Внутри жарко, мокро, влажно. Кожу языками пламени жжет. Грешу на воду. Кирилл продолжает пытку. Целует ниже. Ключицы. Плечи. Ниже плеч. Район грудной клетки. Подключает руку. Гладит от коленки до бедра и обратно. Проводит по промежности.
Боже.
Звуки издаю. Хочется, чтобы еще провел. Просто провел и все. Это же нормально? Я же не лишусь невинности. Нет. Просто проведет рукой.
Боже.
И он будто чувствует. Снова проводит. Надавливает сильнее. Во мне будто лопается что-то. Внутри фейерверки заряжают. Такой красивый калейдоскоп взрывается. Выгибаюсь на встречу. Себе не принадлежу. Хорошо, что держит меня, иначе бы провалилась под воду. Кирилл такие эмоции вызывает, что мир скатывается в одну точку удовольствия.
Грешно, но сладко. Я как в сиропе тону. Тону в чувствах. В любви к нему. Связь с реальностью теряется. Вот что значит в омут с головой. Об этом говорила мама. Но я хочу. Хочу, чтобы этот омут окутывал дальше. Хочу, чтобы Кирилл не останавливался. А он и не думает этого делать. Только сильнее своим членом в меня упирается. Кажется, будто между нами и нет этой ткани, хотя она настолько тонкая, что её с легкостью можно порвать. Надеюсь, это не самый любимый купальник его сестры.
Мне хорошо. Так хорошо, что даже страшно. Тело становится каким-то невероятно податливым. Отвечает на все его действия. Я и сама реагирую. Особенно когда Кирилл опускается ниже. Отодвигает треугольничек лифа, оголяя правую грудь и засасывая его. Меня это поражает настолько, что охаю. Сама себя не узнаю. Хрипловатые звуки издаю. Ерзаю на Сомове. Дышу чаще обычного. Облизываю губы от сухости. А Сомов продолжает терзать мой сосок. Он его прикусывает. Лижет. Всасывает. Водит кончиком по ореолу, затем по самой горошине. Играется. Сминает руками. Пропускает через пальцы. Боже… Эта пытка самая сладкая, но и самая страшная. Я растворяюсь в зеркальном потолке. Там выглядит все порочно и красиво. Я другая. В его руках себя красивой ощущаю.
Боже, если есть на свете ад, то сейчас он открыл передо мной свои двери. Резко перехватывает дыхание, когда Кирилл спускается ниже. Я как будто из оцепенения вырываюсь. Цепляюсь в его руки со всей силой и выпускаю коготки. Поднимаюсь. Одной рукой прикрываю грудь, пытаясь натянуть верх купальника, но он не поддается, и я плачу. Отталкиваю Кира одной рукой, другой цепляюсь за бортик, но Кир перехватывает.
– Т-ш-ш-, – прижимает к себе, поглаживая по спине. Своей оголенной грудью его жар ощущаю. Сосками к его груди приклеиваюсь. – Всё хорошо, – успокаивающе говорит. А у меня слезы по щекам текут.
Вот зачем он зашел так далеко?
Неужели не видит, что наделал?
– Ничего не произошло. – обнимает. В макушку целует.
Это для него ничего. А мне душу перевернул. И вот как теперь? Что дальше? Я ведь люблю его. Очень.
– Посмотри на меня, – серьезно просит. Не смотрю. Боюсь. Стесняюсь. Хотя куда уже стесняться. И так все видел. А я позволяла видеть. Боже. Еще больше от этого накрывает. Что обо мне подумает? Что я как все? Доступная? Боже…
– Эй, прости, ладно? – вытирает соленые дорожки. – Больше не прикоснусь, серьезно. – взволнованно говорит. Усаживает на бортик попой, только ноги под водой удерживает, контролирует, чтобы не свалилась.
– Держишь равновесие? – спрашивает. Киваю. Только тогда отходит. Мне сразу холодно без него становится. По телу озноб идет. Мурашками покрываюсь, а соски как иголки становятся. Чувствительные и твердые.
– Я… Эм… Отвернусь. А ты сможешь надеть купальник. – судорожно втягивает воздух. И я о нем вспоминаю. Вспыхиваю и прикрываюсь руками, пока он отворачивается. Распрямляю тесемки и натягиваю сбившиеся треугольники обратно. Всхлипываю.
– Всё? – раздается эхом.
– Угу, – шмыгаю носом, а Кир поворачивается. Подходит вплотную к ногам. Пересекаемся взглядами. У обоих глаза горят.
– Не понравилось или испугалась? – киваю. – Лады, больше не прикоснусь. – говорит Кир, отодвигаясь, – пока сама меня не попросишь.
Боже, а я ведь попрошу. Сама понимаю. Он как наркотик, от которого не отказаться. Я подсела на него, как на самый лютый кайф. Как на самую дорогую в мире травку. Меня от него штырит. Вставляет не по-детски. Я хочу его прикосновений.
Мотаю головой.
