– Какой суммой наличных располагает «Акерман»?
– Они застрахованы по меньшей мере на триста миллионов. Кроме того, у них имеется около полумиллиарда наличными, большую часть этой суммы им принес дилофт. Банк, конечно, ограничивает их расходы, но если бы решал я, то планировал бы выплатить миллиард. И постарался бы провернуть дело поскорее.
– А «Акерман» постарается?
– Они не прибегают к моим услугам, поэтому действуют не лучшим образом. Я давно наблюдаю за этой компанией, особой сообразительностью там не отличаются. Как все производители лекарственных средств, они до смерти боятся судебных процессов. Но вместо того чтобы нанять такого пожарного, как я, идут проторенной дорожкой – полагаются на своих адвокатов, которые, разумеется, не заинтересованы в быстром улаживании дела. Их головная фирма – нью-йоркская «Уокер стирнз». Они скоро дадут о себе знать.
– Значит, на быстрое соглашение рассчитывать не приходится?
– Вы зарегистрировали иск всего час назад. Расслабьтесь.
– Но деньги, которые вы мне дали, стремительно тают.
– Не волнуйтесь. Через год вы будете еще богаче.
– Через год?
– Так я думаю. Сначала их адвокаты постараются накопить подкожный жирок. «Уокер стирнз» бросит на это дело полсотни сотрудников, которые будут производить многометровые подсчеты. Акермановские адвокаты хапнут на деле мистера Уорли сотню миллионов, не забывайте это.
– Почему бы «Акерману» вместо этого не заплатить мне сто миллионов отступного?
– Вот теперь вы рассуждаете как истинный мастер коллективного иска. Они заплатят вам даже больше, но сначала им придется ублажить собственных адвокатов. Так действует механизм.
– Но вы бы поступили иначе?
– Конечно. В деле с тарваном клиент выложил мне всю правду, что случается не часто. Я сделал домашнее задание, нашел вас и спрятал концы в воду тихо, быстро и дешево. Пятьдесят миллионов – и ни цента собственным адвокатам моего клиента.
В дверях возникла мисс Глик.
– Снова звонит репортер из «Уолл-стрит джорнал», – сообщила она.
Клей вопросительно взглянул на Пейса.
– Поговорите с ним, – сказал тот. – И помните: противная сторона располагает огромным штатом пиарщиков, которые лихорадочно гасят пожар.
* * *
На следующее утро деловые приложения к «Таймс» и «Пост» вышли с краткой информацией о коллективном иске по делу о дилофте на первых страницах. Обе газеты упоминали фамилию Клея, что взволновало его и вызвало тайную радость. Предоставили слово и защищающейся стороне. Президент фармацевтической компании называл предъявленный иск «легкомысленным» и квалифицировал как «еще один пример профессионального злоупотребления со стороны адвокатов». Вице-президент по научным исследованиям утверждал: «Дилофт прошел доскональную проверку, никаких вредных побочных эффектов зафиксировано не было». Обе газеты сообщали, что акции «Лабораторий Акермана», которые за три предыдущих квартала упали на пятьдесят процентов, в результате предъявленного иска обрушились еще больше.
Лучше всего, по мнению Клея, сработал репортер «Уоллстрит джорнал». Для начала он поинтересовался возрастом Клея. «Всего тридцать один год?» – удивился он и продолжил беседу серией вопросов о профессиональном опыте мистера Картера, его фирме и тому подобном. История Давида и Голиафа куда занятнее, чем сухие финансовые выкладки или лабораторные отчеты, такой рассказ приобретает для читателя самостоятельный интерес. Репортер привел с собой фотографа, и все сотрудники наблюдали, как Клей ему позировал.
Левая колонка на первой странице была озаглавлена: «Новичок меряется силами с могущественными „Лабораториями Акермана“». Здесь же поместили компьютерный шарж на улыбающегося Клея Картера. Первый абзац гласил: «Менее двух месяцев назад адвокат из округа Колумбия Клей Картер трудился в городской системе уголовного правосудия как никому не известный и низкооплачиваемый государственный защитник. Вчера он в качестве владельца собственной адвокатской конторы предъявил иск на миллиард долларов занимающей третье место в мире фармацевтической компании, выдвинув обвинение в том, что ее новейший чудо-препарат дилофт хоть и облегчает острую боль пациентам, страдающим артритом, в то же время способствует образованию опухолей в мочевом пузыре».
