Сказание:…древа прекланяются… (Повести. С. 61). Грозно, братие, зрети тогда, а жалостно видети и гръко посмотрити человечьскаго кровопролитна (Повести. С. 72).
Зогзица «кокующая» — это не кукушка, а чайка. Она «кигикает» (укр.).[Шарлемань Н. В. Из реального комментария к Слову о полку Игореве // ТОДРЛ. М.; Л., 1948. Т. 6. С. 115.] Выражение К-Б «на трупы падаючи» более точно передает суть дела (вместо «трупу ради человечьскаго»): чайки садятся на падаль.[Воронкова О. Г. Морфология Задонщины… С. 42. В данном случае текст Пространной редакции отредактирован по Сказанию («трупу человечьа, аки сенныа громады». Повести. С. 72). О фрагменте также см.: Królik. S. 98.] Чтение «пастуси не кличють» (К-Б) более первоначально; два подлежащих (ратаи и пастухи) при одном сказуемом (кличут) необычны в структуре фразы Задонщины.
Мотив зверей и птиц, питающихся трупами воинов, есть и в Библии: «Рече Давид… Дам тело твое и телеса полка иноплеменнича в день сей птицам небесным и зверем земным» (1 Царств. 17: 45–46).
Фрагмент № 19. Перечень погибших воевод
Краткая редакция:
Тогда же не тури возрыкають на поле Куликове на речке Непрядне, взопаши избиении от поганых князи великых и боляр сановных, князя Федора Романовичя Белозерского и сына его князя Ивана, Микулу Васильевича, Федор Мемко, Иван Сано, Михайло Вренков, Иаков Ослебятин, Пересвет чернець и иная многая дружина {К-Б, л. 128}.
Пространная редакция:
Не тури возгремели на поле Куликове, побежени у Дону великого. То ти не туры побежени, посечены князи рускыя и воеводы великого князя и князи белозерстии посечени от поганых татар: Федор Семеновичь, Тимофей Волуевич, Семен Михайлович, Микула Василевич, Ондрей Серкизович,[В ркп.: Серпизович.] Микула Иванович и иная (И1) {л. 220}.
Не тури возгремели у Дунаю великого на поле Куликове. И не тури побеждени у Дунаю великого, но посечены князи руские и бояры и воеводы великого князя Дмитрея Ивановича, побеждени князи белозерстии от поганых татар: Федор Семеновичь, да Семен Михайловичу да Тимофей Волуевич, да Андрей Серкизовичь, да Михайло Ивановичь, и иная многая дружина (У) {л. 182–182 об.}.
Не турове рано возрули на поли Куликове,[В ркп.: кове.] возрули воеводы силныя, бояре великаго князя Дмитрея Ивановича, вой и князя белоозерстии, побитыи и посеченыи от паганых татар: Федор Семенович, Ондрей Серкизович, Михайло Иванович, Семен Михайлович, Микула Васильевич, Тимофей Волуеч, иная многа дружина у Дона на березе лежит побита и постреляна (С) {л. 40}.
Речи Пересвета и Осляби, а также картина боя (фрагменты № 17 и 18) в К-Б предшествуют перечню погибших воевод, и это естественно: Ослябя предсказывает гибель своего сына Якова, упоминаемого ниже.[Ю. К. Бегунов считает, что Андрей Ослябя принял позднее постриг с именем «Иродион» (Бегунов Ю. К. Об исторической основе… С. 504). Это ошибка. Андрей Ослябя и во время Куликовской битвы был монахом. Он с тем же именем фигурирует как боярин митрополита Киприана в 1483 г. (АФЗХ. М., 1951. Ч. 1. № 1. С. 24). Посланный в Царьград чернец Родион Ослебятин, бывший любутский боярин, был просто родичем Андрея (ПСРЛ. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 88; Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси. М.; Л., 1947. Т. 1. С. 416–417).] Этот порядок нарушен в списке И1 и сходных: здесь перечень погибших (фрагмент № 19) дан ранее предсказания Осляби и картины поля боя (т. е. непосредственно перед фрагментом № 17).
