— Да какие шутки, тётя Клава, у нас вон банки с родительским прахом в машине лежат, — ответил брат, чуть повысив голос.
— Ну коль правду говоришь, царство им небесное, — сказала она, сложила ладони вместе, прикрыла глаза и стояла так где-то с минуту. Затем резко распахнула глаза и наконец обратила внимание на меня со Львом, — а это Сашенька и …, - видимо она не знала имени младшего брата, поэтому притихла.
— Лев, меня зовут Лев, — сказал младший брат, и высунул голову из-за моей спины, он, как и в прошлый раз, предпочёл спрятаться от её пристального взора, что-то ему в ней не нравилось…
— И Львёнок, — сказала она и улыбнулась, — а чего стоите то? Пойдёмте ко мне, я вас чаем угощу. У меня самовар есть, в нём самый вкусный чай получается.
— Да не, тёть Клав, мы может попозже, нам ещё нужно на кладбище, мы позднее к вам заглянем, — отмахнулся от её предложения Иван.
— Ну значит потом увидимся. Всё, идите. Заболтали меня совсем, а даже забыла куда шла, — ответила она и ушла туда, откуда и пришла.
— Ну что ж, пошлите заберём урны, да и на кладбище пойдём, — сказал Иван, когда Клава ушла.
— Да, пошли, пожалуй, — сказала я.
…
Не смотря на малые размеры деревни, кладбище было намного больше самого поселения. На нашем пути встречались самые разные могилы, были и новые, но больше всего мы видели старые, бывало, полуразрушенные надгробья. По погосту мы блуждали довольно долго, пока не дошли до нужной нам могилы.
Уже смирившись со всем происходящим, я даже не удивилась, увидев ту же могилу, что и в деревни «Лист» на заднем дворе дома, а также, я только сейчас поняла, что именно эту могилу я видела, находясь в теле куклы. Тогда всё казалось размытым, будто бы слепком воспоминаний, но сейчас я могла во всех деталях рассмотреть каждую мелочь.
Рядом с могилой было вырыто две небольшие ямки. В них легко смогли бы поместиться наши урны.
— Я заранее попросил могильщика вырыть их для нас, — ответил брат на незаданный мной вопрос.
Мы аккуратно поставили урны в вырытые ямы и засыпали их землёй маленькими лопатками, которые любезно оставил для нас могильщик. Брат сказал, что попросил его и об этом.
После погребения мы сели на лавочку возле ограды и стали сидеть… в полной тишине, не издавая ни звука. Только пение птиц разрывала эту тишину.
Первым заговорил Лев:
— А вы знаете, что я родился спустя год после её смерти? — задал странный вопрос он.
— Что? — озадачилась я, — ну да, конечно знаем, к чему вопросы?
— А для чего меня решили родить? Родителям не было страшно? — продолжал задавать вопросы Лев.
— А чего им нужно было бояться? — спросила я в ответ.
— Так ведь их дочь умерла, и они умерли недавно, и вы когда-нибудь умрёте. Зачем нам вообще жить, если мы все когда-нибудь умрём!? — возопил Лев и разревелся. Меня всегда удивляло, что он оставался таким спокойным и весёлым, а ведь совсем недавно он потерял родителей. Всё-таки это слишком тяжело для маленького мальчика.
Мы не стали ничего ему говорить, лишь дали возможность выплеснуть все свои эмоции и переживания, а говорил он много, у него просто началась истерика… После того, как он уже сорвал голос своими рыданиями, а его глаза опухли от слёз, он просто свалился без сил мне на колени и заснул…
— Он всегда так? — спросила я у Ивана.
— Нет. В первые. Хотя раньше я вроде бы слышал ночью всхлипы, но думал, что мне показалось, ведь каждый раз, когда я заходил к нему, ничего не замечал…
— Понятно, — сухо ответила я.
Пока я смотрела на эту могилу у меня было очень странное ощущение дежавю, как будто бы некоторые кусочки пазла начали склеиваться. Мой разум снова помутился и в голову нахлынули воспоминания.
