В глаза как песку насыпали. Поспать бы!
— Я оставлял себе немного. Надо же было на что-то жить. — Он был смущен.
Мы начали его расспрашивать. По Старым Атагам он пояснил, что Шейх дал команду искать радиоактивные материалы. Не доставать, а лишь узнать, где они хранятся. При этом было непонятно — хотел Шейх использовать их на месте, вывезти и устроить теракт, либо продать их.
Хизир был далеко не дурак, не хотел к себе в логово приносить источники радиоактивного заражения, он мог запросто их продать более мелкой банде, страждущей войти в историю как Басаев, Радуев, Гелаев и других бандитов, чьи имена упоминаются в новостийных выпусках. Сначала ты работаешь на бандитское имя, потом имя — на тебя. В итоге арабские шейхы, мусульманские экстремистские центры прямо-таки жаждут найти тебя и всучить пачки долларов, лишь только ты вел эффективную войну с неверными.
Кажется, что только на секунду закрыл глаза, а успел присниться сон, вернее даже не сон, а просто вспомнился мой дед-сосед по даче. Он рассказывал, как после освобождения Норвегии познакомился с местной девушкой. И надо же так было случиться, что завязались между ними отношения. Случилась любовь. И хотел уже мой сосед женится на ней, как порядочный человек. Но не дали ему сотрудники СмерШа сочетаться браком с иностранной гражданкой. Негоже, мол, советскому солдату женится на иностранке, и отправили его в Союз. А она уже была тот момент беременная. И срок приличный. Вот так бывает. Хотел он, как честный мужчина узаконить свои отношения, но спецслужба — предок организации, в которой я служу, приняла решение и отправила на Родину. Еще хорошо, что не зачислили его в шпионы и не расстреляли. Видимо, опер попался толковый. Совестливый. Ну, и хорошо это.
Сам себя поймал на мысли, отчего это я постоянно вспоминаю своего соседа? Зачем? И главное, его рассказы сами приходят на ум. Почему? Может, я сам подсознательно сравниваю ТУ и ЭТУ войну?
Не знаю. Войны — они разные. Нельзя сравнивать Великую Отечественную войну и антитеррористическую кампанию. Господи, как спать-то охота! Сколько я уже на ногах? Двое суток? Трое? Не помню. Кажется, что уже год не спал. Я трясу головой. Надо продолжать допрос. Сравнительный анализ сходства и различия между войной и антитеррористичекой операцией продолжу позже.
Я с ненавистью посмотрел на задержанного. Отоспится в тюрьме! А из-за таких вот уродов нам еще долго придется не спать, очень долго. Все! Хватит жевать сопли и хлопать себя ушами по щекам, он думает, что можно вешать нам хлебобулочные изделия на уши? Хрен! Время!
— Слышь, гаденыш! -начал я. — Довольно я послушал твоих россказней по поводу продразверстки и о том, как ты грабил бандитов, не корчи тут Робин Гуда! Адрес Шейха. Адрес! Где он сидит?! — грохнул раскрытой ладонью по столу.
От неожиданности Гаушкин подскочил и тут же схватился за плечо.
— Я не знаю! — задержанный опустил голову.
— Ты кому в плен сдался? Милиции? — я подошел ближе.
— Не понимаю, — голова опустилась ниже.
— Понимаешь, сученок, понимаешь. Когда в начале второй кампании вас начали долбить во все щели, то вы в горы побежали. Можно было и дожать вас. Масхадов издал приказ: просачиваясь сквозь боевые порядки сдаваться в плен. Ни в коем случае не сдаваться ни военным, ни внутренним войскам. Они несли большие потери, и поэтому порвали бы вас в клочья. А вот менты и гэбэшники — те добрые, им информация нужна, вот им и следует сдаваться. А потом — в том же приказе сказано — проходить «фильтры», кричать, что ты раскаявшийся боевик, в банду вовлечен обманом. На допросах спокойно рассказывать все, что известно…
— Прямо как в армии Израиля, — вставил слово Гаушкин. — При попадании в плен военнослужащий обязан рассказать все, что ему известно.
— А вот потом уже «оседать» с чистыми документами, по возможности поступать в местные органы власти, в первую очередь — в милицию. Так?! И вот ты по всей этой схеме и натурализовался. И по всему выходит, мужик, что ты — вражина. И если тебе удалось просочиться сквозь боевые порядки наступающих войск, то сейчас ты попал по самые уши. И вояки, которые помнят те бои, сидят за этой дверью и мечтают, чтобы мило поговорить с тобой. И вот тогда уже не будет рядом с тобой ни меня, ни особиста, ни милиционера, ни адвоката. Тебя от смерти отделяет лишь дверь и мы. Расскажешь все нам — будешь жить, нет — тоже будешь жить, но недолго и больно. Говори.
