— Мой бог давно меня оставил, — продолжил Гвидо немного погодя. — И где он теперь обитает, я понятия не имею. Но не в твоих снах и не в Терра Нубладо, это точно. Что бы ты ни фантазировал насчет меня, за кого бы ни принимал, а сегодня ты куда счастливее старика Гвидо. Хотя бы потому, что живешь в блаженном неведении. Поверь, для тебя это — высшее благо. Я не читаю тебе очередную нотацию, это лишь информация к размышлению. Цени свое неведение и перестань зацикливаться на вещах, что не дают тебе покоя. Раз уж ты назвал меня другом, то советую тебе как друг: плыви по течению, а не против, и не пытайся соваться на берега этой реки. Ничего хорошего ты на них не обнаружишь, клянусь. Река длинная, и возможно, путешествие покажется тебе несколько однообразным, но в пути у тебя постоянно будет все, что необходимо. Я позабочусь об этом, поскольку всегда знаю, где тебя искать. Если мы потеряем друг друга по причине того, что ты ослушался моих советов и уплыл не в ту сторону, хуже станет только тебе. Надеюсь, доходчиво истолковал?
— Для сновидения — более чем, — признался я.
— Что ж, я рад. В таком случае разреши попрощаться — меня ждут неотложные дела. — Гвидо галантным жестом снял украшенную пером шляпу, однако раскланиваться по правилам мушкетерской вежливости не стал, лишь кивнул. — А тебе — приятных сновидений. И не забудь, о чем мы с тобой только что говорили.
После этого маэстро растаял в воздухе, будто его и не было. Я немного замешкался, глядя на то место, где стоял Зануда, затем пожал плечами и направился дальше по дороге. Пока продолжались приятные грезы, следовало наслаждаться каждым моментом этой незабываемой экскурсии. Прямо по курсу виднелась рощица, и мне не терпелось осуществить одно несбыточное ранее мальчишеское желание: опробовать на практике световой меч, устроив небольшой лесоповал. Ведь на то он и сон, чтобы творить в нем все, что не дозволено в реальности.
Однако окончательно войти в образ джедая не получилось. После исчезновения Гвидо не прошло и пяти минут, как вдруг дневной свет стремительно померк, а солнечный диск, до этого напекавший мне макушку, словно сорвался с привязи: начал быстро перемещаться по небосводу, пересек зенит и устремился к горизонту, тускнея на глазах. Вмиг пропали все до единого звуки и воцарилась глухая тишина. Я оторопело глядел, как закатные тени деревьев удлиняются, вытягивая ко мне свои кривые щупальца, а блики на стеклах зданий далекого города гаснут. Время текло будто в ускоренной видеозаписи. Только получалось, что я не просматривал ее на экране, а сам являлся персонажем этого ролика.
Щупальца-тени не дотянулись до меня, растворившись во мраке ночи, обрушившейся на мир моих грез. Огромная, размером со сковороду, полная луна вынырнула из-за горизонта с такой же скоростью, с какой убежало солнце. Ночное светило словно гналось за дневным, однако едва луна докатилась до середины небосклона, время вновь нормализовало свой ход и все встало на свои места. Звуки тоже вернулись — теперь это было не веселое птичье щебетание, а стрекот цикад и уханье сов; от прежней звуковой палитры остался только далекий рев водопада. Вместе со звуками легким ветерком налетела ночная прохлада, и я непроизвольно поежился. Ну и мистика! Ничего подобного мне сроду не снилось, даже в детстве — времени самых ярких и запоминающихся сновидений. Да так все натурально, что похоже вовсе не сон, а на донельзя взбесившуюся реальность.
С наступлением ночи все вокруг изменилось до неузнаваемости. При свете гигантской луны мир, как и днем, просматривался до горизонта, но утратил многообразие красок. Водопад под луной не искрился радугой, а, окруженный водяной пылью, обратился в белесое облако тумана. Мутно-зеленая при дневном свете река и голубые озера обрели одинаковый темно-серый оттенок, перестав услаждать глаз игривым блеском волн. В городе не зажглось ни одного огня, и идти туда сразу же расхотелось. И вообще расхотелось находиться во внезапно помрачневшем сне, поэтому я дал себе команду немедленно проснуться.
Тщетно! Сон оказался так крепок, что даже когда я съездил себя по щеке, боль не вывела меня из забытья. Но как говаривал некогда один мой знакомый вышибала долгов: не бывает абсолютно стойких людей, бывает лишь мало боли. Я перевел взгляд на меч: а если попробовать более радикальный метод? Не самоубийство, а хотя бы отсечение руки. Той, которая в реальности должна была сейчас покоиться на обнаженной груди спящей рядом Анны. В том мире с рукой все равно ничего не случится. Ну, может быть, пальцы непроизвольно ущипнут подругу за мягкое место и она недовольно толкнет меня локтем в бок, чем лишь поспособствует моему пробуждению.
Решено — стало быть, сделано…
Мой световой меч, который днем исправно функционировал и даже гудел при вращении, как у настоящего джедая, ночью почему-то наотрез отказался включаться. Не верилось, что за пролетевшие ураганом полдня в мече сели батарейки. Очевидно, винить в этом следовало ту же неведомую силу, что препятствовала мне продрать глаза.
Что ж, два — ноль в пользу шутника Морфея. Во мне начинало закипать раздражение. Да, случались у меня раньше кошмарные сновидения, что порой терзали меня до утра. Но они по крайней мере не издевались надо мной столь откровенно.
Легкий ветерок внезапно сменился порывом встречного ветра, да таким сильным, что в рощице затрещали ветви деревьев. Я зажмурился и прикрыл рукавом лицо от поднятой с земли пыли. Ветер нарастал, и сорванные им листья носились в свете огромной луны подобно вспугнутым птицам. Останься со мной маэстро Гвидо, бежал бы он сейчас вдогонку за своей мушкетерской шляпой. Пыль залепляла глаза и попадала в рот, поэтому я повернулся спиной к ветру и оторопел от того, что происходило сзади. Оторопел настолько, что выронил из пальцев строптивый меч. Волосы на голове зашевелились, но уже не от ветра, а от ужаса. Все внутри сжалось в тугой комок, а тот, в свою очередь, подкатил к диафрагме и едва не парализовал дыхание. Не будь я уверен, что дело происходит во сне, обязательно пережил бы еще и приступ медвежьей болезни, простительной сейчас любому живому существу, обладающему инстинктом самосохранения. Однако, к счастью, до такой крайности дело не дошло.
Блестящая и черная, напоминающая топленый гудрон огромная масса широким фронтом двигалась навстречу ветру. Краев у этой жуткой лавины не было — она беззвучно наступала сплошной стеной, подобно вышедшему из берегов океану. По тому, насколько быстро поднималась линия горизонта, можно было определить, что высота надвигающейся черной стены не меньше, чем у гор. Ураганные потоки ветра врезались в наступающий фронт и уходили вверх, окутывая верхний край лавины завесой брызг, отчего та выглядела еще огромнее и ужаснее. Неизвестная субстанция растекалась по миру моего сна, как шоколадная глазурь по оладье, и не было в природе сил, что остановили бы сокрушительную стихию.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