Совершенно аморфны рассуждения Р. П. Дмитриевой, отстаивающей первоначальность композиции списков Пространной редакции. Так, она считает, что «эпизод о Пересвете и Ослябе не связан с окружающим его текстом, поэтому он мог быть помещен и до перечисления убитых и после».[Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 256. Критику по адресу Р. П. Дмитриевой см. также: Krälik. S. 108.] Отнюдь нет. Эпизод — органическая часть текста К-Б, где Яков Ослебятин и Пересвет упомянуты среди погибших воинов. Да и вообще разговор Пересвета и Осляби мог состояться только до того, как произошла битва и стали известны имена убитых. Для того чтобы согласовать перечень и предсказание (перемещенное теперь после перечня погибших на Куликовом поле), составитель Пространной Задонщины связал их с картиной поля боя (фрагмент № 18), изъял Якова и Пересвета из числа погибших и заменил список убитых новым, который основан на Никоновской летописи.
Пространная редакция: Федор Семеновичь, Семен Михайлович, Микула Васильевич, Тимофей Волуевич (Так У, И1 после Федора Семеновича. — А. 3.) Ондрей Серкизович, Михайло (Так С, И1 Микула.—А. 3.) Иванович {Реконструкция. См. ниже. С. 447} — ПСРЛ. Т. II. С. 65: …Феодор Семенович… Семен Михайлович, Микула Васильевич… Андрей Серкизов, Тимофей Васильевич Волуй Окатьевич, Михайло Бренко…
В списках Пространной редакции порядок погибших воевод сбивчив. Но он без труда восстанавливается по перечню воевод в фрагменте № 15, где он устойчив для всех трех текстов (И1, У, С) и совпадает в своей основе с фрагментом № 19. В архетипе Пространной Задонщины Тимофей Валуевич должен идти перед Андреем Серкизовичем, а вместо «Микула» надо читать «Михаил». Наиболее близок к первоначальному порядок воевод в списке У (там после Семена Михайловича только пропущен Микула Васильевич).
Список погибших Никоновской летописи восходит к летописной повести о Куликовской битве.[Повести. С. 37.] Источник его ясен — это синодик Успенского собора (в митрополичьей канцелярии, где велась летопись, этот синодик был хорошо известен). С синодиком сходен и состав погибших, и порядок их упоминания («Дмитрею Манастыреву… князю Феодору Белозерскому и сыну его Ивану… Симеону Михайловичу, Никуле Васильевичу, Тимофею Васильевичу {на полях: Валуеву. — А. 3.),[В примечаниях к изданию Задонщины В. Ф. Ржига говорил, что в пергаменном синодике на полях приписано «Валуевичу» (Повести. С. 224). Это ошибка. В синодике — «Валуеву».] Андрею Ивановичу Серкизову, Михаилу Ивановичу и другому Михаилу Ивановичу, Лву Ивановичу, Семену Мелику»).[Хрестоматия по истории СССР с древнейших времен до конца XV века / Под ред. М. Н. Тихомирова. М… 1960. С. 524–526.] В конце списка погибших Летописной повести есть прямо ссылка на синодик: «их же имена написаны в книгах животных; зде же токмо написах князей и бояр старейших, воевод, а прочих оставих множества ради».[ПСРЛ. Т. 28. С. 82, 245; Т. 27. С. 75.] Не мог ли этот синодик явиться также источником Задонщины? Сомнительно. Дело в том, что с Никоновской летописью в Пространной Задонщине совпадает и состав погибших воевод, и их порядок. Список Пространной Задонщины восходит именно к Никоновской летописи, где в перечне погибших упоминается «князь Феодор Семенович», а не к Летописной повести, где этого князя нет.[Князь Федор Семенович упоминается в Сказании о Мамаевом побоище среди убитых в другом контексте, откуда его имя и перенесено было в список погибших на поле боя составителем Киприановской редакции Сказания, помещенной в Никоновской летописи.] Отсутствует «Феодор Семенович» и в синодике, и в списке К-Б. Все это подтверждает мысль о том, что Задонщина основана на Никоновской летописи, а не на синодике. Использовав Летописную повесть о Мамаевом побоище со списком погибших воевод, основанным на синодике, автор Сказания по Киприановский редакции (Никоновской летописи) включил в список ряд имен, в числе которых были Федор Семенович, Андрей Шуба и Тарас Шатнев. Если бы составители летописи и Задонщины пользовались этим синодиком независимо друг от друга, то в Задонщине можно было бы ожидать и других имен из синодика, которые не попали в летопись. Однако этого нет. Да и вообще представить себе, что Рязанец в конце XIV в. пользовался текстом митрополичьего синодика, весьма затруднительно. Практика рассылки синодиков на места известна в XVI в., но чтобы подобное было в XIV в., нам неизвестно. К тому же местные синодики не сохранили следов поминаний, восходящих к тексту синодика Успенского собора.
