— Понятно… — протянул я. — Извини, перебил. Так что там по главной интриге?
— А по делу… дальше пошли непонятки. Тут же, в местной Москве, вся шваль из прошлой жизни собралась — чиновники какие-то проворовавшиеся, менты бывшие, из тюрем извлечённые. Бандитов вообще море, всё поделили, что Коршунов под себя лично не подмял. Привыкли или грабить, или халявничать, а у Демида с Аверьяном с этим просто — участвуй деньгами или чем другим реальным в работе, а то — пошёл на хрен. Халявщиков не любили. Аверьян и сейчас жив, а Демид скончался.
— То есть с этого заваруха и началась? — уточнил я.
— Ага, тут и пошёл раскол на нашей территории, — подтвердил Михаил. — Орден и американцы местные сразу начали с москвичами любовь крутить. А поскольку по бумагам мы у них в подчинении были, хоть в реальности на них клали, те давай концессиями торговать: налетай — подешевело. А как эта любовь с Орденом у них пошла — так их и окончательно послали: нечего продажную сволочь на свою шею по новой плодить. Концессионными договорами тем, кто их уже заключил, вежливо предложили подтереться, а выплаченные указанным лицам деньги получать с них обратно самостоятельно. Ну а те, естественно, сразу бычить начали. И демидовская братва тоже в позу встала — крысиную натуру не переделаешь, тоже попытались на куски всё потащить, плюнули на босса престарелого.
— И?
— И Демид понял — надо защищаться. Вояки толковые были у него рядом, успел собрать с бору по сосенке ядро и вооружить. Им он своё окружение и слил — всех, от первого и до последнего человека. Постреляли их к чертям собачьим. Но этого было недостаточно. Он снова к военным: просить, чтобы организовали вербовку за ленточкой, но только таких — с боевым опытом, с рекомендациями, чтобы воевать умели, а не в Арбатском военном округе по коврам строевым топать. И пошла массовая вербовка.
— Тебя так же подгребли? — уточнил я.
— Конечно, — кивнул он. — А сколько тогда людей поувольнялось от безысходности? Меня вот возьми: две Чечни прошёл — ни квартиры, ни денег, ничего. На работу не берут никуда — вы, мол, все на голову больные; в армии оставаться — просто сил нет, честно. Хотел служить, но больше не мог. На войне ещё нормально, а как обратно — хоть волком вой. Короче, проблем с вербовкой не было. Как объявляли людям, что в русскую армию, временно находящуюся за границей, в суровых условиях, но за нормальную зарплату, жильё и без штабов столичных, — так только успевали переправлять. А работяги кишки рвали, чтобы всех вооружить нормально.
— И что вышло?
— Ну что вышло… — почесал в затылке Владимирский. — В общем, когда здесь ясно стало, куда ветер дует, демидовские решили костьми лечь, но армию создать, напоить-накормить-обслужить и обеспечить всем, чем можно. Они там, по-моему, сами жрать забывали, но, считай, — три бригады создали. Пусть не по штатам Старого Света укомплектованы — таких денег здесь ни у кого нет, — но всё же…
Он постучал по стволу своего «винтореза», который так и держал стоймя между колен:
— Видел? А оружие у наших бойцов? Форму? Обувь? В российской армии-то похуже будет. И всё с иголочки, новенькое, и мобилизационные склады имеются. Техники даже хватает, хотя здесь это… сам понимаешь. Техника у нас всё же подешевле, чем там, всё больше с капиталок. Ну да не до жиру, тут почти у всех так. А мы что — люди нам последний кусок хлеба отдают, ну и мы в ответ — чем можем.
— И чем можете?
— А сам посчитай… — начал загибать пальцы Владимирский. — Московских охламонов турнули. Нохчи шалить начали — гоняем. Начали по найму работать, берём дорого, городу нас кормить куда как легче стало, а кое-кого и сами кормим. Банды в горах крутились со стороны Бразилии, проблем от них хватало, — а сейчас и дорогу к горам забыли, сбежали в джунгли. Дороги везде поспокойней стали, и в немалой степени — наша заслуга. Создавали мотоманевренные группы, работали чуть не по всему пространству северней Залива. И лихие люди страх божий узнали. Конвои не только свои водим, но и чужие, за деньги. И ещё очередь на нашу проводку.
— То есть основные задачи выполняете, — уточнил я.
— А как же, — подтвердил Владимирский. — Даже сами себе задачи ищем, чтобы квалификацию не терять. А вот год назад Демида убили. Снайпер выстрелил, когда тот по территории НПЗ шёл. С крыши стрелял. Снайпера живым взять пытались, но он «эфку» на себе рванул — хорошо, что не пострадал никто. По виду — араб. И на территорию его провели, однозначно. Начинается что-то против нас, по всему видно. Слишком много силы забрали, слишком потенциально богатые. Аверьянов стал экспедиции северней заселённой территории посылать уже, искать новые места, для жизни подходящие, поудобней.
