– Кого это ты целуешь?! – услышала я и повернулась к двери.
Ник стоял в проеме и жадно смотрел на меня. Его обнаженное тело с такими знакомыми и любимыми родинками внизу живота невыносимо притягивало. Я положила телефон на стол и подошла к нему. Он обнял меня и начал целовать.
– Так кого ты целуешь? – спросил Ник, с трудом оторвавшись от моих губ.
– Тебя, малыш! – засмеялась я.
Он тут же надул губы и отвернулся.
– Ну вот! Еще ревновать вздумаешь! – расхохоталась я и отошла от него.
Взяв турку, насыпала кофе.
– Сегодня у Златы, моей подруги, день рождения. И не просто день рождения, а пятидесятилетний юбилей, – пояснила я, налив воду и поставив турку на газ. – А я тут с тобой!
– Ты жалеешь? – нахмурился Ник и сел за стол.
Он отломил кусочек хлеба и начал его жевать.
– Не говори глупости! Ты голоден?
– Как волк! – расхохотался он.
– Варианта два, – сказала я, – или мы сейчас едем к Злате, а она нас только что пригласила, или остаемся дома, и я сейчас что-нибудь приготовлю.
– Есть третий вариант, – после паузы ответил он. – Мне нужно домой.
У меня сжалось сердце, и тут же выступили слезы на глазах. Я мгновенно упала на землю, вспомнив, кто мы и где мы.
– Твои дочки когда вернутся? – поинтересовался Ник.
– Через пару-тройку дней, – тихо ответила я и повернулась к нему.
Ник смотрел на меня погрустневшими глазами. Видимо, тоже понял, что пора спускаться с облаков. Я молча разлила кофе, потом достала из холодильника филе кролика с грибами, которое приготовила вчера еще до прихода Куси. Ее появление и все, что за этим последовало, уже казалось мне далеким неправдоподобным сном, словно прошло бог знает сколько времени.
– Хочешь? – неуверенно спросила я. – Только мясо холодное, нужно разогреть.
– Сойдет и так! – сказал Ник и придвинул к себе тарелку. – Только хлеб дай.
Я порезала хлеб и протянула ему горбушку. Он заулыбался.
– Ты помнишь, что я люблю именно горбушки? – спросил он и лукаво на меня посмотрел.
– Само собой, – улыбнулась я в ответ и поставила на стол бутылку сицилийского вина.
– К кролику лучше белое, – серьезно заявил Ник.
Но я видела, что в его глазах пляшут чертики.
– Сейчас получишь у меня! – расхохоталась я. – И белое, и красное одновременно.
Я схватила бутылку и начала капать вино ему на обнаженные плечи. И тут же слизывать. Ник перестал есть, запрокинул голову и тихо застонал. Он откинулся на сиденье, закрыл глаза. А я устроилась на полу между его ног. Потом мы, не расцепляя объятий, перебрались на кровать.
Мы пришли в себя около полуночи. Ник лежал на боку и смотрел на меня, широко раскрыв глаза. Его губы дрожали.
– Что ты, котенок? – мягко спросила я, глядя на его напряженное лицо.
– Я в смятении, малыш, – ответил он после паузы, во время которой гладил мои волосы. – Не знаю, как я мог столько времени жить без тебя? Почему не приехал раньше?
– Но ведь ты говорил, что ждал, пока отец сделает военный билет, – заметила я. – Как, кстати, с этим?
