Он заметил, как Монахов искоса глянул на Тютюнника и отвернулся, неопределенно пожав плечами. Мол, нужно мне это все как зайцу стоп-сигнал. Не ответил на вопрос. Но Алексеев понял несказанное. Ну еще бы, стал бы «пахан» поднимать вопрос о следователе из Москвы, если бы сам не имел к делу отношения! Фигуры и Вараввы, и Каждана не были интересны Родиону Алексеевичу. поскольку серьезной опасности для него не представляли. Но раз их убрали, причем обоих и довольно дружно, – значит, кому-то они крепко наступили на мозоль. С другой стороны, концерн «Северо-Запад» – серьезный конкурент на рынке. А раз так, то и заказчика надо искать в верхних сферах, возможно что и в Москве. Оттого, поди, и Генпрокуратура так оживилась. Но сказал он другое:
– Я вспомнил, по молодости дело было… Работал в одном объединении. Много туда молодежи пришло, толковые ребята. А вот с шефом не повезло. Такая сволочь оказался! Дышать не давал. Думали, соображали, чего делать. Жаловаться? Так он у начальства в большой чести. Коллективную телегу накатать? А в ту пору за организацию «коллективки» органы могли так жопу надрать, что, как ты говоришь, Юрий Львович, мало не покажется. Короче, придумали. Молодые же, повторяю, все были. Уговорили одну девку – вот такая была оторва! – Алексеев показал большой палец. – Сказали, что ее физиономия нигде фигурировать не будет. Согласилась. Прошла неделька-другая, она и говорит: «Готов, созрел полностью». Ну, поработали мы в отсутствие шефа в его кабинете, народ-то хоть и молодой, но опытный, с тонкой прибористикой дела имели. А тут и она, красотка наша. Завалила она нашего сукиного сына на его же письменный стол и так ловко отодрала, что наша кинокамера на его выпученных глазах сосредоточилась. Ну и на ее ляжках. Словом, вышло все в самом лучшем виде. – Алексеев заулыбался, отдавшись приятным воспоминаниям.
– Ну и что дальше? – плыл в улыбке и Тютюнник. – Шантаж?
– Да какой, к черту, шантаж? Просто показали ему пару фоток, наиболее выразительных, и сказали: решай сам. И он, понимая, что от нас снисхождения не дождется, сам подал заявление. Такой вот был случай. А еще говорят бывалые охотники, что если у щенка над ухом неожиданно выстрелить, он на всю жизнь в душе испуг затаит и никаким уже охотничьим псом не вырастет. К чему. А к тому, что способы бывают разные… На кого что действует. Кто бабы своей боится, а кто начальственного гнева. Кому достаточно над ухом пальнуть, а кому и по сусалам разок съездить. А крайности… они, думаю, нам ни к чему. Но это я так. Вы сами взрослые мужики, знаете, чего вам бояться, а на что надо просто шикнуть погромче. Как на пса шелудивого.
Не любил Родион Алексеевич давать прямые советы, люди сами думать должны. А дойдет до них или нет, это уже их забота.
– Согласен с тобой, Родион Алексеевич, – сказал Монахов. – Во всем нужен порядок… Я вот тут тоже прикидывал, как бы это мне половчее, без болтовни лишней, начать помаленьку порядок в нашем порту наводить… Уж больно много там чуждого народу! Ни тебе дисциплины – финансовую имею в виду – ни хороших поступлений в городскую казну. А те крохи, уж извините, они ж курам на смех! Или – проценты. Да разве они такими должны быть? Непорядок.
– А что, как считаешь, Юрий Львович? Прав ведь по-своему Савелий-то Иваныч! Давно пора. Руки все не доходят.
– Согласен. Заодно и разборки прекратятся. А то сделали из нас, понимаешь, криминальную столицу! Да и хозяина на это дело лучше Савелия Ивановича мы вряд ли сыщем.
– Ну что ж, тогда заметано, – улыбнулся Алексеев, хотя в душе у него скребли кошки. Но он твердо знал, что в больших делах, в главном, всегда надо вовремя чем-то поступиться.
– Вот за что уважаю тебя, Родион Алексеич! – воскликнул Монахов. – Деловой ты мужик. Не тянешь, не крутишь, мозги, извини, не засераешь. Давай, хочу за твое здоровье! Как говорится, ты… ну и мы! Можешь рассчитывать…
…Возвращаясь восвояси из гостеприимного дома Монахова, Алексеев все обдумывал засевшую в его мозгу фразу – беспокойную, словно гвоздь: «Можешь рассчитывать…» Интересно, на что?
На то, что бандиты уберут с дороги всех его соперников?
Что все в городе останется как было за четыре года его губернаторства? Иначе говоря, что новый срок его власти уже обеспечен?
Или же это обещание можно рассматривать как обычное «спасибо» от человека, который в общем-то не сильно и нуждался в твоей подачке. Ну а раз ты сам захотел облагодетельствовать, то – спасибо, можешь и ты на меня когда-нибудь положиться. Если сильно припрет.
