Появление в городах и их ближайшей округе профессионального рыбного промысла не вызывает удивления. Помимо феодалов, окруженных штатом слуг и холопов, древнерусское городское население состояло из многочисленного посадского люда: ремесленников, купцов, церковного причта и пр. Связь перечисленных категорий лиц с сельским хозяйством быстро слабела. Особенно показательно в этом смысле развитие ремесла. Б. А. Рыбаков насчитывает в крупнейших древнерусских городах накануне татаро-монгольского нашествия около 60 ремесленных специальностей[424]. Ремесло не только выделилось в самостоятельную отрасль хозяйства, но и постепенно дробилось на более узкие профессии. Многие мастера, по мнению Б. А. Рыбакова, уже начали работать на рынок, т. е. приступили к товарному производству[425]. Специализации ремесленников на изготовлении промышленных изделий и отход их от сельскохозяйственной деятельности позволили другим приступить к целенаправленному производству продуктов земледелия и промыслов для реализации их на городском рынке. Так в городах появились огородники, мясники, рыбные ловцы, калачники, кисельники и др.
Рыболовство прочно вошло в круг основных профессий посадского населения. И летопись, подтверждая сделанный вывод, называет рыбу среди главных товаров новгородского торга в первой половине XIII в. В 1228 г. князь Ярослав привел в Новгород переяславские полки для участия в походе на Ригу и «вздоражаша все на торгу: и хлеб, и мяса, и рыбы; и оттоле ста дороговь»[426]. Это свидетельство – ценный довод наших скудных на экономические подробности письменных памятников. Городской рынок сельскохозяйственных продуктов был, по-видимому, еще узок и не мог удовлетворить неожиданно увеличившийся спрос, но он уже существовал и, надо полагать, вполне обеспечивал сам Новгород.
Судя по археологическим данным, помимо посадских ловцов-профессионалов рыбу на городской торг поставляли и крестьяне окрестных селений. Добыча рыбы стала в их хозяйстве важным вспомогательным промыслом. Любопытные сведения попали в летописную статью 1159 г. Ее автор, повествуя о княжеских усобицах середины XII в., сообщает, что князь-изгой Иван Берладник вкупе с половцами на Дунае «пакостяше рыболовомъ Галичскимъ»[427]. Следовательно, за рыбой, по всей вероятности ценной (Дунай до сих пор славится своими рыбными богатствами), предпринимались специальные экспедиции заметного масштаба, если летопись упомянула это событие.
Таким образом, налицо новые успехи процесса общественного разделения труда на Руси. Вслед за ремеслом от земледелия отрываются «домашние» или «добывающие» промыслы, в первую очередь рыболовство, отвлекающее в свою сферу много рабочих рук пригородного и посадского населения. Степень дифференциации и специализации хозяйственной деятельности второй половины XII – начала XIII в. оказывается сравнительно очень высокой. Из регулярной, но малопродуктивной или, точнее, слабо развитой статьи городской экономики лов рыбы превратился в специализированный промысел с определенными чертами товарного производства. Связь его с рынком, зафиксированная источниками, надежно аргументирует этот вывод. Однако рыболовство не стало исключительно уделом профессионалов. Топография находок орудий рыбной ловли на многих памятниках, где вскрыты значительные площади (например, Новгород, Псков, Белоозеро, Рязань, Суздаль, Киевский Подол и др.), показывает, что рыбу по-прежнему добывали во многих хозяйствах. Причем лов велся не только крючными снастями и острогами, но и сетями. Значит, круг сбыта продукции ловцов-специалистов был еще недостаточно широк и удовлетворить полностью потребности населения большого города в рыбе они не могли. Перед нами начальные стадии формирования местных сельскохозяйственных рынков, возможности которых были ограничены и не подрывали натуральной основы большинства хозяйств.
Пути дальнейшего развития рыболовства в древнерусских городах отчетливо вырисовываются в процессе изучения разнообразного актового материала, летописей, писцовых и лавочных книг, сотных выписей, а также подробной документации крупных монастырей и церквей (XVI в.): расходо-приходных книг, книг ключей и т. д. Дополнительные сведения можно извлечь из наблюдений за результатами археологических раскопок в таких городах, как Новгород, Псков, Москва, Дмитров, Старая Русса, Городец на Волге, Путивль и др. Наибольшее значение, конечно, имеют материалы, полученные после многолетних работ Новгородской археологической экспедиции.
