Получены известия от маленького лейтенанта, не знаю уж какого рода оружия, племянника де Блиньеля, которому телеграфировали в Чад о смерти его дяди. Молодой повеса отвечает, что он едет принять наследство. Оно будет очень внушительным. Счастливый проказник! Непредвиденное, то непредвиденное, к которому я взывал всеми силами моего желания, всею тоскою моей скуки, непредвиденное приходит к нему в очень приятном образе. Вот юноша, жизнь которого подверглась внезапному изменению. Кончилось праздное прозябание в каком-нибудь жалком гарнизонном городке; не будет больше унылых вечеров в кафе или театре! Не будет больше любовниц из маленьких модисток или скромных швеек! Не нужно будет вставать спозаранку для учений на плацу под жгучим солнцем или под дождем! Конец изгнанию в далекой и варварской Африке! Прощайте, пальмы, заросли, большие реки, пороги, озера, леса, пески, негрские деревни, москиты, колониальная каска, миражи, крокодилы и гиппопотамы! Конец унылой и стоической карьере бедного офицера! С каким удовольствием он подаст в отставку, славный маленький капитан, не знаю уж какого рода оружия, и начнет комфортно устраивать свою жизнь! Он богат теперь, очень богат. Он имеет право на любую роскошь и на любые удовольствия. Все доступно ему: охоты, путешествия, лошади, собаки, экипажи, автомобили, Париж, женщины. Что выберет он? Будет ли у него свора или же конюшня? Мне представляется, будто я вижу, как, сидя в большом красном автомобиле, изящный и довольный, немного тщеславный, он заставляет сторониться прохожих и нарушает тишину маленьких городов и деревень пронзительным воплем сирены. Если он любитель женщин, все те, кого он пожелает, будут принадлежать ему. Он молод и богат: каждая уступит его вожделению. Если вы обладаете этими качествами, то вам стоит сказать только слово, и глаза заулыбаются, губы покорятся, руки будут обнимать, вы увидите, как груди прильнут к вам, как платье само расстегнется. Одетые в тонкое белье, тела предстанут перед вами в своей сладострастной угодливости, со своими гармоническими линиями, со своими соблазнительными округлостями, со своими самыми тенистыми и самыми секретными частями, – желанные тела! Вы можете сгибать их члены, ласкать их кожу, склоняться над их сердцем, слышать, как оно бьется и трепещет, вдыхать их дыхание, проникать до самой глубины их чувственной тайны, получать от них все наслаждение, какое они могут дать, всю любовь, все самые трогательные их дары, самое унизительное их рабство. Да, юный лейтенант, женщины не окажут вам сопротивления и не обнаружат перед вами колебаний. Все они будут повиноваться вашему желанию; все они отдадут в ваше распоряжение свою видимость или свою реальность. Вы будете обладать ими наряженными или голыми, как вам заблагорассудится. Ваша прихоть будет определять их смех или их слезы. Через вас они познают ревность, гнев, ненависть. Может быть, вы вложите оружие в их соперничающие руки… Будут сверкать ножи, будет литься кровь. Вы будете властителем их судеб, и все потому, что вы молоды и богаты. Если вы пожелаете, чтобы какая-нибудь Клара Дервенез была вашею, вам стоит только сделать знак. Она отдаст вам свои нежно продажные губы, свое послушное и обольстительное знание. И все это потому, что в маленьком французском городке был найден убитым маленький старичок, жертва какого-то таинственного сцепления обстоятельств, проникновения в которые что-то не видно, если только кто-нибудь не окажет небольшой помощи.
Процесс Блиньеля продолжает волновать общественное мнение. Только о нем и говорили весь день у тетушки Шальтрэ, гостиная которой все время полна народу, точно в ней именно должен загореться "свет", который рассеет эту странную тайну. Кроме того, дружба, существовавшая между г-ном де Блиньелем и моей тетушкой, придает тетушке новую значительность. Тетушка выказывает признательность к этому обстоятельству. Как я уже говорил, тетушка Шальтрэ довольно сурово обходится с покойниками, принадлежавшими к числу ее знакомых, и охотно произносит "надгробные речи", правдоподобные, может быть, но малопочтительные, словом, язвительно беспощадные. Тетушка отличается по части этих посмертных суждений, и некоторые из них заслуживают очень высокой оценки. Но по отношению к бедняге Блиньелю она ведет себя совсем иначе. Она творит о нем легенду. Блиньель становится в ее устах каким-то "гением" и почти "святым". Послушать ее, так г-н де Блиньель скрывал под бесцветною и скромною внешностью изумительный ум и образованность, сказочную доброту. Из христианского смирения он не кичился ни тем, ни другим. Свое отречение от какого бы то ни было тщеславия он довел до того, что создал даже, намеренно и ради самоуничижения, впечатление скряги и эгоиста. Ложные суждения, высказывавшиеся о нем, только радовали его смирение; он покорно принимал их и наслаждался заключающеюся в них несправедливостью. Это смирение доходило до того, что он радовался даже клевете, возводимой на него, и приносит ее Богу как скромный дар от своего