шеф и я — во всех идентификациях и описаниях право принять получили.
— Вот как, молодой человек. Я этой Вашей истории не знал.
— А это в мой питерский период было. Я тогда ещё глупостями не занимался и…
— А сейчас, значит, что, занимаетесь? И отказываетесь от хорошего дела.
— А то, как же! Вот, например, у меня лекции на журфаке.
— Это почасовка?
— Ну и что, ведь я обещал. А ещё на телевидении про букеты Екатерины второй рассказать захотели. Тоже я — консультантом. И, наконец, собака у меня. А мама с папой на байдарках отбыли в кругосветку. Значит, не с кем будет оставить.
— Подождите, что за букеты?
— Да из алмазного фонда. Камни огромные, работа для современного глаза невыигрышная. Но интересно, конечно. Скорее, занятно. Драгоценные камни чистейшей воды величиной с перепелиное яйцо: сапфиры, рубины!
— П-ф-ф-ф тоже мне бином Ньютона! — небрежно замахал руками Брук.
— Да уж не Ваши квадратные изумруды.
— Ладно, давайте спокойно поедим. Изумруды не изумруды… Однако, какой-то Вы, право слово, нетипичный, Станислав.
— Это ещё почему?
— А потому, что наш советский, виноват, российский гуманитарий должен быть хлюпиком, размазнёй или толстяком с «диоптриями» в пол-лица. Вот, скажем, вроде меня. А вы этаким чёртом — атлет, герой-любовник и вдруг в музее. Там вам копейки платят, хоть вы и кандидат. Так вы и деньгами не интересуетесь.
— Понимаете, Оскар Исаевич, — Стас мягко улыбнулся, и, подумав, продолжил. — Я ничего из себя корчить не хочу. Бессеребренник, там. Нет, я, наверно, просто гурман и ещё… как его… ох ты, господи, термин потерял. Этот…титестер?
— Да-да, не Иванов а Дизайнер. — Брук захихикал и его глаза утонули в лучиках морщин.
— Не смейтесь — ну забыл, бывает! А, вот: дегустатор! У меня натура такая. Всегда рад попробовать, но ничего не хочу слишком много. Или слишком долго. И ещё, знаете, любой ценой!
Оскар Исаевич поёрзал на стуле, аккуратно вытер губы салфеткой и поставил бокал с белым вином на скатерть.
— Вы мне голову-то не морочьте. Слушайте старого Брука. Говорите прямо: едете в Аугсбург?
— Ох, увольте, Оскар Исаевич. Простите великодушно. Не могу я! Нет, не поеду.
Глава 19
Перед больницей был разбит большой, хорошо ухоженный цветник. Пёстрая мозаика клумб и дорожек рассыпалась перед зданием на добрых четверть гектара столичный угодий. Так рано здесь не было ни души. На влажной траве лежал туман. С проясняющегося неба струился ясный холодный свет.
Седой спортивный мужчина быстрым шагом прошёл к главному входу и открыл тяжёлую дверь. Он сказал несколько слов охраннику у проходной и тот кивнул. Потом поднялся на лифте до третьего этажа и толкнул первую дверь налево. За большим письменным столом у компьютера сидела женщина. Она ловко, хоть и не слишком быстро, стучала по клавишам всеми десятью пальцами и не сразу оторвалась от своей работы.
— Доброе утро, Кира.
— Садись, пожалуйста. Извини, я скоро. Ты понимаешь, только сейчас несколько спокойных минут после дежурства. Мне надо непременно кое-что записать. Я хочу доложить на «обществе» интересный случай. Для пренатальной хирургии это…, -тут она подняла глаза на Кирилла и в то же мгновение зазвонил телефон. Катя Сарьян сняла трубку, поздоровалась и отдала несколько распоряжений.
— О, порядок! Это мой заместитель. Сейчас он ляжет на амбразуру, и у нас с тобой будет время. Новостей просто куча.
Бисер приготовился слушать, и она начала:
— Я вчера с Кимом проговорила бесперечь часа три. Он мне порассказал! Я обалдела. Тут такое дело. Однажды, когда дома был только Мишкин старенький папа и младшая дочь, позвонили по домофону.
— А они живут на старом месте? Я совершенно Кима из виду упустил, — вмешался Кирилл.
— Ничего про него не знаешь? Ким в порядке. Ты помнишь, что он кончал геофак?
— В том-то и штука, Катюш. Я про него всё забыл. «Гео» — геологический, либо географический. А если геологический, так он вместе с Димкой учился?
— Геологический — да. Но Димка, тот МГРИ кончал. Он в Университет и не пытался. А Ким только туда и хотел, но долго всё выбирал — химфак, как мама, или же геофак. Ведь мы все были слегка чокнуты на романтике дальних странствий.
— И что?
— А то, что Лидка документы на химфак подала. Ну? Ты хоть это помнишь? Ким в неё всю дорогу безнадёжно влюблён был. Вот и двинул на «гео», чтоб встречаться пореже. И — как часто бывает — Лидка не поступила, а Михай сдал отлично и учился блестяще. После диплома он работал во ВНИИ Геофизика на Чистых прудах, занимался сейсморазведкой нефти. И когда нефтяники в гору пошли, он оказался на вершине волны.
— Погоди, он что, из этих нефтяных боссов? Наш Мишка? — поднял брови Кирилл.
— Слава богу, нет. Их отстреливают время от времени. А Ким просто грамотный классный специалист, который стал одним из совладельцев геологоразведочной инновационной фирмы. Подожди, о чём это я? Да, ты спросил, где Ким живёт.
— Вот смотри, кое-что и я помню. Он раньше жил на Плющихе. Дом был по тем временам приличный, такой крытый светлой керамической плиткой.
— Правильно, Бисеркин-Стёклышкин!
— Катерина! Выпорю! Мало мне разве Стекляруса и всяких зверей?
— Тебе не нравится? Ну, не буду.
— Да нет, здорово. Я просто слегка пококетничал.
— Ладно, слушай дальше. Кимов дом стоит, как и раньше, и он стал только лучше. Там сделали грандиозный ремонт. От прежнего почти только одна коробка осталась, а квартиры продали большей частью. И сейчас — держись крепче — Мишка со всем семейством занимает целый этаж. Он с женой, трое детей — два сына и дочка — домомучительница, и, как я уже сказала, старенький Мишин папа — Ленин Ченович Ким.
— ???
— Я не виновата, это его так зовут. Жертва пристрастий эпохи.
— А в мирное время его как называли? Не припомню, чтобы Мишка нам когда-нибудь вякнул… Папа — Ленин?
— Что он, самоубийца? Мы бы дразниться стали. Ты только представь себе — Михаил Ленинович!!! Дома папу, понятно, звали Лёней. Леонид Ченович — уже довольно. Хорошо, едем дальше. Домик этот, он теперь за оградой, и попасть туда не так просто. Там у них не старушка с вязанием, а охрана по полной форме. Так вот, с проходной позвонили. Говорят, пришёл посетитель. Спрашивает Михаил Леонидовича Кима. А поскольку его нет дома, как прикажете поступить? Старый дедушка Ленин, напуганный нашей действительностью, наглядно приближенной к боевой, поглядел в видеофон.
— Куда это?
— Я ж тебе говорю, они укомплектованы в лучшем виде! Для жильцов экран установлен. Он тебе позволяет, если хочешь,
