На табуретках сидели двое, очень похожие друг на дружку.
– Мне бы в туалет, – робко сказал Сидоров. – Писать очень хочется.
– ПотЕрпите, – сказал первый.
Сидоров пожал плечами.
– Советую не запираться, – сказал первый.
– А в чем? – робко поинтересовался Сидоров.
– Кто вы? – спросил второй.
– Я? Я Сидоров…
– Мы знаем ваше имя. Кто вы в системе?
– В системе? В какой системе?
– Чем вы занимаетесь? – рявкнул первый и ударил кулаком по столообразному сооружению.
– Занимаюсь? – Сидоров робко посмотрел на него. – Я бухгалтер. Работаю в "Мосгорводоканале".
– Не пудрите нам мозги… – начал первый, но второй оборвал его жестом ладони. Открыл лежавшую перед ним папку.
– 2 октября сего года ЗАО "Моссибнефть" перевело из банка "Восточный", Москва, в банк "Стратфорд Би" на Каймановых островах 112 миллионов долларов, где эти деньги в свою очередь были переведены на счета нидерландских банков по цепочке Кайманы-остров Мэн-Нидерланды.
Мы проследили все банковские операции от начала до конца с помощью специальных средств и программ, но при этом выяснили, что вся – абсолютно вся информация о денежных операциях параллельно прослеживалась какой-то третьей стороной.
– А мы – это кто? – полюбопытствовал Сидоров. – И какое это все имеет ко мне отношение?
– Мы – это мы, – сказал первый и продолжил. – Размотав длинную цепочку из экранов, файерволов, прокси-серверов и прочей компьютерной лабуды, мы выяснили, что эта информация прошла на ваш компьютер, установленный в вашем отделе "Мосгорводоканала" по адресу ул. Стромынка, дом 21, корпус 2, подъезд 1, офис 5
– Это же наш адрес! – удивился Сидоров.
– И ваш компьютер, Сидоров. Так что не стройте из себя дурачка.
Снова вступил в разговор второй:
– Нам стало интересно, Сидоров, зачем рядовому бухгалтеру Водоканала такая информация, получение которой у информационно-аналитического отдела нашей службы потребовало несколько сотен человеко-часов. И – представьте себе – обнаружилось, что это не единственный случай. Оказывается, Сидоров, на Ваш компьютер поступили данные даже о переводе денег госкорпорации "Росвооружения" на счета в Швейцарии – что является, Сидоров, информацией высшей государственной важности. Теперь, Сидоров, я повторю мой вопрос – кто вы и чем занимаетесь?
– Я бухгалтер. Просто бухгалтер. Что касается этих ваших файерволов – ничего не знаю, я в этом не разбираюсь. Какая-то ошибка. Может, случайность. А может – Сидоров даже просветлел – это троян такой. Я читал где-то. Сидит у человека в компьютере шпионская программа, делает что-то свое – а человек ничего и не знает, что у него в компьютере творится.
Мужчины переглянулись.
– Сидоров, не морочьте нам голову. Вчера ночью специалисты из нашей службы негласно проникли в вашу лавочку и вскрыли ваш компьютер. При подключении жесткого диска для копирования информации он загадочным образом самоликвидировал всю информацию. Чист. И нет никаких способов восстановить то, что на нем было.
– Ну вот, – уныло сказал Сидоров.- А у меня там по квартальному отчету все данные.
– Интересно, Сидоров, что программа, уничтожившая так лихо содержимое диска, была разработана, как мы узнали, в Массачусетском Технологическом Интституте доктором Гариком Азаряном, бывшим жителем Баку.
– И что с того?
– А вот к программе, которая отслеживает практически все финансовые транзакции, совершаевшиеся в последние несколько лет через как минимум три крупнейших российских банка – имеет явно отношение один криптограф-математик по фамилии Якобсон – бывший житель Ленинграда, а ныне сотрудник компании Google.
– Не знаю я никакого Якобсона, – сказал даже несколько сварливо Сидоров. – У меня был одноклассник по фамилии Мухаметдинов – так в нем не было ни капли татарской крови. Просто его отца, когда он остался сиротой после смерти своего отца – украинца, а мать до этого погибла в эвакуации, усыновил после войны его фронтовой друг-татарин, вот так и получился хохол Мухаметдинов. Мало ли на свете совпадений.
– Мое терпение не безгранично, Сидоров. Я повторяю свой вопрос: кто вы, каким образом на ваш компьютер поступает финансовая информация высшей категории секретности и…
И в этот момент стальная дверь пушинкой влетела в кабинет для допросов, припечатав с неприятным хрустом одного из похожих мужчин к унылой зеленой стене, вслед за дверью и грохотом в столбе пыли в комнату ворвалась группа людей в черном – с черными вязаными шапочками на головах и с оружием в руках. Второй человек – которого не расплющило дверью, успел даже встать, но тут же упал, потому что его буквально изрешетил поток пуль из оружия в руках людей в черном.
