Повторить свое тезисное выступление еще раз Олег не решился. Подумав, он выбрал наиболее правильный, на его взгляд, тактический ход: начал бить на жалость, мягко подводя Лену к мысли, что она ошиблась в своих выводах.
Его финансовые проблемы на самом деле не рассосались, а лишь были слегка отодвинуты, но не дальше обозримого будущего. Баровский то ли был занят какими-то своими делами, то ли действительно поверил в успех нового проекта, который сулил ему дополнительные тридцать процентов, но на отсрочку согласился. В ближайшее время загородная прогулка на неприветливую лесную поляну Олегу не грозила.
— Ты не волнуйся, — уверенным тоном сказал он Лене, словно она собиралась волноваться или беспокоиться по поводу его мифических неприятностей. — С бандитами я все уладил, больше не сунутся.
— С кем? — Лене показалось, что она ослышалась.
— Ну я не хотел тебя зря волновать. Тогда ночью меня похитили и чуть не убили. Но все уже позади, — он даже поморщился. Фраза получилась чудовищно тупой и киношной. Теперь оставалось только покрутить в руке какой-нибудь резной пистолетик и, лихо вскочив на элитного скакуна, умчаться вдаль, подняв тучи пыли. Главное, чтобы ковбойская шляпа на глаза не съезжала, а то и с лошади можно свалиться…
Лена чувствовала примерно то же самое. Краткий пересказ очередной серии криминального боевика. Наши, как обычно, победили. Жалеть его она явно не собиралась, поскольку поверить в эту чушь, обильно плескавшуюся на экранах телевизоров в «прайм-тайм», но не имевшую ничего общего с реальной жизнью, могла только наивная чукотская девушка, только что вылезшая из юрты.
— Надеюсь, ты хорошо их закопал, — сочувственно спросила Лена, поджав губы.
— Я? Кого?
Я говорю, не найдут их, бандитов-то тех? А то ведь тебя и посадить могут. Кстати, плащ Бэтмена спрячь, а то обнаружат при обыске.
Шутку Олег не оценил, поскольку не понял. По его логике Лена должна была, заламывая руки, начать выспрашивать подробности и интересоваться состоянием его подпорченного здоровья. Ехидный тон и глупости про закопанных в лесу бандитов в схему не вписывались. Вспомнив лысого, он вздрогнул. Вопрос о том, кто кого закопает, даже не стоял.
— Лена, — осторожно прощупал почву Олег. — Я принял весь удар на себя, ты правда можешь теперь не бояться. Нас не тронут.
И опять получилось пошло, как в малобюджетном американском фильме с плохим переводом и заштатными актерами. Несмотря на то, что говорил он абсолютную правду, фраза прозвучала насквозь фальшиво. Реакция Лены была соответствующей:
— Я страшно рада. Что нас не тронут. И нас, и вас. От меня тебе что надо?
Теперь она уже четко осознавала, что Олег ее раздражает: примитивным враньем, напоминанием о себе и вообще своим наличием в ее жизни. Она не сомневалась, что героический «эпос» о бандитах — плод его больной фантазии и результат недооценки ее умственных способностей.
— От тебя? — он растерялся, понимая, что разговор стремительно идет к развязке. Как бронепоезд, который разогнался под горку, и остановить его ни практически, ни теоретически не получится. — Я тебя люблю. Ты мне нужна.
Знаешь, человеку много чего нужно, — задумчиво ответила Лена на это его откровение. — Крыша над головой, чтобы дождем не мочило, постель, чтобы спать, хлеб, чтобы не голодать, туалетная бумага… Я не уверена, что готова занять место в этом списке. Наверное, я не умею и не хочу быть нужной.
Олег опешил. Так извратить то, что он сказал! При чем здесь туалетная бумага?! Какая глупость! Но донести свое возмущение до Лены он не успел, она положила трубку. Ей не было тяжело, она не торопилась. И трубку она положила вовсе не потому, что боялась сорваться и наговорить лишнего. Просто она посчитала инцидент исчерпанным. Зачем говорить пустые слова, когда все уже сказано?
Поразмыслить над ситуацией и пофилософствовать в одиночестве ей не удалось. Телефон моментально напомнил о себе пронзительно требовательным звоном. Она поморщилась: если это опять Олег, то…
Это была Светка.
Карякина излучала восторг и абсолютно неуемное счастье.
— Ленка, — завопила она без предисловий. — Это не мужик, а мечта! Это все, это супер! Это офигительное что-то!
Не успевшая перестроиться на Светкину волну Лена отреагировала вяло:
— Да ты что.
— Нет, ну какое хамство, — моментально возмутилась Карякина. — Хоть бы какую интонацию добавила в свое карканье. Ты слышишь али нет? Я нашла принца.
— Поздравляю.
— Але, прием, прием! Ты тута, маманя? Бросай свою стахановскую вахту. У меня счастье! Реагируй Давай живее!
— Аx-ax-ax.
— Ну и наглая же ты баба, — обиделась Карякина. — Никакой солидарности. Порадуйся за подругу.
— Страшно рада. Поздравляю. Когда свадьба? — Лена говорила совершенно механически, тупо глядя на обломанный карандаш, торчавший из поцарапанного стаканчика вместе с ручками, ножницами и линейкой. Информация скатывалась с нее как холодная вода с жирной тарелки, не затрагивая сознания. Ей хотелось в тишине осмыслить начало нового этапа в своей жизни. Видимо, этап этот должен был быть неразрывно связан с Иваном, но предстояло еще взвесить все «за» и «против», осознать важность потери Олега — потери ли? — и помечтать, в конце концов, а Светкин стрекот ужасно мешал.
— Ну и язва же ты, — оскорбилась Карякина. — Умеешь по больному ударить. Мы об этом еще не говорили. Тем более что он еще женат.
— «Еще»? — начала приходить в себя Лена, поняв, что Карякина отвяжется только после полноценного разговора на заданную тему. — Он что, собирается разводиться? Или просто пообещал тебе жениться «как-нибудь потом», если будет свободное время?
— Я не тороплю его с решением, — гордо ответила Светка.
— А он вообще в курсе, что находится в стадии принятия решения? Или, может, это для него будет сюрпризом?
— Злая ты, Ленка, — Карякина засопела и зашуршала чем-то на том конце провода. — Любой мужчина подсознательно боится потерять свободу, ему нельзя навязывать брачные отношения.
— Так твой вроде бы уже несвободен или я чего-то не понимаю? По-моему, перейти из одной камеры в другую намного проще, чем впервые сесть в тюрьму.
— Значит, я у тебя ассоциируюсь с тюрьмой? — обалдела Светка. Сопение стало громче и чаще.
— Ты за меня не переживай. Я на тебе жениться не собираюсь, поэтому пусть тебя мой взгляд на проблему не волнует.
— Нет, почему же, — уперлась Карякина. — Мне очень даже интересна твоя позиция. Если ближайшая подруга видит во мне заведение из решетки, нар и, извини, параши, то хотелось бы над собой поработать с целью облагораживания моего облика хотя бы в твоих глазах.
