эти отморозки свое заслужили. Но что для этого нужно было сделать, я не знал. Ни кристаллов, ни зелий поблизости не было.
— Ты где кассету Самойловых достал, а?
— И текст знает, во дает! — вторил где-то рядом второй голос.
Они что, из-за плеера на меня так набросились?
— Где достал, там уже нет, — ответил я после долгой паузы.
— Вот только это свежак, — заметили они. — Разве что от нас контрабандой завезли.
— Сышишь, чувидло, — добавил другой. — Ты вроде на медведевского не похож.
— А форма ихняя! — добавил второй.
— Форма? — горько усмехнулся я, сплевывая кровавую слюну.
— Ну!
— Шеврон чей набит? — Один из парней хлопнул меня по плечу. — Кроссы чьи? Ты дураком давай не прикидывайся.
— Мы таких на раз-два колем, — добавил второй.
— Дооооо! — поддержал здоровяк.
— Как вы сказали? — пытался соображать я. — Медведевский?
— Ну! — вновь хлопнул меня по плечу один из них.
— Графов Медведевых? — переспросил я, сомневаясь в совпадении.
— Ну а кого ж!
Та-а-а-а-к. Сказать, насколько сильно у меня пригорало — не сказать ничего. А картина получалась такая, что эти отморозки приняли меня за одного из бандитов, и по какой-то причине это был повод забить меня до полусмерти. Или до смерти? Если бы не уважаемая ими «Агата Кристи», глядишь, и не перестали бы топтать.
— Вы, кретины одноклеточные, думать немного пробовали? — начал закипать я.
А потом разразился таким потоком мата, что можно было заметить, как ширились у парней глаза, как становились волосы дыбом.
— …Я вчера вашим медведевским весь вечер кости ломал, идиоты, — подытожил я сказанное ранее более цензурно. — А вы меня за одного из них приняли?
Чувствовал я себя скверно, скорее всего даже встать не мог, но язык у меня развязался на полную. Мне было плевать, как они отреагируют, просто выплескивал накопившееся. Даже взгляд уперся в одну точку, а я все говорил, говорил, говорил.
— Окарали, мы, выходит, — опечаленно произнес здоровяк.
— Косяк, — цокая, деловито констатировал невысокий.
— Хорошо хоть до талого не изнохратили… — добавил худой.
Вот же нелепая троица. У них там мозг один на троих, что ли? И этот акцент странный…
— Сильно мы тебя? Ты это… не молчи.
— Ну и ты реально это, хорош батониться. Оживай давай, не покалечили ж вроде. Вон какой крепкий оказался.
— Давайте поднимем его, что ли?
И меня подняли, придержав за плечи. Вроде бы даже встал, не падал. Но на всякий случай прислонился к стене — перед глазами все еще плыло. Переломы, если таковые и были, пока не давали о себе знать. Жить буду.
— Я Мазя, — как ни в чем не бывало протянул мне руку худой.
— А я Тоха, — протянул руку невысокий.
— А я Булк, — добавил здоровяк. — Но можешь звать нас братья Тунгусовы.
Братья? Хм, а так и не скажешь. Тот, что Мазя, очень уж кучерявый и черноволосый, в то время как остальные двое русые. А вот черты лица… ну, наверное, что-то общее есть. Сходу и не поймешь, слишком разные типажи.
Я медленно, без всякого удовольствия пожал им руки.
— Ну а я Думер.
— Рады знакомству, Думер!
Ага, для полного счастья осталось от них услышать: «Добро пожаловать в бойцовский клуб». Иными словами, произошедшее мне нифига не нравилось. Особенно — потому что мой дар не сработал, как надо. А это значит, что не так уж я могу на него полагаться.
— Чет ты скверненько выглядишь, — оценивающе сказал Мазя, почесывая подбородок. — О!
Он потряс баллончиком, раздались звонкие стуки аэрозольного шарика. Затем парень прыснул на стену рядом со мной и принялся обводить мой контур. Запахло эмалью… или чем-то таким.
— Кусок тут забомблю! — подытожил он. — Ну-ка отойди-ка, Думер.
— Он еле стоит, не видишь, что ли? — сказал Тоха. — И косяк за нами. Конкретный такой.
— Мне бы зелье… — сухо произнес я, надеясь, что братья поймут о чем речь. Если сами одаренные, должны понять.
— А и правда, — призадумался Булк. — Надо перед Думером проставиться. Если, конечно, он не врет.
Все трое призадумались, но ненадолго.
— Значит с нас «сиська»! — весело произнес Тоха.
— Доооо! — поддержали его братья.
И, взяв меня под руки, куда-то повели.
Глава 18
— Родова наши тут увязли, — рассказывали братья, пока мы шли. — Как это сейчас говорят, бизнесом занялись. И все бы хорошо, если бы не эти Медведевы. Весь наш клан положили!
— Мы теперь — последние представители Тунгусовых! — важно добавил Тоха, плетясь сзади.
— И как ты можешь догадаться, Думер, клану Медведевых это с рук не сойдет. И не смотри на нас так! Это мы просто недавно в столицу доехали. Еще не обосновались толком, да и не на что.
— Суть в том, что все медведевские — кровные враги нам, понимаешь, Думер? А ты их одежонку обсосную напялил! Что? Да поняли мы, что ты от них свинтил, молодца. Это мы потом уже поняли, а тогда мысль только одна была — валить гада. Тут ведь массив ихний. Мы специально их выслеживаем, вылавливаем. В общем, ходить в таком по Лиговке — да ну его!
Братья Тунгусовы не замолкали. Из них лишь Мазя был задумчивым и молчаливым. Больше разговоров его интересовали граффити, которые он отыскивал с той быстротой, с которой руфер изучает возможности захода на крыши. В общем, я его в чем-то понимал.
Тоха был показушником. Обладая не самой внушительной комплекцией, он не стеснялся носить пафосный черный кожаный плащ. Или пафосный он был для моего две тысячи двадцать второго, а здесь он был более чем уместен? Жиденькие волосы иглами торчали во все стороны так, словно он сперва просидел на электрическом стуле, а затем проторчал на морозе.
Все трое носили берцы. Мазя таскался с рюкзаком, в котором позвякивали баллончики, а Булк с важным видом нёс пустой пакет с аляповатой надписью «Вымпелком». Создавалось ощущение, что пакет неоднократно стирали — очень уж второсортный у него был вид. Но Булка это нисколько не смущало. И вскоре я убедился, что и другие мимо проходящие прохожие не стеснялись носить подобные пакеты.
Мы миновали длиннющую очередь к магазину «Детский мир». Народ стоял разный: и молодые, и пенсионеры. Даже бандитского вида мужики хмуро переминались с ноги на ногу.
— За носками стоят! — прокомментировал Булк.
— Так что с моей одеждой не так? — в который раз спросил я. Тунгусовы каждый раз порывались ответить, но их быстро заносило в другие темы, например в историю их родословной. — Обычная олимпийка, не? А джинсы так и вовсе мои.
— Медведевским шевроны шьют, говорил же, — сказал Тоха, показывая на мою олимпийку. — Вот здесь,
