за некоторыми исключениями. Много тех, кто, например, лежит в коме. Есть те, кто мумифицирован… в общем, вариантов множество. Те, кто там находятся, о своей прежней жизни, которая была тут, на этом уровне реальности, почти ничего не помнят. Так, что-то смутное. Это не рай и не ад, я вообще не уверен, что рай и ад существуют — те, кто там находятся, носят свой рай или ад в себе… я не хочу сейчас про это, слишком долго получится. В общем, скажем так — про Берег кое-кому кое-что известно, и Ри… ну, то есть Торк…
— Говори, как удобнее, — попросил Фэб. — Это тоже неважно.
— Хорошо. В общем, он нас убил, и отправил туда. Чтобы мы обеспечивали ему проход на ту сторону.
Люди загалдели — потому что до этого момента ни врачи, ни Ит со Скрипачом, ни кто-либо другой, темы того, что же случилось с Мотыльками, старались не касаться.
— Вот же тварь какая, — с отвращением произнес кто-то из боевиков. — И вы сами, а это согласились, или он вас…
— Он нам солгал, — вздохнул Тринадцатый.
— Он сказал, что мы просто ляжем в глубокий гибер, — добавил Брид. — Это потом, уже там, мы всё узнали. Когда было слишком поздно. Да, мы согласились, но вовсе не на то, что он с нами проделал.
— Какая низость, — сказал кто-то из научной группы. — Вы ведь ему верили, я прав?
— Да, мы ему верили, — кивнул Тринадцатый. — Мало того, мы его любили. И его, и Джессику. Но, как видите, в этом случае цель оправдывала средства.
— Подло убивать тех, кто слабее, — заметил всё тот же боевик.
— Ну, тут уж как сказать, слабее, — Тринадцатый усмехнулся. — Мы всё-таки мастера проходов. Не люблю это название, как по мне, оно не совсем точно отражает суть нашей работы, но… но тут мы были как раз сильнее, потому что могли, да и можем, делать то, что он — не мог.
Ит согласно кивнул.
— А вот это верно, — согласился он. — Но давайте не будем отвлекаться. Да, кто не в курсе — мы тоже там были, на Берегу, и, пожалуй, лучше всех понимаем вещи, о которых сейчас говорят ребята. Потому что сами их видели. Продолжай, давай уже к сути дела.
— Ага. Значит, так. До относительно недавнего времени там всё шло, как обычно. Полная вольница, спокойствие, мир, и порядок. Но потом… уже когда мы отказались его водить… — Тринадцатый запнулся. — Во-первых, он, судя по всему, нашел какой-то другой способ туда попадать. Во-вторых, он вербует всех подряд, и, думаю, можно догадаться, что он обещает.
— Возвращение, думаю, — хмыкнул Скрипач.
— В точку. Потому что хорошо-то оно хорошо, но жить-то хочется, — покивал Тринадцатый. — Там всё-таки не жизнь, нечто другое. И теперь по Берегу, не представляю себе, какой размер той части Берега, которую он охватил, бродят его завербованные агенты, и что-то ищут. Причем ищут весьма настойчиво и нагло. Мало того, они еще и угрожают тем, кто не соглашается.
— Чем можно угрожать тем, кто уже умер? — удивился боевик. Кир, сидевший с ним рядом, тяжело вздохнул, и что-то шепнул ему на ухо. Тот присвистнул от удивления.
— Окончательной смертью можно угрожать. Ночью все сидят по домам, потому что есть риск наткнуться на так называемых чёрных, — ответил Брид. — Что это — никто не знает, но эти сущности уничтожают и разумного, и его животное, если оно есть, и… уводят с собой. Судя по тому, как народ орёт, когда такое происходит, ничего хорошего в этом нет. И представьте себе альтернативу — либо сотрудничаешь, либо тебя ночью вышвырнут на улицу, с неизвестным результатом. Понятно, что дальше?
Ответом ему было тяжкое молчание.
— Там никогда такого не было. Но это ещё не всё. Никто, повторю, никто не знает, и не может знать истинных размеров Берега, — продолжил Брид. Тринадцатый согласно закивал. — Есть версия, что он либо бесконечен, либо неимоверно велик — потому что можно себе представить, сколько во вселенной подобным образом погибает разумных, и сколько народу может там оказаться.
— Нет, вот этого себе представить как раз нельзя, — возразила Берта. — Неимоверное количество.
— Да, ты права, — кивнул Брид. — Так вот. Тот участок, который мы видели, поражен этой заразой полностью. И мы представления не имеем, с какой скоростью идет индукция, и какую часть Берега она уже успела охватить.
— Так что он ищет? Зачем он это всё делает? — спросил кто-то.
— Он ищет следы Адоная, — ответил Тринадцатый. — Это дословно. Если мы правильно поняли, это некая сущность, которая попала на Берег в незапамятные времена, и которую Ри хочет привлечь для каких-то своих целей. Чёрт его знает, для каких, нам он не докладывал.
— Вы его самого видели? — спросил Ит с тревогой.
— Нет, не видели. Давно уже не видели, — покачал головой Тринадцатый. — Мы понятия не имеем, что такое этот Адонай, для его он Ри понадобился, и чего он добивается.
— Вообще, Адонай — это неназываемый бог в иудаизме, — заметил Ит. — Точнее, этим словом заменяют имя бога во время молитвы. Так что название, как мне кажется, весьма условно. Но при этом — Ри назвал так систему, клоном которой мы пользуемся, и он этому всему придает известное только ему одному значение. А вот что это… может, какой-то демиург залетел на Берег по ошибке? Они ведь тоже не бессмертные, существуют, пока существует цивилизация, к которой они привязаны.
Пятый задумчиво посмотрел на него, потом медленно покачал головой.
— Нет, это невозможно, — ответил он. — Демиурги после окончания существования либо рассеиваются, либо уходят к другой цивилизации — но это редко, если только что-то подходящее окажется неподалеку. Да и вообще, подобные ситуации не часты. Лин, сколько мы видели за время работы? Два случая?
— Три. Если посчитать тот, который был в соседней зоне, — ответил тот. — Не-не-не, это что-то другое.
— А мы-то считали, что Адоная он придумал именно из-за себя, — заметила Берта. — Что он себя ощущает этой божественной сущностью.
— Сучностью, — с горькой злостью поправил Тринадцатый. — Или, если хочешь, ссученностью.
— По-моему, с вас довольно, — Фэб подошел к блокам. — Всё, мелкие, давайте вы ложитесь, и поехали отдыхать. Вам еще восстановиться надо, это три-четыре дня займет. За информацию спасибо, потом подробнее расскажете. Тринадцатый, не вешай нос. Сейчас нужно не впадать в уныние, а думать, что дальше делать.
— Вот это верно, — согласился Илья, вставая. — Так, товарищи дорогие. Мы поехали, а вы тут давайте, решите уже что-то, наконец, и нам потом расскажете.
* * *
Первое, на чем настоял Фэб, было — говорить. Не утаивать
