Среди знакомых Пушкина, здесь захороненных, наиболее интересным человеком, как нам представляется, был Александр Фомич Вельтман (1800–1870), член-корреспондент Российской Академии наук, автор романов «Странник», «Кощей Бессмертный», многих драм, повестей, сказок в стихах, ряда исторических трудов, в том числе по археологии.
А. Ф. Вельтман – воспитанник Муравьевского училища для колонновожатых, затем он – поручик Квартирмейстерской части, участник военно-топографической съемки Бессарабии (1817–1822). С Пушкиным познакомился тогда же, в Кишиневе, встречались они «почти каждый вечер» в кругу офицеров Генерального штаба, у М. Ф. Орлова, И. П. Липранди, у самого Вельтмана и в кишиневском обществе. Их связывали любовь к поэзии, большой интерес к молдавскому фольклору. Вельтман читал Пушкину свою молдавскую сказку «Янко-чабан», от которой тот «хохотал от души». По свидетельству И. П. Липранди, Вельтман был одним из тех, кто «мог доставлять пищу уму и любознательности Пушкина».
После отъезда Пушкина из Бессарабии они не виделись более семи лет и встретились уже в Москве в 1831 году, после женитьбы Пушкина. Познакомившись с Натальей Николаевной, Вельтман сказал: «Ты – поэт, а жена твоя – воплощенная поэзия». Как сообщает Вельтман, Пушкин собирался было написать разбор его первого романа «Странник», но, видимо, «обстоятельства заставили его забыть об этом, но я дорого ценю это намерение».
В 1832 году Пушкин, желая помочь бедствующему композитору А. П. Есаулову (автору нескольких романсов на стихи поэта), выбрал сюжет из Шекспира для сказочной оперы, а либретто предложил написать Вельтману. В библиотеке Пушкина сохранилась книга Вельтмана – его переложение «Слова о полку Игореве», которую автор послал Пушкину, когда тот занимался этим древнерусским памятником. На одной из пяти других подаренных Вельтманом книг стоит такая дарственная надпись: «Первому поэту России от сочинителя».
Пушкин высоко оценивал прозаический талант Вельтмана. В письме к Е. М. Хитрово от 8 мая 1831 года он писал о только что вышедшем из печати романе «Странник»: «В той немного вычурной болтовне чувствуется настоящий талант. Самое замечательное то, что автору уже 35 лет, а это его первое произведение». Этот роман принес автору завидную популярность, и Вельтман с начала 30-х годов почти ежегодно пишет и печатает свои романы и повести, а с середины 40-х годов приступает к обширной эпопее (из пяти романов): «Приключения, почерпнутые из моря житейского».
О поразительной творческой энергии Вельтмана, его необыкновенной работоспособности писал М. П. Погодин: «Он принадлежит к числу тех московских типических тружеников, которые работают с утра до вечера в своем кабинете, никуда и никогда почти не выходят из дому, кроме случайных необходимостей, не знают никаких на свете удовольствий и всецело преданы делу. Подражателей им желать бесполезно, ибо могут ли найтись охотники корпеть над письменным столом или за книгами часов по 15-ти в день?..»
Наряду с сочинительством неугомонный Вельтман всецело отдавался и научной работе. Из печати вышло множество его научных трудов по русской истории и мифологии славянских народов, по истории Скандинавии (последнее занятие – дань уважения отцу, выходцу из Швеции). Кроме того, он проявил свои достоинства и на гражданском, и на общественном поприще. Будучи участником русско-турецкой войны (1828–1829), Вельтман явил чудеса храбрости. С 1842 года он помощник директора Московской Оружейной палаты (директором был М. Н. Загоскин, известный романист), а в 1852 году, после кончины Загоскина, – директор Оружейной палаты в Московском Кремле. Как уже говорилось, в 1854 году Вельтман стал членом-корреспондентом Академии наук, в 1861 году – членом-корреспондентом Русского археологического общества; он был также членом «Общества истории и древностей российских» и «Общества любителей российской словесности».
На стихи Вельтмана писали музыку композиторы А. А. Алябьев («Как денница появится…», романсы «Не для меня» и «Тайна»), А. С. Даргомыжский (два хора для незаконченной оперы «Рогнеда»), В. Всеволожский, И. Иогель и др. А песню его «Из повести в стихах «Муромские леса»:
Что отуманилась, зоренька ясная,Пала на землю росой?Что ты задумалась, девушка красная,Очи блеснули слезой? —
часто поют и в наши дни.
С Филиппом Филипповичем Вигелем (1786–1856) Пушкин познакомился вскоре после окончания Лицея, и встречались они в литературном обществе «Арзамас», членами которого состояли, у Олениных и других общих знакомых (1817–1820). Дальнейшие встречи происходили на Юге, в Кишиневе и Одессе (1823–1824). В ту пору Вигель был чиновником по управлению Новороссийской губернией и Бессарабской областью. Их общение носит почти дружеский характер. Пушкин читает Вигелю первые главы «Онегина». Вигель был посвящен в детали взаимоотношений Пушкина с И. Н. Инзовым и М. С. Воронцовым и иногда заступался за поэта.
После отъезда Пушкина на север Вигель повышен в должности, теперь он бессарабский вице-губернатор (декабрь 1824 – июнь 1826), затем недолго керченский градоначальник. Позже переводится на службу в Департамент иностранных вероисповеданий, сначала на должность вице-директора, а затем директора.
По возвращении Пушкина из ссылки их встречи возобновляются. Так, они виделись в Москве – в феврале 1827 года в Итальянской опере и в марте 1829 года у А. Я. Булгакова, а также в Петербурге – в декабре 1829 года у Карамзиных и 5 февраля 1830 года в доме Вигеля.
Летом 1832 года в письме Пушкину Вигель одобрил его проект издания «политической и литературной газеты», попутно предупредив поэта об интригах С. С. Уварова. 7 января 1834 года, после визита Вигеля, Пушкин записал в своем дневнике: «Я люблю его разговор – он занимателен и делен, но всегда кончается толками о мужеложстве». По-видимому, этим обстоятельством и были навеяны строки стихотворения «Из письма к Вигелю»:
Проклятый город Кишинев!Тебя бранить язык устанет.Когда-нибудь на грешный кровТвоих запачканных домовНебесный гром конечно грянет,И – не найдут твоих следов!Так, если верить Моисею,Погиб несчастливый Содом.
Явный порок Вигеля побудил поэта ввести в послание эпизод из Библии: города Содом и Гоморра были истреблены именно за этот грех, распространенный среди тамошних жителей. А заканчивает свое послание Пушкин добродушно-шутливыми строками:
Однако ж кое-как, мой друг,Лишь только будет мне досуг,Явлюся я перед тобою;Тебе служить я буду рад —Стихами, прозой, всей душою,Но, Вигель – пощади мой зад!
В 1830-х годах Пушкин и Вигель были частыми посетителями «суббот» В. А. Жуковского. Летом 1836 года Вигель передал Пушкину для опубликования в «Современнике» свою статью о Польше, но цензура не пропустила ее. В конце того же года поэт попросил В. Ф. Одоевского прислать для журнала другую статью Вигеля – «критику на Булгарина», о которой ему было известно от автора. Уже после смерти поэта Вигель писал о нем В. Ф. Одоевскому: «Я также знал его, дивился ему и всей душой любил его».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