– Я хочу… Хочу твоих прикосновений. – шепчу сдавленно. – Просто это всё новое, понимаешь?! – сбиваюсь с мыслей. Тяжело выдыхаю и, наконец, смотрю на него. – Я испугалась.
– Понял, – кивает и протягивает ко мне руки. – Будем постепенно изучать друг друга.
– Как? – интересуюсь, пока спускаюсь обратно к нему.
– Разработаем стратегию, как в игре. – прижимает к себе лицом. – Помнишь горячие клавиши? То же самое. – поясняет. – Где S* – продолжать, Е* – стоп, А* – действие. – Идет? – спрашивает. Я лишь киваю головой.
Больше мы не экспериментируем. Только целуемся и просто плаваем вместе. Вечером помогаем его маме с ужином и вместе смотрим какой-то фильм по телевизору. Только я сижу на его коленях. А ночью расходимся по комнатам.
S, А, Е*- клавиши на клавиатуре.
S-Shift
A- Alt
E-Esc.
21
Я тебя люблю. Анна Бурцева
– Ты прямо светишься вся! – радостно произносит Тина, присаживаясь рядом со мной за парту. – Чувствую, что эти три дня пошли вам на пользу.
– Да, – краснею, вспоминая эти выходные.
В последнюю ночь мы все же разошлись по своим комнатам. Я даже настроилась, что Кирилла рядом не будет. Я даже умылась, приняла душ и спокойно легла в кровать. Вот только планы меняются с появлением Кирилла молниеносно.
– Не могу заснуть без тебя, – произносит в полумраке Кир, продавливая матрас моей кровати и ныряя под одеяло. Притягивает к себе. Целует жадно, будто мы не целовались каких-то полчаса тому назад. Целует всю: подбородок, шею, ключицы, пупок. Доходит до линии трусиков и возвращается. Опаляет жарким дыханием маленькие горошины, ласкает их языком. Вбирает в себя, как самую дорогую священность. Кусает, лижет и вновь всасывает. Мои эндорфины подскакивают. Уровень гормонов в запредельной норме. Пульс взлетает до самой верхней точки, словно Эльбрус покорен. А бабочкам уже не хватает пространства. Сладко и потрясающе страшно одновременно. Гладит руками мое тело. Сжимает. Спускается к краям трусиков. Ласкает. Водит пальчиками из стороны в сторону. А я на грани. И вроде бы вот черта, он её держится, и я её в голове держу, но мысли плавятся рядом с ним, что плыву в его руках. Но когда все же теряю эту грань и просто отдаюсь чувствам, я чувствую, как Кир отодвигает края и запускает ладонь в трусики. Ласкает лобок. Нежно поглаживает. Я помню про стоп сигналы, но не могу их произнести. Это не работает с нами. Со мной. Мы теряемся друг в друге.
– Боже… Кир, – все, что удается промямлить. Я плавлюсь как мороженое на солнце. Внизу так же мокро и влажно. Трусики тоже мокрые. Меня это уже не шокирует, но вот когда эту вязкость затрагивает Кирилл, я пребываю в шоке. Я краснею, хоть и этого точно не видно. Но я в диком смущении. Мне стыдно, что он это почувствовал. Увидел. Бог мой, это все у него на пальцах. Я дергаюсь.
– Тш-ш-шш. Всё хорошо, – прикасаясь к моему лбу, говорит. Припечатывает поцелуем туда же. – Помнишь стоп сигналы? Ответить не могу, только киваю. Я настолько растворяюсь в чувствах и его ласках, что вымолвить и слово не могу.
– Если что-то тебя не устроит, ты можешь их использовать, – повторяет, как мантру. Он прав. Только вот я не в силах ими воспользоваться. Мне слишком… Слишком хорошо. – Входить не буду, просто хочу показать тебе то, чего ты боишься, – шепчет Кир, опускаясь пальчиками ниже. Затрагивает стеночки влагалища. А по мне мурашки табуном бегут. Мысли путаются. Остаются ощущения.
Боже…
Чувствую, как растягивает стеночки. Размазывает по ним мои соки. Внутри все сжимается в комочек. Я как натянутая струна, что если надавить сильнее, она выскользнет из рук. Но когда Кир проникает внутрь пальцами и ласкает клитор, надавливает, растирает, меня уносит. Я теряюсь. Я стону. Мне уже не стыдно. Это будет потом. Эмоции вперемешку. Чувства тоже. Кир опускается ниже, целует соски, живот. Переходит к лобку. Оставляет на нем влажную дорожку поцелуев. А я впиваюсь пятками в матрас. Выгибаюсь ему навстречу. Ногти запускаю ему в волосы. Перебираю пальчиками, пока не ощущаю язык Кира в себе. Он широко расставляет мои ноги и касается разгоряченной плоти языком. Меня током будто пронизывает. Я срываюсь в бездну удовольствия. Я чувствую эту пульсацию. Боже… Это прекрасное чувство. Оно ошеломляет.