Статья изобиловала вопросами о том, как удалось молодому адвокату в столь короткий срок столь радикально изменить свое положение. Поскольку Клей не имел права упоминать ни тарван, ни что бы то ни было с ним связанное, он лишь неопределенно сослался на некое быстро достигнутое досудебное соглашение по делу, на которое наткнулся, исполняя прежние обязанности государственного защитника. Позиция фармацевтического гиганта упоминалась лишь вскользь – «профессиональные злоупотребления», «адвокаты, навязывающие свои услуги клиентам и наносящие ущерб экономике», – основная же часть текста была посвящена Клею и чудесной истории его восхождения. Автор хорошо отзывался об отце Клея, «легендарном юристе из D.C., одержавшем множество побед в суде», который ныне поселился на Багамах, «удалившись от дел».
Гленда в качестве директора БГЗ характеризовала Клея как «рьяного защитника обездоленных». Отличная характеристика, за которую Клей отблагодарил ее обедом в шикарном ресторане. Президент Национальной академии правозащиты признался, что никогда не слышал о Клее Картере, но «весьма впечатлен его работой». Некий профессор из Йеля сокрушался, видя в ней «еще один пример злоупотребления процедурой коллективной тяжбы», а другой, из Гарварда, называл ее «идеальным примером того, как с помощью коллективных исков можно призвать к ответственности корпоративных правонарушителей».
– Проследи, чтобы эта статья была размещена на нашем сайте, – сказал Клей, передавая газету Ионе. – Клиентам она понравится.
Глава 18
Текила Уотсон признал себя виновным в убийстве Рамона Памфри и был приговорен к пожизненному заключению. С правом условно-досрочного освобождения через двадцать лет, хотя статья в «Пост» об этом умалчивала. В ней говорилось, что Район Памфри стал жертвой одного из серии уличных убийств, которые представлялись на редкость немотивированными даже для города, привыкшего к бессмысленному насилию. У полиции не имелось никаких объяснений. Клей пометил в ежедневнике: позвонить Адельфе, узнать, как она поживает.
В некотором роде он был обязан Текиле, но не знал, чем мог бы его отблагодарить. Клей убеждал себя, что для парня, большая часть жизни которого прошла в наркотическом дурмане, пребывание в тюрьме, независимо от тарвана, может оказаться даже благом, но гордости от своего поступка все равно не испытывал. Все было просто и понятно: он продался. Взял деньги и похоронил правду.
Статья, опубликованная на предыдущей странице, привлекла его внимание и заставила забыть о Текиле Уотсоне. На фотографии красовалась одутловатая физиономия мистера Беннета Ван Хорна в неизменной твердой шляпе с монограммой. Мистер Ван Хорн и другой мужчина – подпись под фотографией гласила, что это главный проектировщик корпорации БВХ, – напряженно всматривались в какие-то чертежи. Компания развязала мерзкую возню за право застройки территории близ Ченселлорсвилльского мемориального поля сражения, что в часе езды на юг от Вашингтона. Беннет, как всегда, предлагал один из своих уродливых проектов, включавших особняки, кондоминиумы, многоквартирные дома, магазины, теннисные корты и неизменный пруд, – все это в какой-нибудь миле от центра мемориального поля и в непосредственной близости от того места, где генерал Джексон по прозвищу Твердокаменный был убит патрулем конфедератов. Общество охраны исторических памятников, юристы, военные историки, защитники окружающей среды и члены общества конфедератов обнажили мечи, приготовившись искромсать Беннета-Бульдозера. Неудивительно, что «Пост» пела хвалу всем этим группам, не удостаивая Ван Хорна добрым словом. Тем не менее земля, о которой шла речь, принадлежала неким пожилым фермерам, и, похоже, Беннет одерживал верх, по крайней мере в настоящий момент.
В статье приводился длинный список других исторических памятных мест Виргинии, заасфальтированных застройщиками. Газета сообщала, что Общество истории Гражданской войны возглавило движение протеста. Адвокат общества характеризовался как бесстрашный радикал, готовый довести дело до суда, чтобы не отдать историю на поругание. «Но для ведения тяжбы мы нуждаемся в деньгах», – цитировала его слова газета.
Сделав два звонка, Клей узнал номер телефона адвоката. Они проговорили около получаса, и, вешая трубку, Клей уже выписывал чек на сто тысяч долларов для основанного Обществом истории Гражданской войны Фонда зашиты Ченселлорсвилля.
* * *
Когда он проходил мимо стола мисс Глик, она вручила ему телефонограмму. По дороге в зал заседаний Клей дважды перечитал имя и, набирая указанный номер, не мог избавиться от сомнений.