ничтожества. Несмотря на усилия, прилагаемые г-ном де Блиньелем для замаскирования своей святости, она ослепительно сверкала в глазах каждого, кто не отказывался ее видеть. Для тетушки Шальтрэ она была настолько очевидною, что она не сомневается в способности г-на де Блиньеля вымолить у Бога, чтобы полиция не напала на след несчастного, которому он обязан своею смертью. Благодаря его жалости к убийце, последний будет наслаждаться безнаказанностью. Конечно, лишь заступничество г-на де Блиньеля перед Богом является причиною того, что следственные власти до сих пор бессильны разрешить загадку его смерти. Тетушка Шальтрэ видит в этом доказательство и следствие евангельского смирения ее покойного друга. Г-н де Блиньель, пребывая в высотах лучшего мира, боится, чтобы отзвуки его процесса, доходящие в этот высший мир, не окружили его смерть славою, которой он вовсе не желает. Ненахождение улик – вот все, чем он готов удовлетвориться. Да и действительно, все как будто идет к этому. Следствие не дало никакого результата. Г-н де ла Ривельри обнаруживает прямо какую-то беспомощность. В его беспомощности есть даже что-то необъяснимое, если не допускать сверхъестественной причины, которой приписывает ее моя тетушка. Итак, очень вероятно, что последнее слово этого процесса никогда и не будет сказано, если только из рук правосудия человеческого оно не перейдет в руки правосудия божественного, которое устанет, наконец, давать виновнику столь кровавого злодеяния возможность наслаждаться противною справедливости безнаказанностью. При сложившихся обстоятельствах оно, несомненно, поручит разрешение дела одному из тех случаев, которые носят название провиденциальных: соединяя вместе улики, долгое время рассеянные и сами по себе незначительные, такой случай образует в заключение силу, которая вынуждает истину выйти из мрака и предстать перед взорами во всей своей наготе.
Эти наставительные и забавные речи тетушки Шальтрэ выслушиваются внимательно и почтительно, но принимаются не целиком и не без оговорок. Кое-какие упрямые головы хвастают тем, что у них свой взгляд на вещи. Некоторые охотно говорят: "Ищите женщину" и многозначительно умолкают. Но с каким бы усердием ни -"искать женщину" в жизни г-на де Блиньеля, найти ее нелегко. Присутствие ее ускользает от самых внимательных провинциальных розысков, и весьма вероятно, что г-н де Блиньель умер девственником. Все же теория девственности г-на де Блиньеля встречает противников. Другие строят предположение, что г-н де Блиньель довел свою скупость в области чувства и половой эгоизм вплоть до того, что предавался "уединенным привычкам". Но все эти предположения высказываются только обиняками. Несмотря на расхождение во взглядах, сходятся в одном пункте и охотно приписывают смерть г-на де Блиньеля анархистам или франкмасонам. Разве г-н де Блиньель не состоял подписчиком газеты "Чрево Сен-Гри"? Уже одно это обстоятельство делало его объектом мщения "врагов порядка". Эта версия особенно настойчиво поддерживается г-ном Жюлем Ланвуа, одним из политических оракулов города. Отставной подпрефект, г-н Ланвуа имеет глубокие взгляды насчет того, что он называет "махинациями". Он чует их, угадывает, он замечает их всюду, даже там, где их нет. Политика является для него безысходным лабиринтом интриг, происков, подвохов, даже преступлений, в котором ходят с маскою на лице и с кинжалом в руке. Идеи г-на Ланвуа насчет этих вопросов необыкновенно твердые. С тех пор как этот отставной чиновник республики перестал служить, он сделался самым непримиримым реакционером. Он считает своих политических противников способными на какие угодно злодеяния и никогда не колеблется вменить им в вину самые худшие. Он наделен необычайно богатым воображением. Каждый год он совершает поездку в Париж посоветоваться с г-жой де Лемнос, знаменитою ясновидящею, насчет занимающих его политических или судебных проблем. Но что касается убийства г-на де Блиньеля, то он считает такую консультацию излишнею – до такой степени очевидно, что г-н де Блиньель является жертвою происков анархистов. Этому обстоятельству г-н Ланвуа милостиво приписывает вялость судебного следствия. Г-н де ла Ривельри боится, как бы его рвение не навлекло на него мести анархистов. В этом пункте г-н Ланвуа не встречает единодушной поддержки. Некоторые приписывают неуспех розысков г-на де ла Ривельри гораздо более простой причине. Французская юстиция в последнее время никуда не годится, и мало-мальски ловкий или мало-мальски покровительствуемый преступник нисколько не боится ее. В ее сети попадается одна только мелкая рыбешка: большие щуки ускользают от нее. Виною всего этого – каждый согласится, – "режим". Франция – плохо управляемое государство. Сколько драм остается покрытыми молчанием! Сколько подозрительных смертей остается необъясненными! Как ловко "заминаются" некоторые неприятные дела! Так, например, обстоит с таинственным исчезновением сына маркиза де Буакло: все следы канули в воду. Этой истории минуло уже больше десяти лет.
