Четыре цзиньские армии и поспешившие им на помощь отряды союзных войск выступили против Чжэн, куда были подтянуты заблаговременно три чуские армии. Подробнейшее описание битвы дано в «Цзо-чжуань». Здесь приводятся длинные рассуждения чуских советников о том, что победа всегда на стороне добродетельных и любимых подданными правителей (которых нет нынче в Чу); рассказывается о подготовительных перемещениях войск (переход цзиньских армий через Хуанхэ по пути на юг); повторяются возражения не желавшего войны Фань Вэнь-цзы и аргументы противостоявших ему военачальников, прежде всего из кланов Ци и Луань. Суть этой полемики изложена и в «Го юе», где битве 575 г. до н. э. уделено большое внимание [85, с. 149–150; 29, с. 197–201].
Если очистить всю полемику от дежурных рассуждений о должном и добродетельном и от откровенной демагогии Фаня, пытавшегося свое нежелание вести войну с Чу оправдать именно моральными соображениями (сначала наведи порядок в своем доме, потом нападай на других и т. п.), то суть ее можно свести к следующему: в Чу выражали опасения за исход сражения, а в Цзинь перечисляли факторы, которые сулили победу. К их числу относились нарушение соглашения, недобродетельные поступки чусцев, неумелая диспозиция чуских войск [85, с. 26; 29, с. 54; 114, 16-й год Чэн-гуна; 202, т. V, с. 391 и 396].
Итак, четыре цзиньские армии расположились лагерем при Яньлине. Подошли чуские армии и разместились с противоположной стороны. Были уточнены диспозиции обеих сторон, произведены взаимные их оценки. Военачальники Цзинь, узнав, что лучшие солдаты чусцев сосредоточены в центре под командой Гун-вана, приняли решение ударить по флангам. Гадание подтвердило справедливость такого решения. И началось сражение.
В бою чуский Гун-ван был ранен стрелой в глаз, но продолжал битву. Ци Чжи (помощник командующего одной из цзиньских армий Ци Ци) в ходе сражения трижды встречался с колесницей Гун-вана и каждый раз демонстрировал рыцарское благородство: сняв шлем, он спрыгивал с колесницы и кланялся, за что Гун-ван счел уместным презентовать ему свой лук. Ци Чжи был тронут подарком. Хань Цюэ, командующий другой цзиньской армией, начал преследовать чжэн-ского правителя, но передумал, приняв во внимание, что ему не стоило бы во второй раз позорить правителя государства (в 589 г. до н. э. Хань Цюэ чуть было не взял в плен циского Цин-гуна, сумевшего обманом спастись). Тогда чжэнского правителя стал преследовать Ци Чжи, но и он решил не подвергать правителя враждебной стороны унижению и позволил ему уйти. Цзиньский сановник Луань Чжэнь, с благословения своего правителя, послал кувшин вина одному из чуских сановников, с которым в прошлом встречался. И все это происходило в ходе сражения. Словом, битва, как она предстает в источниках, может показаться несколько странной.
Тем не менее она была долгой и жестокой. Начавшись рано утром, она завершилась к заходу солнца только для того, чтобы можло было отдохнуть, позаботиться о раненых, о питании, о резервах. Многое говорило за то, что продолжение сражения просто переносится на следующий день. Однако, если верить «Цзо-чжуань», неожиданный казус резко изменил ситуацию. Слуга поднес желавшему расслабиться военачальнику чусцев Цзы Фаню вино. Но именно в это время чуский Гун-ван пригласил его к себе на совещание. Цзы Фань прийти не смог, и в отчаянии Гун-ван воскликнул: «Небо побеждает Чу! Мы не должны дольше здесь оставаться!» — и дал приказ к отступлению. И хотя вскоре после этого Гун-ван обратился к заслуженному сановнику с уверениями, что не считает его виновным за поражение, тот с отчаяния покончил с собой. Поражение Чу было полным [114, 16-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 390–393 и 395–398; 103, гл. 39; 71, т. V, с. 174–175].
Сразу же после победоносного завершения битвы при Яньлине войска союзников вторглись в Чжэн, затем в Чэнь. Авторитет Цзинь так или иначе признали почти все государства Поднебесной. Однако в самом царстве великая победа вызвала очередную смуту.
Все началось с того, что завидовавший Ци Чжи (чей стратегический план принес цзиньцам победу) высокопоставленный военачальник, командующий армией Луань Шу, начал против него интригу [85, с. 141–149; 29, с. 197]. Обещав свободу взятому им в плен сыну чуского правителя Фа, Луань Шу подговорил его убедить цзиньского Ли-гуна, что будто бы план Ци Чжи начать сражение с Чу до подхода войск царств Ци и Лу таил в себе измену, ибо мог привести Цзинь к поражению, после чего на цзиньский престол был бы возведен Сунь Чжоу, пока что живший в домене при чжоуском ване. Лелея такой замысел, именно поэтому Ци Чжи не взял в плен чуского правителя и даже получал от него подарки. Услышав все это, Ли-гун решил проверить полученную информацию.