День xz месяц xz год xz — день, когда произошла авария. В тот день умерла не только Изабелла, но и часть меня. Мы всегда были с ней близки и неразлучны, когда мы ссорились, что-то билось во мне, а когда мирились, склеивалось вновь. Но когда же её не стало совсем… Я бы предпочла исчезнуть сама, вместе с ней или вместо неё. Но так как я ничего не могла с этим поделать… Я предпочла хотя бы просто всегда быть рядом с сестрой, хотя бы фигурально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все дни напролёт я проводила, сидя у надгробия сестры, я сидела и представляла, что мы рядом, что ничего особенного не произошло. Я всегда приходила туда сама, но никогда не уходила, вечером за мной приходила мама и забирала. Они с отцом всегда рассказывали мне жуткие истории. Например, они рассказывали, как меня украдут злые дяди и продадут на органы. Но меня это не пугало, ведь я знала, что даже если это случится, то тогда я точно буду с сестрой. Не скажу, что я этого ждала, но надежды снова встретится с ней всё-ещё таились в моей душе.
После того дня аварии, родители перестали называть меня по имени, поэтому я и сама стала его забывать… Лишь один единственный человек помнил и звал меня по имени — мой брат, Иван. Хотя мы и не могли часто видеться, так как он учился в городе, а сюда приезжал на каникулы, но он был единственным, кто, как мне казалось, был настоящим и не истратил желания жить дальше. Может быть именно из-за этого родители приняли решение завести ещё одного ребёнка?
Четвертый ребёнок стал для них отдушиной. Они полностью заменили её им, как и я… Он стал заменой для нас, но всё-таки… родители не смогли смириться с потерей. Да вы и сами знаете, видели же те замученные альбомы.
Помимо этого, я вспомнила ещё кое-что… но об этом я расскажу позже.
— Брат, ты же не хотел, чтобы я вспомнила именно те дни, которые провела здесь, так? — спросила я, полностью уверенная в своих предположениях.
— Так ты всё-таки вспомнила… Я боялся, что ты снова станешь той забитой и запуганной девочкой, какой была ранее. Я же вижу, что ты стала меняться и я не хочу, чтобы всё стало прежним… — ответил он и посмотрел на меня так… будто бы от его слов могла зависеть вся моя жизнь.
— Не волнуйся, я уже приняла решение, тебе нечего опасаться, — сказала я и улыбнулась, — давай лучше пойдём, Лев тяжёлый, мне кажется, у меня даже ноги онемели…
— Подожди немного, я хотел, чтобы это осталось здесь, — сказал он и достал из сумки несколько конвертов, а затем положил их на могилу Изабеллы, — помнишь их? Мама писала их ей, она хранила их в альбоме, видимо часто перечитывала, ведь они так истрепались.
— Я помню, что каждый вечер она выходила во двор, сидела там и что-то тихо бубнила себе под нос, иногда я разбирала её слова и слышала, как она зовёт Изабеллу, но обычно я старалась не слушать её, мне было не приятно такое видеть и слышать, — ответила я. Я действительно помню это, но эти воспоминания… не самые приятные, поэтому я предпочла бы не вспоминать об этом.
— Да, она, как и все мы, тяжело пережила эту потерю… Пойдём уже отсюда, засиделись мы что-то, — сказал он и встал с лавочки.
— Подожди, — остановила я его, ухватившись за локоть. Я только сейчас обратила внимание на могилы, находящиеся неподалёку от этой. Я лишь немного заметила знакомые лица, но мне этого хватило, чтобы приглядеться и узнать бывших знакомцев.
Все, кого я точно не ожидала увидеть, оказались здесь. Прямо в ряд были поставлены надгробия и читались имена: «Лир», «Фадиан», «Ора», «Эмма». Переложив голову Льва на скамейку, отчего тот, видимо, проснулся, я подошла к этим могилам. Следом за мной подошёл и Иван.
— Помнишь Эмму? — спросил он меня.
— Скорее нет, чем да. А мы общались? — спросила в ответ я.
— Вы были лучшими подругами. Вечно друг с дружкой ходили, — ответил он.
— А дальше что? Ты расскажи нормально, — возмутилась я.
— Ну, хорошо. У Эммы была трудная жизнь, отец с матерью развелись, а тот нашёл себе другую женщину. Жили они втроём, отец, мачеха, да и она сама. Мачеха сразу невзлюбила почему-то Эмму, постоянно издевалась над ней, может не физически, но морально, хотя все здесь подозревали, что только словами здесь не обходится… Ты и сама у них была пару раз, потом приходила и рассказывала, как тебя раздражает её мачеха. Только вот одними проблемами дома всё не закончилось, вы же уже в городе подружились, а там, в городских школах детей злых много… Эмма никогда силы не показывала, всё в себе держала, а другие этим и пользовались. И вот однажды она просто решила покончить со всем этим… Если ты понимаешь о чём я.
