Собравшись с духом, Дженни поблагодарила его, но не смогла опять не вспомнить о том, что призналась Весельчаку в том, что Хью проявляет к ней интерес. Она ведь ввела Весельчака в заблуждение, когда дала ему понять, что Хьюго хочет жениться на ней, а она предпочитает человека с более деликатными манерами.
Играли они совсем недолго. И все же Дженни сильно сомневалась в том, что ее умения достаточно для того, чтобы выступить перед жителями Дамфриса.
Однако он всего лишь промолвил:
— Спасибо тебе, детка. Приятная была пауза, к тому же она пробудила во мне добрые воспоминания. Кстати, гитара у меня тоже есть, хотя, думаю, ты предпочтешь виолу.
Уйдя от Весельчака, Дженни направилась к лужайке, где уже вовсю шли приготовления к ужину. Хью, разговаривавший с Лукасом, увидел ее и тут же пошел ей навстречу. К ее облегчению, на его лице было только выражение изумления.
— Чего хотел Весельчак? — спросил он. — Тебя не было почти час.
Дженни покачала головой и проговорила так тихо, чтобы только Хью мог расслышать ее слова:
— Если вы хотите сказать, что мне не следовало возвращаться сюда одной, вам бы лучше промолчать. Идите есть свою кашу.
Хью улыбнулся:
— Кашу? Надеюсь, этим вечером нам повезет и к ужину подадут холодную баранину. На случай если ты вдруг не заметила: в лагере не развели костры. Так что ужин будет холодным.
— Знаю, — бросила Дженни в ответ. — Пег говорила, что они не будут готовить на огне, чтобы не оставлять в лесу тлеющие угли. Хотя, с другой стороны, нам бы и не удалось разжечь сегодня костры, ведь вечер такой сырой, да и на земле еще остался снег.
— Когда человек умеет что-то делать, он делает это в любой обстановке независимо от погоды, — заметил Хью. — Такты собираешься мне сказать, чем была занята все это время?
— Я училась играть на виоле Весельчака, — ответила Дженни.
— Никогда не играл на виоле, — сказал Хью. — Это трудно?
— Всегда испытываешь некоторую неловкость, начиная играть на каком-то новом инструменте, к тому же виола не приспособлена к тому, чтобы исполнять на ней веселые мелодии, — проговорила Дженни, пока они шли к остальным. — Как бы там ни было, я бы предпочла лютню или гитару. Мы будем репетировать?
— Сегодня мы будем петь те же песни, что и вчера, — промолвил он, — а позже определим, что еще будем делать. Гок говорил, что они с Гилли всегда добавляют под конец пару-тройку каких-нибудь прыжков или фокусов, так что публика никогда не знает, чего можно от них ожидать.
— Я подумала, что при такой аудитории нам, возможно, стоит исполнить больше песен, — заметила Дженни.
— Весельчак хочет, чтобы мы каждый вечер добавляли по номеру-другому — он считает, что это лучше, чем сразу показать все, что мы умеем. Он говорит, наша задача в том, чтобы с каждым днем привлекать к нашим представлениям все больше зрителей.
Дженни услышала легкую усмешку в словах «с каждым днем», однако предпочла не глотать наживку и сделала вид, что ничего не произошло. Возможно, он считает, что расстанется с менестрелями уже к концу недели, однако она надеялась пробыть с ними подольше, чтобы выяснить, что же происходит.
— А когда ты будешь играть в пьесе? — спросила она.
— Мы начинаем завтра же вечером, но Весельчак предложил, чтобы мы сначала показали короткую версию пьесы. Может быть, это просто будет первый акт. В нем трубадур волочится за множеством дам и в конце концов попадает в ловушку, женившись на особе, которая обманывает его. В пьесе много юмора, как говорится, «ниже пояса», так что все довольно просто и мне не нужно учить много текста для первого представления. Однако я не артист, детка, о чем предупредил Весельчака. И я хочу, чтобы мы уехали отсюда, прежде чем придется играть всю пьесу.
— Честное слово, сэр, не думаю, что это так уж трудно, если они решили, что вы сможете сыграть эту роль, — заметила Дженни. — И я уверена, что вы не уедете, оставив их без трубадура, пока они играют этот спектакль. Вы не можете так поступить, это будет нехорошо, ведь они были добры и щедры и к вам, и ко мне. К тому же не следует забывать, что вы с Гердой составляете отличную пару.
Хью поморщился.
— Если эта женщина будет и дальше кокетничать со мной, подмигивать и строить глазки, то я, ей-богу, вылью ей на голову кувшин воды.
— Скажи об этом Весельчаку, — улыбнулась Дженни. — У меня сложилось впечатление, что он предпочитает комедии романтическим пьесам. Хотелось бы мне знать, был ли он когда-либо женат. Весельчак сказал, что виола принадлежала его сыну, однако ни словом не упомянул о своей жене.
— А я и не знал, что у него есть сын, — сказал Хью. — Но про кувшин воды я ему скажу. Мне претит роль ее жениха даже в пьесе. Уверен, что она добрая девушка, но слишком уж любит мужчин.
Холодный ужин вскоре был готов. Дженни с Хью присоединились к остальным бродячим артистам, все быстро поели, а затем собрали все необходимое для предстоящего представления. Загрузив две повозки, артисты отвезли их на базарную площадь и поспешили подготовить сцену до наступления темноты.
Как только зрители начали собираться, жонглеры стали показывать свое искусство, Кадди и двое музыкантов заиграли, а Герда и Кэт запели.
К тому времени, когда началось основное представление, базарная площадь была заполнена людьми. Люди забирались даже на деревья и на крыши домов. Кто-то принес с собой табуретки, а остальные устраивались где могли.
Представление шло точно так же, как и накануне: Дженни спела первую песню в одиночестве, как это было в Лохмабене, Хью присоединился к ней на второй песне, и зрители хлопали им, пока они не исполнили еще две, включая и ту комичную, которую пели прошлым вечером.
— Вы выступали отлично, — сказал Весельчак, когда они закончили.
Похлопав Хью по спине, он добавил:
— У тебя настоящий талант к подражанию, приятель. Только постарайся не изображать знатных людей, которые приходят на представления. А то кто-нибудь из них обидится и тебе несдобровать. Особенно меня беспокоит шериф. Наши шуты и без того испытывали его терпение прошлым вечером, так что если они продолжат в том же духе, тебе лучше каким-то образом успокоить его, а не злить дальше.
— Никого я не собираюсь злить, — сказал Хью, — а уж тем более шерифа.
Он говорил так уверенно, что Дженни, не подумав, спросила:
— А вы его знаете?
Кажется, ее вопрос удивил Хью, однако он быстро ответил:
— Я и- не вздумал бы поддразнивать человека, обладающего такой властью, как у него.
— И это правильно, — кивнул Весельчак. — Видишь ли, в Триве мы будем выступать перед людьми, обладающими еще большей властью, не говоря уж о короле шотландцев, если он все-таки посетит наш праздник, и я не хочу, чтобы мой артисты страдали от своих необдуманных выходок. — Говорил Весельчак твердым, непререкаемым тоном.
