Местное начальство предупредили лишь за шесть часов до визита. Не Красноярский край — из самого дальнего угла можно доехать на автомобиле за три часа.
Когда Столбов вышел из вертолета, поле было полно народом и начальством. Начальство встречало, народ — окрестные колхозницы, дворники города Черкесска и города Карачаевска — бродили с мешками, собирая мусор. Этот мусор месяцами выбрасывал из окон машин народ, проезжавший по трассе Невинномыск — Домбай, а горный ветер разносил его по пустырю.
Когда стало понятно, что происходит, Столбов посмеялся и велел отправить дворников обратно, не забыв выплатить сверхурочные. С колхозницами немножко поговорил, потом и они отправились по домам. Дальше общался с начальством. Оно оперативно приготовило угощение из национальных блюд: свежее вареное мясо, хычины — сырные и мясные пироги, манты. Столбов угощался, не прерывая деловые разговоры, все больше о деньгах, приходящих в республику, и почему их всегда не хватает. Привел пару примеров, сказал, что предупреждение — последнее.
Прямо с порога палатки нашел средство дополнительного дохода.
— Установите десяток видеокамер на протяжении дороги и штрафуйте всех, кто мусорит на подъезде к Домбаю. Только сначала урны поставьте, да так, чтобы были видны. И дополнительный доход, и чистота.
Некоторое время спустя бывший начальник предвыборного штаба «Веры» — теперь заместитель полпреда, обратился к Столбову:
— Михаил Викторович, хотите познакомиться с уникальной личностью? Карачаево-Черкессия, как и все республики, голосовала за «Единую Россию», а вот рядом, в ауле Сары-Тюз, нашелся ваш сторонник, Хусей Чеккуев. Возглавил местный штаб и обеспечил почти треть голосов, исключительно «ножной» агитацией.
— Зови.
Скорее всего, по своему возрасту Хусей Чеккуев считался аксакалом, но бороду он брил, так что сразу не понять. Утром работал в поле, узнав, что зовут к главному начальнику страны, переоделся в костюм с галстуком — сидел, как на бюрократе со стажем.
— Расскажите, как удалось столько народу за меня сагитировать? — спросил Столбов.
— Это у нас семейная традиция, — ответил Хусей. — Видите Сары-Тюз?
Аул был виден без бинокля. Ранняя весна уже подернула его сады нежным зеленым налетом.
— А все мой прадед, Канамат Чеккуев, — сказал Хусей. — Он давно присматривался к казачьим станицам, видел, как там растут яблони. Однажды на базаре в Батал-Пашинской станице, теперь это Черкесск, продал быка и купил саженцы. Над ним смеялся весь аул: обменял быка на прутики. Прошло двадцать лет, и отростки этих прутьев у него стали просить соседи, а теперь мы продаем яблоки в Черкесске. Поэтому, когда советуют Чеккуевы, нас слушают.
— Хусей Русланович, что, по-вашему, нужно вашей республике? — спросил Столбов. Аксакал немножко подумал.
— Раньше бы я сказал: пришлите хорошее начальство. Теперь не знаю, осталось ли оно. Нужно, чтобы молодежь могла хорошие деньги заработать. Бабы, особенно старые, им Аллах велел торговать. Мужчины работать должны на земле. Смотрите: у меня шесть коровок, три бычка кормятся, барашков двадцать штук. Бычков отправляю летом на кошару, там трава, какой здесь не бывает. Царское мясо. Но если потом этого бычка хочешь отвезти в Москву, и не в Москву даже, в Ростов, по дороге так гаишники общиплют, будто барана привез. Если менты перестанут воровать, тогда будет выгодно работать в аулах как раньше, когда молодежь не уезжала.
— Скоро в Сочи будет Олимпиада. Скажите откровенно: если восстановить старую Южную военную дорогу через горы, республике это поможет? Вам продукты возить на продажу, туристы поедут в Домбай, плюс для молодежи работа близко от дома.
— Восстановить то, что было разрушено, хорошо всегда, — неторопливо ответил Хусей. — Главное, был бы порядок.
— Хорошо, постараемся, — улыбнулся Столбов. — Хусей Русланович, почему вы за меня стали агитировать?
— Надоели прежние правители — врут много. Я подумал, хуже не будет. Кстати, скоро черкесы будут с вами общаться. Вы не верьте, когда будут вам рассказывать про карачаевцев. И переспрашивайте потом у нас.
Столбов пообещал, что так и сделает.
* * *
Из «стодневного» интервью Михаила Столбова.
— Сергей Сазонов, «Гудок». Михаил Викторович, правда ли, что в Госдуме находится законопроект, позволяющий работать во властных структурах лицам с двойным гражданством?