Татаро-монгольское нашествие сильно подорвало экономику многих древнерусских городов, нанесло тяжелый удар переживавшему период расцвета ремеслу. Его рыночные связи, установившиеся к XIII в., частично были нарушены[428]. Некоторые из крупнейших культурно-экономических центров (Киев, Чернигов, Галич, Рязань, Переяславль-Русский и др.) или совсем пришли в упадок, или в течение длительного времени не могли оправиться от жестокого разгрома.
Зато северо-западные и северо-восточные города, частично избежавшие общей участи, вскоре преодолели последствия варварского разорения и век спустя жили полнокровной, многосторонней жизнью.
Вслед за татарами на Русь устремились и другие иноземные захватчики. В боях с ними защитники русской земли покрывали себя неувядаемой славой. Но всё-таки литовско-польским феодалам удалось отторгнуть от бывшего Киевского государства многие из его западных и юго-западных княжеств.
Все эти события не могли не сказаться и, безусловно, сказались отрицательным образом на прогрессивном развитии русских городов. «Застой, вызванный разгромом 1237–1241 гг. и последующим установлением татарского господства, продолжался до XIV в.»[429]. Некоторые ремесла исчезли, продукция других стала грубее и проще. Изменился и облик самих городов: резко сократилось строительство каменных зданий.
Произошли ли существенные сдвиги в роли городского рыбного промысла? Хотя в нашем распоряжении находятся главным образом новгородские и псковские материалы, всё же думается: в решении этого вопроса особой ошибки не будет.
Кривые распределения находок рыболовных орудий по строительным ярусам древнего Новгорода, особенно глиняных грузил и ботал (графики 6, 8), стремительно возрастают. В XIII в. стало больше острог (график 3). Зато несколько сократилось количество тяжелых, каменных грузил (график 4).
Взаимосвязь этих явлений с историческими судьбами Руси и Новгорода в тяжелую эпоху иноземного нашествия несомненна. В несколько раз увеличился промысел рыбы с помощью ставных ботальных сетей, а также волоковыми снастями типа бредней. Широкое распространение получила острога – орудие, не свойственное профессионалам-рыболовам. Налицо заметное повышение экономического коэффициента рыболовства в хозяйстве горожан. Любопытно, что параллельно несколько сокращается неводная ловля (каменные грузила). По-видимому, это связано с уменьшением посевов прядильно-масличных культур, или, скорее, с возросшим спросом на пряжу и соответствующим ее вздорожанием. А ведь для изготовления невода требовалась несколько пудов волокна. Профессиональное рыболовство, конечно, не исчезло в это время. Но рядом с ним и вместе с ним вновь получила широкое развитие добыча рыбы внутри каждого хозяйства, как отрасль его домашних промыслов.
Тяжелый удар, нанесенный татарами древнерусскому земледелию, прежде всего тем областям, откуда поступал в Новгород хлеб («несть места, ни веси, ни сел тацех редко, идеже не воеваша на Суждальской земли»[430]), приток в город населения, бежавшего от захватчиков, остро поставил вопрос о дополнительных источниках пропитания. Поэтому рыболовство, повсеместному распространению которого благоприятствовали природные условия как Северо-Западной, так и Северо-Восточной Руси, в Новгороде, Пскове, Старой Руссе, да и в большинстве других уцелевших или восстанавливающихся городов и сёл, приобрело исключительно важное значение.
Дальнейшие наблюдения над новгородскими находками проливают свет на пути развития рыбного промысла в древнерусском городе. Постепенно сокращается количество глиняных грузил и ботал, почти исчезающих к началу XV в. (графики 5, 6). В обратной пропорции возрастает число каменных грузил (график 4), а также круглых, прошитых лыком, берестяных поплавков (график 7). Следовательно, лов неводами и большими ставными сетями, лов промысловый вытесняет менее продуктивные виды рыболовства. В топографическом распределении интересующих нас предметов по площади новгородских раскопов обнаруживается их концентрация в отдельных пунктах, вместо широкого разброса в предшествующее время. Нет нужды подробно анализировать характер этого явления. Промысел рыбаков-профессионалов и полупрофессионалов, промысел, связанный с рынком, т. е. товарное «производство» рыбы, выходит в Новгороде и его землях на первое место. Этот вывод закрепляет целая серия берестяных грамот (№ 92, 99, 124, 131, 134, 144, 169, 186, 258, 260, 280, 310 и др.)[431].
