— Взгляни, — сказала она Лосю, — за нами летят ихи.
Лодка плыла на огромной высоте над марсом. С боков лодки, в ослепительном свету, летели на перепончатых крыльях два извивающихся, покрытых бурой шерстью, облезлых животных. Круглые головы их с плоским, зубастым клювом были повёрнуты к окошкам. Вот, одно, увидев Лося, нырнуло и лязгнуло пастью по стеклу. Лось откинул голову. Аэлита засмеялась.
Миновали Азору. Внизу теперь лежали острые скалы Лизиазиры. Лодка пошла вниз, пролетела над озером Соам и опустилась на просторную площадку, висящую над пропастью.
Лось и механик завели лодку в пещеру, подняли на плечи корзины и вслед за женщинами стали спускаться по едва приметной в скалах, истёршейся от древности, лестнице — вниз в ущелье.
Аэлита легко и быстро шла впереди. Придерживаясь за выступы скал, внимательно взглядывала на Лося. Из-под его огромных ног летели камни, отдавались в пропасти эхом.
— Здесь спускался магацитл, нёс трость с привязанной пряжей, — сказала Аэлита. — Сейчас ты увидишь место, где горели круги священных огней.
На середине пропасти лестница ушла в глубь скалы, в узкий туннель. Из темноты его тянуло влажной сыростью. Ширкая плечами, нагибаясь, Лось с трудом двигался между отполированными стенами. Ощупью он нашёл плечо Аэлиты, и сейчас же почувствовал на губах её дыхание. Он прошептал по-русски: милая.
Туннель окончился полуосвещённой пещерой. Повсюду поблёскивали базальтовые колонны. В глубине взлетали лёгкие клубы пара. Журчала вода, однообразно падали капли с неразличимых в глубине сводов.
Аэлита шла впереди. Её чёрный плащ и острый колпачок скользили над озером, скрывались иногда за облаками пара. Она сказала из темноты: — осторожнее, — и появилась на узкой, крутой арке древнего моста. Лось почувствовал, как под ногами дрожит мостовой свод, но он глядел только на лёгкий плащ, скользящий в полумраке.
Становилось светлее. Заблестели над головой кристаллы. Пещера окончилась колоннадой из низких, каменных столбов. За ними была видна залитая вечерним солнцем, перспектива скалистых вершин и горных цирков Лизиазиры.
По ту сторону колоннады лежала широкая терраса, покрытая ржавым мхом. Её края обрывались отвесно. Едва заметные лесенки и тропинки вели наверх, в пещерный город. Посреди террасы лежал, до половины ушедший в почву, покрытый мхами, Священный Порог. Это был большой, из массивного золота, саркофаг.[10] Грубые изображения зверей и птиц покрывали его с четырёх сторон. Наверху покоилось изображение спящего марсианина, — одна рука его обвивала голову, в другой прижата к груди улла. Остатки рухнувшей колоннады окружали эту удивительную скульптуру.
Аэлита опустилась на колени перед порогом и поцеловала в сердце изображение спящего. Когда она поднялась — её лицо было задумчивое и кроткое. Иха тоже присела у ног спящего, обхватила их, прижалась лицом.
С левой стороны, в скале, среди полустёртых надписей виднелась треугольная, золотая дверца. Лось разгрёб мхи и с трудом отворил её. Это было древнее жилище хранителя Порога — тёмная пещерка с каменными скамьями, очагом, высеченным в граните ложем. Сюда внесли корзины. Иха покрыла пол циновкой, постлала постель для Аэлиты, налила масла в висевшую под потолком светильню и зажгла её. Мальчик-механик ушёл наверх — сторожить крылатую лодку.
Аэлита и Лось сидели на краю обрыва. Солнце уходило за острые вершины. Резкие, длинные тени потянулись от гор, ломались в прорывах ущелий. Мрачно, бесплодно, дико было в этом краю, где некогда спасались от людей древние Аолы.
— Когда-то горы были покрыты растительностью, — сказала Аэлита, — здесь паслись стада хашей, в ущельях шумели водопады. Тума умирает. Смыкается круг долгих, долгих тысячелетий. Быть может, мы — последние: уйдём и тума опустеет. Так говорит мой учитель.
Аэлита помолчала. Солнце закатилось невдалеке за драконий хребет скал. Яростная кровь заката полилась в высоту, в лиловую тьму.
— Но сердце моё говорит иное, — Аэлита поднялась и пошла вдоль обрыва, поднимая клочки сухого мха, веточки мёртвых кустов. Собрав их в подол плаща, она вернулась к Лосю, сложила костёр, принесла из пещеры светильню и, опустившись на колени, подожгла травы. Костёр затрещал, разгораясь.
Тогда Аэлита вынула из-под плаща маленькую уллу и, сидя, опираясь локтем о поднятое колено, тронула струны. Они нежно, как пчёлы, зазвенели. Аэлита подняла голову к проступающим во тьме ночи звёздам и запела негромким, низким, печальным голосом:
Собери сухие травы, помёт животных и обломки ветвей,Сложи их прилежно.Ударь камнем в железо, — женщина, водительница двух душ.Высеки искру, — и запылает костёр.Сядь у огня, протяни руки к пламени.Муж твой сидит по другую сторону пляшущих языков.Сквозь струи уходящего к звёздам дымаГлаза мужчины глядят в темноту твоего чрева, в дно души.Его глаза ярче звёзд, горячей огня, смелее фосфорических глаз Ча.
Знай, — потухшим углём станет солнце, укатятсяЗвёзды с неба, погаснет злой Талцетл над миром, —Но ты, женщина, сидишь у огня бессмертия, протянув к нему руки,И слушаешь голоса ждущих пробуждения к жизни, —Голоса во тьме твоего чрева.
Костёр догорал. Опустив уллу на колени, Аэлита глядела на угли, — они озаряли красноватым жаром её лицо.
— По древнему обычаю, — сказала она почти сурово, — женщина, спевшая мужчине песню уллы — становится его женой.
ЛОСЬ ЛЕТИТ НА ПОМОЩЬ ГУСЕВУ
В полночь Лось выскочил из лодки на дворе тускубовой усадьбы. Окна дома были темны, — значит Гусев ещё не вернулся. Покатая стена освещена звёздами, голубоватые искры их поблёскивали в черноте стёкол. Из-за зубцов крыши торчала острым углом странная тень. Лось вглядывался, — что бы это могло быть? Мальчик-механик наклонился к нему и шепнул опасливо:
— Не ходите туда.
Лось вытащил из кобуры маузер. Втянул ноздрями холодноватый воздух. В памяти встал огонь костра над пропастью, запах горящих трав. Печальные, одичавшие глаза Аэлиты… «Вернёшься?» — спросила она, стоя над огнём. «Исполни долг, борись, победи, но не забывай, — всё это лишь сон, всё тени… Здесь, у огня — ты жив, ты не умрёшь. Не забывай, вернись»… Она подошла близко. Её глаза у самых его глаз раскрывались в бездонную ночь, полную звёздной пыли: «Вернись, вернись ко мне, сын неба»…
Воспоминание обожгло и погасло, — длилось всего секунду, покуда Лось расстёгивал кобур револьвера. Вглядываясь в странную тень по ту сторону дома, над крышей, — Лось чувствовал, как мышцы его напрягаются, горячая кровь сотрясает сердце, — «борьба, борьба».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
