И вот у тебя рождается нехорошее предчувствие, что ты не совсем один. Что кто-то стоит за шторой. Или прямо у тебя за спиной. И сразу становится неуютно и тоскливо. И уже никакой безопасности вокруг, одна опасность. Из воздуха может выскочить рука с кинжалом и как дать по голове. Или монстр покажется. Тоже вдруг и тоже из воздуха.
Петька заметил, что не дышит, и закашлялся.
– Вот-вот, – подтвердила темнота в комнате, и кто-то явственно зашелестел страницами книги. – Продолжим.
– К-кто здесь? – Мысленно Петька произнес эту фразу решительно и твердо, но на деле вышло весьма неубедительно, да еще на первом слове он подпустил петуха.
Темнота вдруг загудела, треснула, словно кто-то настраивал сбившуюся волну приемника, а потом неизвестный снова прочистил горло и быстро забормотал:
«Однажды мама купила дочке магнитофон, но велела включать его очень осторожно. Потом мама ушла, а дочка осталась одна, включила магнитофон и начала танцевать. Ночью она легла спать, а окно оставила открытым. В полночь на подоконнике появился неизвестный и сказал: „Девочка, пойдем на могилу твоей сестры“. Девочка сказала: „У меня нет сестры. И никогда не было“. – „А это тогда чья могила?“ – спросил неизвестный и кивнул к себе за спину. Там было видно надгробие и свежий холмик могилы. Девочка подошла к окну, чтобы лучше рассмотреть и увидела на надгробии свою фотографию. Девочка очень испугалась, пошатнулась, выпала из окна и разбилась».
– Это что за бредятина? – прошептал Петька, и по спине у него пробежали неприятные мурашки. Все-таки не каждую ночь в полной темноте тебе рассказывают подобные истории.
Некто перевернул еще пару страниц и громко отпил воды.
– Или вот еще… – с готовностью начал он.
– Не надо еще! – завопил Петька, шаря рукой у себя над головой, где до недавнего времени жил выключатель. Но его там не оказалось. В панике Петька решил, что это засада, что его окружили со всех сторон и сейчас будут медленно пилить ржавой пилой на кусочки.
– Не подходи! – закричал он. – Убью!
Он орал и орал, пока по глазам не ударил яркий свет.
Первое, что Петька увидел, когда проморгался, это не обещающее ничего хорошего лицо брата.
– В шкафу кто-то сидит! – тут же нашелся Петька и побежал в другой конец комнаты.
Хватаясь за ручки шкафа, Петька подумал, что делает это зря, но было уже поздно. Дверцы распахнулись. К ногам братьев свалилась куртка, коньки, стопка футболок, две вешалки. Последними выпали лыжи. Димка вздрогнул и тяжелым взглядом посмотрел на брата. Петька увидел в очках Димки свое кривое отражение и судорожно сглотнул.
– Издеваешься? – свистящим шепотом спросил Димка. – Давно по шее не получал?
– А чего сразу я? – Петька отпрыгнул обратно к двери. В крайнем случае всегда можно было добежать до комнаты родителей. – В шкафу кто-то сидел и книжку вслух читал! Страшилку какую-то. Я, знаешь, как испугался? Даже с кровати упал.
– Ты у меня сейчас снова упадешь, – грозно пообещал Димка.
– Дети, спать, – раздался голос папы, и телевизор в Димкиной комнате погас. – Пульт я забираю. Шнур тоже. Чтоб из вашего угла больше ни звука не раздавалось!
– Ну, Петюня, – мрачно пообещал старший брат, – это я тебе еще припомню. Понадобится тебе решить задачку или английский написать! Я тебе такое напишу! Век не забудешь.
И он ушел, гордо подняв подбородок.
– Подумаешь, – Петька почесал затылок.
Вечер получался странным. И так не везет, и сяк не везет. Голоса какие-то, лыжи почему-то свалились, к брату теперь неделю не подойдешь…
Он затолкал все обратно в шкаф, припер дверцы стулом, чтобы оттуда ненароком никто не вылез, и снова улегся на кровать.
Теперь он прислушивался к каждому шороху. Проехала за окном машина, в соседнем подъезде заорала сигнализация, в квартире сверху скрипнула дверь, зашумела вода, зашелестели потревоженные сквозняком шторы.
«В одну темную-темную ночь…»
Петька покрылся холодным потом. Он так и видел, как от шторы отделяется темная тень и, подталкиваемая в спину легким ветерком, двигается к Петькиной подушке…
Петька резко сел. Пятки коснулись холодного пола. Штора действительно шевелилась, но там никого не было.
«Однажды мама принесла домой пианино…»
Петька снова бухнулся на постель.
Это какая же должна быть мама, чтобы разгуливать по улице с пианино под мышкой. «Я тут проходила мимо. Дай, думаю, куплю. Очень симпатичненькое пианино, черненькое. Хотела и рояль прихватить, но рук не хватило. Нужно было еще хлеба купить».
Так за размышлениями о невероятной силе некоторых мам Петька уснул. И не приснилось ему в эту ночь ничего.
С утра Димка был приветливее, чем ночью. Накормил брата завтраком, проверил портфель, даже согласился расписаться в дневнике – он уже давно научился копировать подпись отца.
Ночные события выветрились из Петькиной головы. Но ненадолго.
Шел урок математики, и класс бурно обсуждал решение задачи. Около доски топтался «любимец публики», несгибаемый двоечник Серега Никонов. Землекопы копали землю и никак не могли выполнить нормы. Петька ждал решения, а пока от нечего делать пририсовывал всем девочкам, изображенным в учебнике, усы и бороду. Его работа уже почти подходила к концу, когда рядом с ним знакомо откашлялись.
Карандаш выпал из Петькиных рук.
– Погодка… – начал все тот же голос. – Как-то не очень… Радикулит замучил. А тут еще норму по спичкам ограничили. Чего у нас сегодня?
Петька покосился на соседа. Тихий Колька Рязанов сидел, подперев щеку кулаком, и с наслаждением наблюдал мучения Сереги Никонова около доски. Тайного голоса он не слышал.
– Жили в одной квартире мама, папа, дочь и сын. Однажды мама попросила папу: «Сходи в магазин и купи мне новые туфли».
Петька посмотрел в другую сторону и увидел свое лохматое отражение в стеклянной двери шкафа. Голос шел именно оттуда.
– Папа сходил и принес красивые красные туфли. Маме они очень понравились, и она тут же их надела.
В шкафу стояли учебники, горкой лежали тетради. Еще там была пыль и смятый фантик. Петька вытянул шею. На верхней полке стоял электрический чайник, чашки, коробка с сахаром и вазочка с вареньем.
– И стала мама везде в них ходить – на работу, в гости, даже по квартире в них ходила. И почему-то с каждым днем она становилась все тоньше и тоньше, перестала есть и вскоре умерла. Похоронили ее, а туфли стала носить дочь. Ей они тоже пришлись впору, хотя выглядели они уже не такими изящными как раньше. Они словно потолстели. Дочка носила их, носила и вскоре тоже начала худеть, бледнеть. Под конец она тоже умерла.
Петька пригнулся.
На нижней полке стояли коробки, а на самом стекле