Задержанный с тоской посмотрел на дверь, потом обвел комнату взглядом, вздохнул, и начал говорить.
— Дайте карту Старых Атагов, — попросил он.
Мы принесли и расстелили на столе подробную карту села. Карты он читать умел. Без труда сориентировался и начал уверенно отмечать, где, по его данным, находятся окопы, замаскированные позиции. Где расположен штаб, в каких домах базируются основные силы противника. Штаб по старой военной традиции располагался в школе. Где жили арабы, тоже было обозначено. Указана была минометная батарея. Это уже серьезно. А вот где жил «Шейх», он не знал. Показал дом, где тот поначалу базировался, но честно сказал, что потом он оттуда съехал, а новое место неизвестно. Сам был в Сатрых Атагах две недели назад. Обстановка тогда была воинственная, население поддерживало боевиков. Арабы активно и успешно вербовали в свои ряды новобранцев. Старейшины и местный мулла благословили их на войну с неверными. Готовился штурм Чечен аула, но мы опередили их.
Не густо, конечно, но лучше чем ничего. Особенно нам не понравилась минометная батарея. Так как у Гаушкина было военное образование, он начал выспрашивать, какие минометы, в каком количестве, какой калибр.
Минометов шесть штук, калибр он не знал, но сказал, что средние. Хрен его знает, какие это средние минометы в понятии задержанного.
Минометная батарея, спрятанная за холмом, с помощью корректировщика может много бед наделать. А этого уже нельзя допустить. Тем паче, что минометы можно установить на грузовиках — и катайся по рокадам (дороги, идущие параллельно линии фронта), долби наши боевые порядки, а коль с дороги никуда не свернешь, то можно очень даже успешно колонну расхерачить, плюс фланговый кинжальный огонь, радиоуправляемые фугасы и мины. Весело как в аду.
А боевиков в банде уже, по словам задержанного, человек двести, все вооружены стрелковым оружием, ну, и минные поля управляемые есть. Полным ходом ведутся работы по строительству фортификационных сооружений, наподобие тех, что были в Комсомольском. Спасибо, обрадовал.
— Еще пару месяцев потопчемся на месте, они такие силы подтянут, что только тяжелая авиация поможет. — Володя Гаушкин мрачно выпустил струю дыма в потолок. Помню, месяц назад получили информацию, что у духов в горах бункер славный имеется. Все есть — точные координаты. Кинули батальон, прочесали вдоль и поперек — нет ничего. Лес, трава, деревья, кустарник. Топтались три дня. На нас с Молодцовым командование батальона уже как на врагов смотрит, Ханкала материт. Уже собирались сниматься, да у бойца нога в щель смотровую угодила случайно. Ну, тут мы их и прищучили… Около полусотни духов потом нашли.
— Живых? — уточнил задержанный.
— Нет, конечно, — усмехнулся Володя.
— Я буду жить? — с надеждой в голосе спросил задержаный.
— Наверное, будешь! — я пожал плечами. — При условии, что ты рассказал правду, а не нарисовал нам тут свои эротические фантазии.
— Я честно сказал, — он был готов рвать рубаху на груди, но руки были связаны.
— Вот мы и будем проверять. Что твои товарищи скажут, дополнят. Если все совпадет — добро пожаловать в российскую тюрьму, живым. Если нет — извини, условия игры мы тебе подробно обсказали.
— Все? -спросил у меня Володя.
— Все! — я махнул рукой, сгреб карту Старых Атагов. — Отправь его, только чтобы не тронули, я пойду немного посплю.
— Хорошо, я тоже посплю, да повязку поменяю, а то что-то она намокла. -Володя потрогал раненую руку.
— Вали в госпиталь, — посоветовал я уже на выходе.
— Ага, и пропущу самое интересное. Нет уж, дудки, -кисло улыбнулся Володя.
Мне хотелось провести анализ карты, расстановки сил и средств противника, по крайне мере, тех, что удалось узнать от этого «сборщика податей».
Но сил не было. Я лишь скинул бушлат и просто рухнул на свою кровать лицом вниз. Спать!
Упал и уснул. Прошло минут двадцать, а дежурный уже тряс меня за плечо.
— Вставайте! Комиссия приехала.
— Сколько времени? — не открывая глаз спросил я.
— Одиннадцать пятнадцать.
Каргатов
Дежурный поднял меня и сообщил, что "прибыла группа «товарищей» с Ханкалы. Надо идти. Я лежал и тупо смотрел в потолок. Смертельно хотелось спать.
Хорошо бы сейчас заболеть. Заболеть так, чтобы положили тебя в больничную палату, и поспать неделю, просто спать и есть. Маршал Жуков, когда его сняли с поста министра обороны, придя домой, две недели ел снотворное, спал, просыпался, ел снова снотворное, и снова спать.