– Лежать! – заорали все они, направив автоматы на Сидорова и тот, вздохнув непритворно, покорно лег на железный пол.
***
Сидоров опять лежал на полу какой-то машины – какой – он не разглядел, потому что ему завязали глаза.
Повязку сняли только когда его ввели в огромный зал, похожий на какой-нибудь музей – с лепниной на потолке, статуями в углах и огромными витражными окнами. Посреди зала стоял диван. За диваном располагался то ли маленький бассейн, то ли большая ванна. Белая и в позолоте. А может и в золоте.
На диване сидел человек в халате. Рядом стояли мужчины в белых халатах, судя по всему – врачи.
Охранники остались стоять у дверей.
– Ну, здравствуй, Сидоров, – сказал мужчина на диване, не вставая. Во рту у мужчины оказались золотые зубы. Между ними он ковырял зубочисткой. Зубочистка была золотая.
– Здравствуйте, – вежливо сказал Сидоров.
– Давай, Сидоров, не затягивать. На кого работаешь?
– На кого? На "Мосгорводоканал".
– Шутник, – загоготал мужчина. – Настоящий шутник.
Мужчина ткнул одного из докторов, стоящих рядом с ним, кулаком в бок. Доктор сухо улыбнулся.
– Сидоров. Сейчас ты нам все-все-все расскажешь – на кого работаешь, откуда инфу получаешь, куда и кому ее передаешь. Потому что, Сидоров, у меня такие есть специально обученные люди – айболиты, которые из тебя вытянут даже то, когда ты первый раз вздрочнул. Понял, Сидоров?
– Честно говоря, не очень. Но нельзя ли мне …эээ… в туалет. Очень…эээ… писать хочется.
Мужчина захохотал.
– Гляди-ка – сопля-соплей, а острит…
– Да нет, – заторопился Сидоров. – Действительно хочется. Очень.
– Хочется – перехочется, – философски сказал диванный сиделец. – Итак, считаю до трех, а потом тебе пИсалка может и не понадобится никогда: на кого работаешь? Раз, два, три…
Он начал делать знак своим "докторам", но в этот момент витражные стекла зала взорвались на миллионы осколков, и в них – во всех сразу – появились похожие на марсиан люди в черно-сером спецоблачении и в касках. И еще не коснувшись пола они уже открыли шквальный огонь из своих маленьких вороненых автоматов необычного вида, огонь, превративший всех, находившихся в зале – охранников, человека на диване, так называемых докторов-айболитов – в покойников. Всех, кроме Сидорова, который остался стоять посередине этого хаоса – трупы, кровь, летящий из дивана пух, пыль от расстрелянных статуй и лепнины – одиноко, как почерневшая труба над сожженной немецкими фашистами белорусской деревней.
– На пол! – раздалось многоголосое, когда утихла стрельба.
Сидоров вздохнул и покорно лег на уже не такой чистый, как во время его прихода, ковер.
***
В вертолет его внесли в буквальном смысле.
Как только дверца захлопнулась, черная машина резко набрала высоту и оставила внизу себя роскошный особняк – правда, из-за разбитых стекол уже и не так хорошо выглядящий – где вся эта кровавая драма происходила.
Во время всего полета Сидорова прижимали к полу сапогами. Реплики, которые подавали люди в спецодежде спецподразделений, были какие-то специфически жаргонные, поэтому он даже перестал пытаться вслушиваться, а только лежал, стараясь не слишком расслабиться, потому что мочевой пузырь готов был лопнуть.
Приземлились около какого-то леса. Площадка была залита прожекторами.
– Мужики, не дадите поссать – сдохну.
– Ну, ты это – не исключено и так сдо… – начал было один из отряда, но другой – похоже, старший, махнул рукой:
– Отлей!
Не отходя далеко от вертолета, залитый светом, как на съемочной площадке, под прицелами почти десятка автоматов – и при этом нисколько ничего не стесняясь, Сидоров сделал свое дело и, что парадоксально в его ситуации, испытал на секунду ощущение полного блаженства.
– Полегчало? – псевдоучастливо спросил кто-то.
– Ага. А то еще сейчас какие чечены по мою душу придут, а с ними не договоришься – дикие люди, горцы.
Это незамысловатая шутка вызывала у людей какую-то странную реакцию.
Сидорова сбили с ног, прижали к земле коленями и стволами автоматов, на затылке он вновь почувствовал холодный, тяжелый и металлический ствол.
