о психологическом терроре, сунула бы вас к людям посерьезнее. Да вдобавок поручила бы вертухаям шепнуть сокамерникам, что вы малолетку трахнули, или, того хуже – вовсе вы не помощник губернатора, а проворовавшийся прокурор… Вот тогда задали бы вам жару по полной программе… Нет, серьезно, я вам всего лишь хотела показать самое безобидное ваше будущее окружение. Помните такую песню – «Побудьте день вы в милицейской шкуре – вы жизнь увидите наоборот…»?
– Есть же какие-то правила, жалобы, прокурорский надзор…
Он был зол и сварлив, но эти несколько часов его все же малость пообтесали и уверенности в себе лишили. Совсем другой человек получился.
– Все есть, – сказала Даша. – Только вот доказать что-либо будет затруднительно, уж вы мне поверьте…
– Вы в самом деле не боитесь.
– Вашего патрона? – подняла она брови. – Ну хорошо, давайте просчитаем варианты… Беда ваша в том, что сейчас нету Советской власти. Да-да, как ни парадоксально, именно в том ваше слабое место… Если бы меня взялись воспитывать при старом режиме, дело и в самом деле кончилось бы уныло. Могли в два счета вышибить с волчьим билетом или определить на веки вечные в дежурную часть захолустного райотдела… Ну, а нынче все по-другому. Убить меня ваш патрон не убьет – уж простите, из-за вас он таких глупостей делать не будет. Ну, вышибут.
И максимум через час устроюсь в какую-нибудь частную фирмочку, где будут мне платить впятеро больше, чем здесь, да вдобавок регулярно… В фирмочку, принадлежащую какому-нибудь шишкану из тех, кто и сейчас на вашего босса плюет через губу… Так что ни черта вы мне не сделаете. Найдете изъяны в моих логических выкладках?
Судя по его лицу, изъянов он не нашел.
– Вот так-то, – сказала Даша без всякого торжества. – А посему кончайте на меня давить, думайте лучше, как отмыться. Между прочим, не забывайте, что я вас из-под пули выдернула. Дело не в ваших горячих благодарностях, которые мне по барабану, а в констатации того простого и ясного факта, что вас всерьез собрался пришить кто-то серьезный. Винтовка с глушителем и лазерным прицелом – это серьезно, нет? Надеюсь, не считаете, будто с пальбой – моя инсценировка? Нет? Ну, значит, мыслите вполне здраво.
– Чушь какая-то… – Он потер виски, брезгливо принюхиваясь к своему опозоренному костюму. – Дайте сигарету, у меня эти бандерлоги отобрали…
– Ради бога, – Даша придвинула ему полную пачку. – Можете не возвращать, я из-за вас и так куртку перепачкала, и того хватит…
– Ни черта не понимаю, – сказал он почти жалостно. – Из винтовки, средь бела дня…
– Вы на каком свете живете? – спросила Даша. – В жизни не поверю, будто не знаете, что появилась у нас давно новая национальная традиция: мочить опасных свидетелей…
– Но я…
– Ерзаете вы на стуле, хоть в нем и гвоздей торчащих нету, – сказала Даша. – Может, и прикинули уже, кто вас хочет шлепнуть и за что… А может, и ни за что. Просто так, для надежности. Хреново быть слабым звеном… или попросту представляться кому-то слабым звеном.