– Сделал, – кивнул Ник, – уже месяц назад. Да я все не решался приехать. Не знал, что буду делать в Москве. От всего как-то оторвался. Понимаешь, там мне очень нравилось. Ребята в кузне просто супер! Ты не представляешь, что это за работа! Я ловил настоящий кайф, когда бил ручником по мягкому горячему металлу, придавая ему нужную мне форму. Но он такой своенравный! – Ник заулыбался и перевернулся на спину, заложив руки за голову. – Думаешь, что получишь одно, а он принимает тот вид, какой хочет. Его нужно чувствовать, только тогда все получится. Сколько я всего наковал за эти месяцы! Вначале простенькие заготовки для каких-нибудь оград, а потом уже начал кое-что уметь. Знаешь, малыш, – он повернул ко мне голову, его глаза блестели в полумраке комнаты, – я даже сам сделал виноградную лозу со всеми листочками, усиками и гроздьями ягод. Это было круто! Оль, курить хочу, сил нет! – добавил он и приподнялся на локте. – Можно?
– На кухне, – сказала я и встала.
Набросив халатик, пошла в ванную. Но через какое-то время Ник пришел ко мне и забрался под душ. Мы начали дурачиться, все закончилось нетрудно предположить чем.
Потом сидели на кухне и пили чай.
– И чем ты собираешься заниматься? – поинтересовалась я.
– Пока не знаю, – ответил Ник. – Батя говорит, чтобы в торговлю шел. Но меня что-то не очень тянет.
– А почему бы не продолжить ковать? – удивилась я.
– В Москве? – расхохотался Ник. – Да я думаю, что тут и кузниц-то нет!
– Наверняка полно, – возразила я. – Сейчас ведь всем надоели штампованные вещи, все хотят эксклюзив. В моде вне времени вещи ручной работы. Думаю, что и ковка никогда не выходила из моды. Ты узнавал?
– Нет, малыш, я ведь только 31-го приехал. И сразу к тебе! Домой на минуту забежал, привел себя в порядок и умчался, хотя все очень возражали. Но не мог я больше ждать ни минуты, так хотел тебя увидеть. Правда, думал, что ты уже замужем, – после паузы добавил он. – Но решил, что если это так, то просто поздравлю с праздником, посмотрю на тебя и уйду. А ты, кстати, как дни рождения наши отметила?
– В одиночестве, – ответила я и нахмурилась. – С твоей фотографией чокалась.
– А я думал, что ты уже забыла меня, – после паузы признался Ник. – Когда ты приехала так неожиданно в кузню, я потом долго был не в себе, все не верил, что видел тебя. Но я тогда твердо решил, что не должен мешать тебе жить. Ведь мы не пара, – уверенно добавил он.
Я вздрогнула от этого заявления и даже поежилась. Сразу захотелось плакать. Я вновь с облаков упала на землю. Ник был, безусловно, прав. 41 и 19 – какие тут могли быть варианты? Только временная связь. Мы молчали какое-то время, думая каждый о своем. Потом я тихо произнесла:
– Да, мы не пара. Когда ты отказался от меня, я начала встречаться с одним мужчиной. У нас даже было что-то типа гостевого брака. Но мы скоро расстались. Он музыкант, сильно пил, и я с этим не хотела мириться.
Я подняла глаза на Ника. Почему-то подумала, что в ответ на мою откровенность он тоже что-нибудь поведает.
– Я так сильно люблю тебя, что готов на все! – только и сказал он, взял мою руку и поцеловал.
Ник уехал на следующий день около полудня. Мы уснули около четырех утра. А когда проснулись, было уже одиннадцать. Я сварила кофе, мы посидели на кухне, но почти не разговаривали. Я чувствовала себя необычайно утомленной и физически, и эмоционально. Ник тоже выглядел бледным и уставшим. Но его глаза по-прежнему смотрели на меня очень выразительно. Мне кажется, что, если бы не крайнее утомление, он бы вновь начал заниматься сексом. Когда он оделся и вышел в коридор, я почувствовала, как сильно сжимается сердце. Мне казалось невыносимым, что он сейчас уйдет и я вновь останусь одна. Ник надел ботинки и накинул плащ. Я прижалась к нему, вдыхая тонкий аромат парфюма, смешанный с горьковатым табачным запахом. Ник взял мое лицо в ладони и глубоко заглянул в глаза.