Ци Чжи был послан к чжоускому вану с рапортом о победе, а Луань Шу через гонца попросил Сунь Чжоу встретиться с ним в столице вана. За встречей должен был следить посланный Ли-гуном шпион. Ничего не подозревавший Ци Чжи прибыл в столицу и, не жалея красок, рассказывал приближенным вана о битве при Яньлине, о своем стратегическом замысле, приведшем к победе, о встречах с правителями Чу и Чжэн на поле битвы и о своих честолюбивых планах добиться более высокого положения при цзиньском дворе [85, с. 26–28; 29, с. 53–56]. Чжоуские историографы, в свою очередь, не пожалели красок, чтобы подчеркнуть элемент хвастовства и осудить за это Ци Чжи. Но на самом деле Ци Чжи просто угодил в специально для него расставленную ловушку, ибо главную роль в его судьбе сыграли не хвастливые речи при дворе вана, но именно его невинная встреча с Сунь Чжоу, которая в устах сообщившего о ней шпиона выглядела как подтверждение всех подозрений и обвинений. Результатом было уничтожение почти всего клана Ци.
«Цзо-чжуань» в отличие от «Го юя» историю гибели клана Ци подает с сочувствием, а сам клан, включая Ци Чжи, предстает здесь как жертва политической интриги. Существенно добавить, что Сюй Тун, старший брат любимой наложницы Ли-гуна, не был удовлетворен расправой с кланом Ци и настаивал на одновременном уничтожении кланов Луань и Чжун-хан. Но Ли-гун не пошел на это. Отпустив уже схваченных было сановников с миром, он ограничился тем, что сделал Сюй Туна первым министром [114, 17-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 401 и 405].
Этот дворцовый переворот, выдвинувший на передний план стремившегося к власти политического выскочку, не мог не насторожить Луань Шу и Чжун-хан Яня. Они отчетливо понимали, что не только их высокий статус, но само их существование поставлено на карту. Логично, что ими было принято решение предупредить ход событий. В 573 г. до н. э. они осуществили свой заговор, схватили Сюй Туна и Ли-гуна и казнили их [114, 18-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 407 и 409; 85, с. 152–153; 29, с. 202–203; 103, гл. 39; 71, т. V, с. 176]. С гибелью Ли-гуна завершился краткий период внутренних неурядиц в Цзинь, и это царство вновь прочно закрепило за собой ведущее место среди других. У Сыма Цяня есть даже фраза о том, что после победы при Яньлине у правителей Цзинь «появилось желание командовать Поднебесной и стать гегемоном» [71, т. V, с. 175]. Вряд ли такого рода желание когда либо исчезало у цзиньских правителей прежде, начиная со времен Вэнь-гуна, но не всегда оно подкреплялось реальным положением дел. После же Яньлиня и гибели цзиньского Ли-гуна правители Цзинь на ряд десятилетий стали бесспорными лидерами в Поднебесной.
Триумф и начало ослабления царства Цзинь
На цзиньский трон был приглашен Сунь Чжоу, ставший Дао-гуном (572–558 гг. до н. э.). В «Го юе» ему дана очень высокая аттестация: добродетелен, разумен, почтителен [85, с. 33–34; 29, с. 59–61]. И все это несмотря на то, что ему к моменту возвращения в Цзинь было всего 14 лет. Не по годам разумный, он, прежде чем согласиться сесть на трон, поставил цзиньским сановникам ряд условий. Суть их сводилась к тому, что сановники не должны проявлять своеволие, т. е. что вся власть должна быть в его руках. Условия в сложившихся обстоятельствах были приняты, и Дао-гун, прибыв в Цзинь, сразу же приступил к решительным реформам. Источники единодушно приписывают ему весь набор добродетельных акций хорошего правителя: смягчил налоги, позаботился о сирых и вдовых, проявил милость к оступившимся, простил долги, возвысил достойных, отстранил от власти недобродетельных и неумелых. Были произведены перестановки в высшем эшелоне власти, заново назначены сановники-цины и влиятельные дафу[58], обновлено командование армиями, причем при всех назначениях новый правитель руководствовался строгими критериями добродетели, доверия и пригодности [114, 18-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 407 и 409–410; 85, с. 156–157; 29, с. 205–206; 103, т. 39; 71, т. V, с. 176–177].
Укрепив свою власть в Цзинь, Дао-гун уже в 572 г. до н. э. во главе коалиции (войска Ци, Цао, Лу, Чжу и Цзи) вторгся в Чжэн, дабы показать свою силу и решимость царству Чу. В ответ чусцы осенью того же года совершили набег на Сун. В 571 г. до н. э. на Сун напало царство Чжэн, а затем против Чжэн выступила коалиция войск Цзинь, Сун и Вэй [114, 1-й и 2-й годы Сян-гуна; 212, т. V, с. 412 и 413, 415 и 416]. Эта серия взаимных ударов не имела далеко идущих последствий, но в сочетании со смертью чжэнского Чэн-гуна в 571 г. до н. э. привела к политической неустойчивости в Чжэн, часть сановников которого стала выступать за сближение с Цзинь. Затем эта тенденция усилилась, и на совещании чжухоу, созванном цзиньским Дао-гуном в 570 г. до н. э., наряду с правителями Цзинь, Сун, Вэй, Лу, Цзюй, Чжу, Шэнь и наследником из Ци присутствовал правитель царства Чжэн. Мало того, заколебался и союзник Чу — царство Чэнь. Здесь после смерти Чэн-гуна в 569 г. до н. э. усилились сомнения в целесообразности политической ориентации на Чу, что привело к некоторому сближению Чэнь с царством Цзинь [114, 3-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 419 и 420; 103, гл. 14; 71, т. III, с. 173]. После этого попытки вторжения чуских войск в Чэнь стали встречать противодействие северных чжухоу, как это было, в частности, в 568 г. до н. э. [114, 5-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 425 и 427].