— Да, и я буду настаивать, чтобы закон приняли. И в работе рекоров, и в работе менеджеров вообще, особая ставка будет сделана на кадры из русских бизнесменов Балтии, а также последней волны эмиграции — США, Европа, Израиль. Логика такова: это люди с западным опытом работы и нашим менталитетом. К тому же те, кто приедут из Балтии, умеют работать в условиях прессинга. Двойное гражданство придется сохранить: русские «прибалты» недоверчивы, от своего гражданства не откажутся. Профессиональные патриоты по этому поводу пищат, знаю. Но мне важнее, чтобы был восстановлен комбинат, и построено нормальное шоссе. Из-за метки в паспорте бросаться кадрами нельзя.
* * *
— Вадим Сергеевич, здесь ваххабиты есть?
— В Карачае если и есть, то немного. Народ этим не увлекается. Их зовут «евреями Кавказа» — очень себе на уме. Но расслабляться нельзя. Кавказ маленький: если в одной республике дураков дефицит, всегда из другой могут подъехать, как в Беслане.
Батяня и Кирилл Степанов беседовали на фоне затянувшегося отъезда. Вертолет с первым эшелоном президентской охраны должен был стартовать пятнадцать минут назад, успеть в Кисловодск, за полчаса до прибытия президентского борта. Но президент задержался, задержалась и охрана.
Подошел охранник, из зимовецких, протянул Батяне пакет, завернутый в полиэтилен. «Кстати, с шести утра не жрал, — понял Степанов, — если от одного запаха так уносит».
— Держи, — сказал Батяня, — местное угощение проезжему царю. Хычины.
Степанов сунул рука в пакет, вытянул гибкий круглый пирог, похожий на лепешку. Попробовал, не удержался от второго куска.
— Именно, — прошамкал Батяня набитым ртом. — Такого у метро не найдешь. Для себя готовят. Горный сыр, горная вода, горный воздух.
Следующая минута полностью ушла на хычины. Потом Батяня неожиданно сказал:
— Кирюха, ты удивляешься, или нет, что я тебя так натаскиваю на все наши дела?
Степанов, еще не прожевав до конца, сделал неопределенный жест головой: то ли понимаю, то ли нет. Из слов можно было разобрать вопрос: «Как всех?».
— Не, как всех тебя бы другие таскали. Я хочу тебя преемником назначить. На тот случай…
Степанов, еще не одолев хычин, сделал зверскую гримасу: «Да как вы могли подумать, что с вами такое может случиться? Вы ведь профи, вы, небось, пальцами пули ловить умеете!»
— Не то! — сказал Батяня. — Если меня вдруг съедят, тогда ты мой преемник. Охранник должен быть такой, которому доверяют. Тебе Викторович доверяет.
Степанов настолько был изумлен, что недоеденный хычин чуть было не вывалился у него из рук на редкую весеннюю травку. Спасла лишь команда «По коням!».
* * *
Бывший председатель Госдумы когда-то заметил, что парламент — не место для дискуссий. С не меньшим основанием он мог бы заявить, что парламент — не место для торга. А раз так, то специалисты этого жанра — мастера уговаривать депутатов на лоббистские решения — оказались невостребованными с середины нулевых. Какой смысл мельтешить по кабинетам и коридорам, покупая порознь, если можно договориться с председателем, получив гарантированное большинство? Или, тем более, какой смысл охмурять одиночек, если коллективная воля всегда окажется важнее индивидуальных договоренностей?
Поэтому парламентские лоббисты переключились на более востребованные занятия. Кто ушел в политтехнологи, кто — в юридические консультанты.
Именно к одному из таких консультантов и обратился клиент, пожелавший сохранить инкогнито.
— От вас требуется не очень простая, зато знакомая вам операция, — сказал он. — В ближайшее время в Госдуме будет поставлен на голосование важный законопроект. Ваша задача — добиться результата. Какого — будет сказано позже. А пока готовьте голосование. Вы ведь помощник депутата Кузнецова?
— Да, — ответил консультант. Пусть лоббизм и остался в прошлом, но, по старой привычке, он всегда имел зацепку, чтобы проходить в Думу и беспрепятственно общаться с ее обитателями.
— Принимайтесь за работу. Вот аванс.
Сумма, оставленная в качестве аванса, превышала иной гонорар «веселых 90-х». Все же и нефть с той поры вздорожала.
* * *
Вечерняя встреча в Кисловодске вымотала Столбова. Этот клинышек Ставропольского края, отделяющий западный Кавказ от восточного Кавказа, оказался средоточием всех региональных проблем: и гастрольный ваххабизм, и воровство, и санатории — то ли живут, то ли нет, и имущественные недоразумения, решаемые пулей в подъезде.