— И кто теперь за Демидова? — спросил я.
— Ну кто может быть? Аверьянов. Они вдвоём начали, к тому же в производственных делах он куда компетентней Демида был. Тот разве что пробивной, а по всем делам коллеге в рот смотрел. Но Аверьян старый уже, под девяносто ему, чем держится — непонятно. Но дело тащит.
— А развлекаетесь как? — перешёл я к волнующему.
— А как обычно, кабаки открыты, — пожал он плечами. — Не обязательно в Демидовск ехать, и у нас в ППД можно повеселиться. Армия ведь у нас пожизненная, кто не в нарядах и не в командировках — гуляют, как хотят. А в отпуск в основном в Бразилию катаемся.
— Как там?
В Бразилии старосветской мне и самому бывать приходилось — не скажу, что не нравилось.
— Известно как! — засмеялся Владимирский. — Карнавалы и девушки. Весело там, хотя народ безалаберный — жуть. Но к нам с пиететом относятся — за то, что их банды гоняем, и торговый путь по Амазонке никто не перерезал. И вообще у нас с ними постоянное сотрудничество — соседи всё же.
Он помолчал, глядя в окно, затем добавил:
— А вообще здесь, к счастью, политики меньше власти забрали. Между территориями официально отношения могут быть разными, а между вот людьми — совсем другие. Мало здесь людей, вот и кладёт народ вприсядку на политику. Ты если в местную Америку попадёшь — поймёшь. Правительство их нас вроде на дух не переносит, клянёт на все лады, а случись чего в дороге — любой поможет, накормит, напоит. Нельзя здесь по-другому. Здесь главная национальность — человек. Ты вот так ещё покатаешься по пустой саванне — любому встречному как брату рад будешь, если он тебя, конечно, за машину не застрелит. Да и границ толком ведь нет. Правительство само по себе, люди сами по себе. Потом всё испортится, наверное, но мы ещё нормально жизнь проживём. Ладно, сеанс связи, — добавил он, посмотрев на часы.
Территория Европейского Союза, отроги Меридианного хребта
22 год, 29 число 5 месяца, понедельник, 08:30
Конвой в течение светового дня проходил около четырёхсот — четырёхсот пятидесяти километров, скорость была невысокой, но стабильной. Обычно конвой перемещался быстрее, но на этот раз Немцов темп сдерживал, чтобы заставить нервничать возможную засаду, если наша догадка с агентом была неверной. Мы так и тянулись следом, ориентируясь по радиомаяку и столбу пыли, поднимавшемуся над колонной. На ночь конвой останавливался, выставлялось боевое охранение. Нам с этим было сложнее: костров жечь мы не могли, чтобы не обнаружить себя перед потенциальными вражескими агентами в конвое, поэтому просто спали в машине, сменяя друг друга на часах. Иногда «тойота» привлекала внимание животных, но обошлось без эксцессов, к счастью.
Один раз конвой заехал в крошечный городок на заправку — их машины были оснащены дополнительными баками, но и такой запас топлива иногда подходит к концу. После конвоя и мы завернули туда же, чтобы напоить «тойоту» соляркой. Встречных машин было мало, шли они тоже в составе колонн. Однажды попался конвой с наливниками, развозящими топливо по этим самым фортам-заправкам. Охрана была тоже русская, поэтому, по приближении к нему, Михаил залёг, чтобы никто не взялся обсуждать в эфире, зачем старлей Владимирский едет в чужой машине следом за своим конвоем.
К исходу четвёртого дня пути на горизонте показались горы. Сложенные из красноватого слоистого камня, они поднимались полукругом по всему горизонту, образуя некий природный амфитеатр невероятного размера. За первым хребтом виднелся следующий, выше, за ним ещё один, и дальние горы вершинами упирались в облака.
Михаил сказал, что это уже Меридианный хребет. Проведя ещё одну ночь позади конвоя, наутро мы пошли на обгон. Немцов должен был изобразить поломку, что давало нам временную фору. В дальнейшем эта машина должна была и дальше создавать проблемы, приводящие к задержкам, не слишком долгим, чтобы брать её на буксир, но достаточным, чтобы мы могли отрываться дальше. Скорость прибавить всерьёз мы не могли — сложнее стало бы наблюдать за дорогой.
Конвой мы нагнали через десять минут. Михаил опять залёг на заднем сиденье и накрылся спальником — не нужно было ему светиться.