– Будь умницей, любимая, – тихо проговорил он и нежно поцеловал меня, едва коснувшись губами моих дрогнувших губ. – Я позвоню. Я что-нибудь придумаю, чтобы больше не расставаться никогда. Это тебе, – добавил он и, отстранившись, полез во внутренний карман плаща. – Написал в разлуке.
Я смотрела на него во все глаза, жадно впитывая такой родной и любимый облик. Ник достал свернутый листок и протянул его мне. Потом быстро вышел за дверь. А я побрела в комнату, с трудом сдерживая набежавшие слезы. Расставание показалось мне невыносимым. Хотелось не отпускать его, оставить со мной. Но я понимала, что это невозможно. Я села на диван и развернула листок. Это были стихи.
Любовь моя, лети, отчаясь! Лети, подхваченная ветром.Лети пушинкою легчайшей, пронизанной лучистым светом.
Лети вдоль улиц, меж домами, преграды все легко минуя.Лети за мыслями, словами. Найди мне ту, кого люблю я.
Найди ее! Коснись тихонько щеки пушистым дуновеньем.Скользни к губам, прильни легонько. И – улетичерез мгновенье.
Увижу я, как улыбнется она, ресницы поднимая,Как удивленно обернется, полет пушинки провожаярастерянным игрустным взглядом…Но как еще побыть мне с милой?И я на миг, но с нею рядом —пушинкою, скользнувшей мимо…
Влюбленность – это мгновенно появляющаяся тяга к другой личности противоположного пола. В основе ее самый главный инстинкт всего живого на земле – инстинкт продолжения рода. Но любовь – это уже вполне осознанное чувство. Оно появляется в результате слияния двух индивидуальностей, которые образуют единую пару. И «с первого взгляда» такого быть не может. Чтобы влюбиться, особых усилий не требуется – это чувство приходит само, но чтобы полюбить, как раз нужно приложить немало усилий, потому что подстраивание под другого человека – это нелегкий и часто довольно долгий труд.
Влюбленность вспыхивает, если вы видите привлекательный для вас образ, конечно, внешний, так как внутренний мир с первого взгляда не увидишь. А привлекает нас образ, схожий с нашим внутренним идеалом. Как правило, вмешивается подсознание. По одной из теорий мы всегда подсознательно ищем человека, схожего с одним из наших родителей. И это – довольно сильный фактор, под влиянием которого юноши подсознательно стремятся к тому, чтобы избранница была похожа на их мать, девушек же притягивает схожесть с отцом. Причем не внешняя схожесть, а целый комплекс незаметных и неосознаваемых черт. Отсюда так много пар с огромной разницей в возрасте. Особенно это видно, когда совсем юная девушка выходит замуж «за мужчину, годящегося ей в отцы», – так обычно о таком союзе говорят. Ведь такие браки заставляют мужчину гордиться тем, что он еще в состоянии удовлетворить юную девушку, что доказывает его собственную полноценность. Поэтому они всегда на виду. Совсем юная французская актриса Софи Марсо вышла замуж за польского режиссера на 36 лет старше ее. 27-летняя кореянка Сун-Ю вышла замуж за 62-летнего Вуди Аллена, к тому же своего приемного отца. 26-летняя польская еврейка Шарлотта Альтманн, скромная, робкая и некрасивая, вышла замуж за знаменитого 56-летнего Стефана Цвейга. И так далее, потому что таких примеров тысячи. Так же дело обстоит и с неравными браками, когда муж намного моложе жены. Просто эти браки не так афишируются, как предыдущие примеры. Не буду повторять всем известные альянсы из нашего шоу-бизнеса. Но, скажем, юный Оноре де Бальзак был безумно влюблен в женщину на 22 года старше, к тому же мать девятерых детей. И не только влюблен, но и состоял с ней в связи. И потом в своем творчестве постоянно возвращался к теме зрелой женщины. Отсюда и пошло выражение «бальзаковский возраст».