Посоветоваться бы с Юркой… Да очень не хотелось сейчас демонстрировать свою растерянность перед новыми обстоятельствами. Толя Саблин, конечно, не проблема. Сердечко у него, видишь ли, больное. А у кого оно нынче здоровое?
Гораздо хуже и опаснее выглядит вызывающий демарш президента, который вознамерился возвести на губернаторский трон вице-премьершу Зинченко. Если у него этот номер пройдет, то немедленно полетит коту под хвост вся губернаторская независимость. Зачем же, скажут, их выбирать, деньги народные зря тратить и при этом еще наблюдать, как «народные избранники» друг друга дерьмом прилюдно мажут? Назначил президент – и дело с концом! Логично, если глядеть из Москвы.
Алексеев уже ни минуты не сомневался, что сведения эти верные, не соврал Монахов, чтобы обернуть ситуацию в свою пользу: вот, мол, какие у меня источники, а я не гнушаюсь, делюсь с тобой…
И если это так, то Питер в данном случае пробный камень. Пройдет – не пройдет. У многих губернаторов по России сроки кончаются, не один из них задается главным вопросом: что же дальше?
А дальше должно стать – как народ проголосует, а не как президент решит. Хорошо организованный народ проголосует именно так, как надо. Вот из этого и будем исходить…
А президентские штучки – они понятны. Это он до сих пор саблинского поражения Алексееву простить не хочет. Все так. Пока ты в силе и у власти, шиш кто тебя пальцем тронет! Правда, что греха таить, трогают и не стесняются, но им, этим трогальщикам, всегда можно по рукам дать. Законом прижать. ОМОН натравить. Обыск в офисе учинить – как предупреждение: сиди, дружок, и не высовывайся, а то хуже будет. Но это если у тебя власть в руках. А если ее потерял? Вот тут тебе сразу все будет высказано! Все припомнится! И что было, и чего не было, но могло случиться.
То же и с Толей Саблиным. Уж как его ни поздравляли в Кремле накануне выборов, а он их проиграл-таки, и вчистую. И сразу понял, что копыта вчера еще верноподданных ослов – штука посильнее и «Фауста» Гете, и всего остального, с чем его сравнивали. А там уже и обвинения в коррупции, во взяточничестве, повестки к следователю… Кто ж из прежде недоступных выдержит подобное! Тут не только сердчишко забарахлит.
Постоянно с тех пор чувствовал на себе Алексеев, заседая в Совете Федерации, бывая в Кремле, общаясь с высшим чиновничеством, прямо-таки физически ощущал ледяной взгляд президента.
А еще из доверенных источников знал Родион Алексеевич, что президент закадычных друзей не имеет. Есть сослуживцы, сторонники, личные помощники, а вот чтоб для души, для совместных воспоминаний – таких не имеется. Хотя кто-то подозревал, что именно Толя Саблин и мог в какой-то степени претендовать на эту роль. Тогда, естественно, кто ж простит падение близкого тебе человека? Тут все годится, любые методы компрометации. Не зря же умные люди утверждают, что ложь – это оружие политика. Всего-то…
Однако, грубо говоря, на что же можно рассчитывать?
Родион Алексеевич вернулся к тому, с чего начал.
– Послушай, Юра, – обернулся он к подремывающему соседу, – я наблюдал за твоей реакцией… Скажи-ка, мы не слишком резво с портом-то порешили?
Банкир вмиг очнулся, почмокал губами, потянулся к откинутой крышке бара и взял сигарету.
– А разве мы торопимся?
– Ну… ты же сам заявил, что лучше хозяина не найти! Или я тебя неверно понял?
– Понял ты, Родион Алексеевич, все правильно. – Тютюнник даже наедине называл Алексеева по имени-отчеству, вероятно, чтобы случайно на людях не вырвалось, не скомпрометировало достаточно доверительных отношений между банкиром и губернатором.
– Ну тогда объясни.
– Охота тебе сегодня голову себе морочить?… – Тютюнник закурил, затянулся, покачал головой. – Ну ладно, если хочешь. Порт – это приманка. И там добрая тысяча хозяев, с каждым из которых Савелу придется искать свой консенсус. – Последнее слово Юрий Львович выговорил по складам, словно издеваясь над его смыслом. – А это время. Сумеет быстро, тебе же лучше. Больше денежки в бюджет потечет. Зароется в проблемах – его горе, нас оно не колышет. Мы же ему навстречу пошли!
– Ну а если он финтить не станет, а все решит сразу и по понятиям?
– Есть такая опасность. Но мне представляется, что Савел умней и не рискнет форсировать события. Сейчас ему важней всего губернаторские выборы. И ты в качестве первого лица. А так… что сказать? Он четко помнит все свои обещания и никогда не забывает чужих. Поэтому, я думаю, в самое ближайшее время ты можешь ожидать некоторые события, которые будут самым непосредственным образом касаться твоего будущего.
