чтобы ты знала, — рыкнул ей на ухо. — И не красотой восхищаются, Люб. Многие даже на лицо твое не пялятся, а тупо на фигуру. А потом дрочат, представляя, как тебя отымеют.
— Я догадываюсь, — просто ответила она.
— И?
— И мне нравится одеваться именно так. Не чтобы на меня пялились, а… просто нравится, вот и все. Не хочу я менять стиль.
Нахмурился, пытаясь осознать услышанное. А услышал я вежливый посыл на хер.
Сам я не из богатой семьи, первым «в люди» выбился старший брат, а затем и все остальные. И пришлось вращаться в тех кругах, в которых глубокое декольте на платье женщины означает отсутствие вкуса. Да, богатые старики меняли старых жен на молодых эскортниц, надевавших леопардовые мини, но их и в круг не принимали. А в детстве, несмотря на весь наш скромный достаток, я видел интеллигентных людей, друзей родителей. Они умели себя вести, умели одеваться, умели быть скромными. И я привык к тому, что откровенный наряд носит только та девушка, которая не против того, чтобы её трахнули.
А тут Люба.
То шорты наденет, из-под которых булки видны. То юбку, в которой лучше не наклоняться. Всё в облипку, короткое, сексуальное. На грани вульгарности. Нет, она не вульгарна, но в каждый Любин образ добавить одну деталь, ну например вот сейчас, если бы в ушах её были не гвоздики, а серьги-кольца, то выглядела бы она проституткой. И так каждый, мать его, раз.
— Идем в магазин. Диана хочет платья, — Люба сама потянула меня вниз. — Кстати, спасибо что вытащил нас из дома. И Ди, и мне понравился мультик.
— Ты тоже смотрела? — удивился.
Потому что я-то не смотрел. В кинотеатре я спал.
— Ага. Больше всяких там фильмов про любовь и комедий я люблю мульты. Всё красивое, все поют и пляшут. Настроение всегда понимает такое.
— Ясно, — усмехнулся я.
— Что тебе ясно? Думаешь, что я ребенок?
— Пффф…
Не стал отвечать. В чем-то Люба ребенок, разумеется, и пусть такой и остается. Мне нравятся и её инфантилизм, и её максимализм. Не нравится только то, что она с трудом заботу принимает. А я именно её и хочу дать, хоть и не планирую переводить наши отношения в разряд «папочка-дочурка». Баловать её хочется, окружить той самой красотой, которой Любе не хватало в жизни. Потихоньку получается, я вижу, но уж очень потихоньку.
— Себе присмотри что-нибудь, — посоветовал у примерочной. — Деньги не проблема, Люб. Просто не думай о них. Я тебя не покупаю, просто мне не жаль на тебя денег. И попрекать тебя ими я не собираюсь никогда.
— Мне ничего не нужно, правда.
— Нужно. Я сделал пару звонков. Ответа пока нет, но… в общем, это насчет экзаменов в медицинский. Приемная кампания уже завершена, но особые места всегда есть. В универ же ты не будешь ходить в таком виде.
Думал, будет спорить. Шипеть, что снова влез в её жизнь, шипами колоть меня. Но нет. Разулыбалась довольно, и клянусь, еле сдержалась, чтобы мне на шею не кинуться.
Зря сдержалась, кстати. Такой благодарности я бы обрадовался.
— Экзамен? В мед? Блин, нужно готовиться. Я не тупицей была, конечно, но многое нужно в памяти освежить. А насчет шмотья… Рус, как поступлю, так и придумаем что-нибудь, ладно? Пока что мне нравится ходить так.
Вроде я и должен ей поверить. Любая девушка обожает чувствовать себя красивой и сексуальной. Но я не верю словам Любы. Чувствую какую-то фальшь. Это профессиональное. Ей что-то мешает принять от меня одежду именно для самой себя.
Ладно, пока не буду давить. Со временем Люба согласится.
Но нужно напомнить ей, что я не всегда буду так терпелив. И что я всегда буду сверху.
Отстранил её от кассы, протянул свой телефон, и не слушая возражений, оплатил покупки.
— Зачем? — пыхтит возмущенно. — Я же сказала, что сама! Мне расчет дали, Рус. Могу себе позволить порадовать сестру. Ну вот зачем ты, а?
— Затем что так надо, — отрезал.
Надулась. Ну точно ребенок. Интересно даже, что там у нее сейчас в голове. Домой мы идем молча, и только восторгающаяся Диана, которую я понимаю через слово, разбавляет эту тишину. Люба усиленно думает. Хм, наверное о том, что это неправильно — то, что я оплачиваю её жизнь. А еще о том, что рано или поздно ей придется платить по этим счетам. Или что мне надоест нести за нее ответственность, и я выпну её обратно в барак. А падать всегда больно.
Точно. Именно об этом и думает. Вон как лобик наморщила, и поглядывает на меня обиженно.
Ладно, пусть до двери пострадает херней и паникует. Не буду мешать ей бродить по извилистым дорогам женского разума, в котором черт ногу сломит.
Люба открыла дверь, Диана тут же забрала пакеты с одеждой, и побежала внутрь с криком как у индейца на тропе войны:
— Я мерить! Устрою модный показ!
— Ладно, солнце, — весело бросила Люба, и кивнула на порог. — Зайдешь?
Удержал её. И закрыл дверь, чтобы мы остались на лестничной клетке.
— Что бы ты там ни думала — кончай. Ты теперь моя, а о своей женщине я забочусь. Поняла?
Глаза в глаза. Они у нее сияют. В них океан сомнения, радости, паники, предвкушения и вины. Адовый коктейль. Хиросима, блядь.
— Я — твоя женщина? — пискнула она.
— Ты против? Ответь — да, или нет.
— Я…
— Ответь. Сейчас, — толкнул её к стене, уперся ладонями рядом с её лицом.
Знаю — давлю. И хер бы с ним. Не мальчик давно. Готов подстроиться, готов потерпеть, приручить, но главным всегда буду я. Не она. И Люба это понимает именно сейчас — шутки закончились.
— Д-да, — прошептала она, нервно облизнув губы.
— Да — ты против быть моей, или да — ты моя?
— Да — я твоя.
Зеленый свет получен. Накрыл своими губами её алый рот. Упиваюсь нежностью губ, целую как подросток первую девочку. Пусть привыкнет к моей близости. До меня у нее, думаю, были одни сосунки, которыми Люба без проблем помыкала, и посылала под настроение. Не была она ведомой, а придется.
Но и я не железный. Близость желанного тела, мягкость, податливость, и её небольшой испуг — всё это сводит с ума, впрыскивает в
