— Наш бог — Всевышний!
— Да-да, конечно. А может быть, нам тоже стоит ему поклоняться? Может, тогда мы займем место, более достойное нас? Вы, как специалист в таких вопросах, не подскажете?
— О… Всевышний всегда рад, когда к нему приходят новые дети. Он счастлив, когда душа просветляется и познает истинную благость. — Изидель запнулась. — Просто я никогда не думала, что мерфолки…
— Обладают душой? Не так ли? Да, конечно, мы всего лишь поедающие несчастных моряков животные.
— Нет, но я никогда прежде не разговаривала с русалками.
— А вы судите обо всем исключительно по личному опыту?
— Просто… Просто раньше я не подозревала, что вы знаете наш язык. И…
— Удивительно, не правда ли? Очень странно, что нас никто не воспринимает как полноценных жителей Невендаара. Вы напряглись? Я знаю, вы считаете Невендааром свою Империю. Вы ощущаете себя хозяевами земли. Ну а мы тогда, с вашего позволения, хозяева моря, — неожиданно весело заявила Уннягиллолаш. Изидель подумала, что русалкам удивительным образом удается избегать греха уныния, в отличие от людей. — Должна вам сказать, несколько обидно, когда вас не воспринимают всерьез. И я, кажется, догадываюсь, почему. Мы ведь ничего не можем завоевать. В силу некоторых особенностей наших организмов, — русалка подмигнула женщине, — но это заставляет с особой тщательностью оберегать наши владения. Конечно, до наших городов никому из вас не добраться, но ведь вы были бы все равно не прочь наложить лапу и на моря, и на реки. А мы бы были неплохими рабами, да и едой. Да, да… Все наземные расы не прочь перекусить пойманной русалкой. Особенно молоденькой, не способной постоять за себя. От взрослой, как правило, остается очень мало после битвы. Но почему-то именно нас считают безмозглыми поедателями моряков. Поверьте, мы их заманиваем вовсе не для того… Печальная картина. Знаете, если бы Всеотец обратил на нас внимание, мы бы с радостью стали поклоняться ему. Однако в это довольно сложно поверить. Ваши проповедники никогда к нам не обращались. Да и вас самих, насколько я знаю, бог ваш не балует особым вниманием. Вон Вотан-то своих в обиду не даст! Даже у зеленокожих, этой отрыжки природы, и то какой-то бог есть. Впрочем, возможно, они его просто придумали. Мы же не хотим никого придумывать. И тем самым успокаивать себя. Если бы какой-нибудь священнослужитель посетил нас и рассказал о прелестях своего бога…
Изидель сидела на берегу и слушала русалку. Ей казалось, что так она может просидеть вечно. Слова Уннягиллолаш наполняли ее сердце каким-то странным чувством, но, главное, голос русалки можно было слушать бесконечно. Он был настолько приятен, что ласкал слух лучше любой музыки. «Как же тогда они поют?» — пронеслось в голове у кардинала, но тут же эта мысль исчезла, и она вновь погрузилась в русалкину речь. Ей очень хотелось им помочь. «Может, спуститься к ним, если это возможно?»
Неожиданно вдалеке раздались крики. Изидель обернулась и увидела огни на склоне холма. Прислушавшись, она поняла, что это зовут ее. Раздались всплески воды. Вновь обратив взор к реке, женщина увидела, что три молодые русалки скрылись. Уннягиллолаш отплывала от берега. Луна скрылась за облаками, и в темноте трудно было разглядеть выражение ее лица.
— Надеюсь, вы не забудете о случившемся! — крикнула русалка и нырнула под воду, показав свой длиннющий хвост.
Изидель хотела что-то сказать, но не смогла сформулировать, что. Она не без труда поднялась на ноги и лишь поглядела вслед морским жительницам. Затем повернулась в сторону города. Часть огней приближалась к ней. Голоса не умолкали. Ей надо было откликнуться, но она не могла. Позже… Ее разум сверлила какая-то мысль. Мысль, еще не облеченная разумом в словесную форму. Она знала теперь, чем еще будет заниматься ее общество. Она знала, для чего будет жить.
Александр Сейчас
ЕДИНСТВО РАС
Посвящается всем безымянным воинам, павшим в битвах за мир и свободу Невендаара
Полупрозрачная струйка замершего дыхания вырвалась из-под усов гнома, когда тот обернулся, чтобы посмотреть на родные заснеженные горные хребты. Густые брови Форгмайна, великого воина кровопролитных и ужасных сражений, слегка дрогнули, и в глазах появилась невыносимая тоска. Быть может, ему уже никогда не суждено увидеть родных мест Тимории.
Тяжело вздохнув, гном решительно отвернулся и посмотрел себе под ноги. Еще несколько метров, и снежный путь закончится. Он стоял, погруженный в снег почти до колен. Но стоит ему сделать несколько шагов вперед, и он окажется в чужих недоброжелательных землях, где совсем нет того спокойствия, что витает в горах.
Форгмайн слегка качнулся вбок и шагнул вперед, наблюдая за тем, как снежный слой прямо на глазах становится все тоньше и тоньше. Но он уже давно на это решился и поэтому даже не задержался на границе, где белая корка снежного льда перешла в замерзшую землю. Он шагал уверенно, устремив взгляд в густой лес, что находился впереди. И только когда он добрался до первых кустарников и хилых молодых деревьев, обернулся, бросив последний взгляд на горы.
Пробираться по лесу оказалось куда сложнее, чем ходить по глубокому снегу. Широкие плечи гнома постоянно за что-то цеплялись, короткие и тяжелые ноги были не приспособлены для того, чтобы перелезать через толстые корни и поваленные от старости деревья. Ему приходилось делать широкие дуги, обходя препятствия, при этом злясь и ругаясь, когда его молот цеплялся за низкие ветки, он постоянно взывал к Вотану, чтобы тот дал ему силы пройти эти никчемные заросли.
К вечеру, когда в это время в горах еще солнце может освещать снежные равнины пару часов, в лесу наступает полумрак, Форгмайн устроился на ночлег. С неким безумным наслаждением и эйфорией гном повалил пару деревьев и, нарубив дров, развел костер. С улыбкой, которая угадывалась в его густой бороде и усах, он бросал ненавистное дерево в пламя и радовался его потрескиваниям.
— Кто теперь круче, тупая деревяшка? — довольно протянул Форгмайн, закрыл глаза и подставил бороду жару, идущему от костра.
Но не успел гном насладиться приятным ощущением от нагревания бороды, как ему пришлось вскочить на ноги. В его руках оказался боевой молот, а его лицо, обветренное морозным ветром, исказилось гримасой гнева.
Глаза Форгмайна прощупывали густой лес, что окружал его, а уши пытались снова уловить тот звук, что заставил его так встрепенуться.
— Глупый, глупый гном, — прозвучал насмешливый голос.
Форгмайн резко обернулся и с диким ревом воина, отведя молот в сторону, кинулся на того, кто там стоял. Темный эльф быстро вытащил короткий меч, шагнул назад и плавным, но сильным движением отвел смертельный удар молота в сторону. Не найдя цели, промахнувшись при ударе, гном повалился в листву. Перекатился через спину и, довольно легко вскочив на ноги, стряхнув с бороды сухие листья, мотнув ею из стороны в сторону, приготовился к атаке. Эльф же в это время с невероятной быстротой снял с плеча лук, и стрела молнией устремилась в противника. «Еще один мертвый гном…» — подумал Нуакхар, и тут же осекся. Стрела, пущенная им, наткнулась на преграду, со звоном, ударившись о металл молота, отлетев в сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
